Мысли сумасшедшего
Им и невдомек было, что в данном случае наблюдалось совершенно новое, невиданное в истории явление - целый народ "обкатывался" бюрократической машиной с целью превращения в бессловесных исполнителей чужой воли не темных, задавленных нуждой масс, а людей, имеющих доступ ко всем благам культуры, овладевших высотами современной науки, литературы, искусства. Для этой невиданной цели были применены и неслыханные способы. Если в прежние времена самые жестокие тираны прибегали к такому методу, как казнь каждого десятого, лишь в тех случаях, когда надо было привести к повиновению мятежные войсковые части, то теперь со всем народом поступили более жестоко, чем тогда поступали с мятежниками.
Но этого никто из наших друзей за рубежом до войны узнать не смог. Во Второй мировой войне Советский Союз в глазах народов всего мира предстал как государство-освободитель от бесчеловечной тирании гитлеризма. Передовые люди мира прониклись неисчерпаемой любовью к нашей стране и долгое время слышать ничего плохого о ней не хотели.
Поэтому вопли истязуемых в бериевских застенках и стоны миллионов освободителей народов Европы, гибнущих в бескрайних просторах Сибири и Дальнего Востока, долгое время не доходили до мировой общественности. Жестокие морозы и болезни буквально косили полураздетых, обессиленных голодом, непосильным трудом, невыносимыми условиями жизни и зверским обращением людей, а мир слушал бравурные марши и велеречивую информацию о счастливой жизни, которую дал народу "великий вождь и учитель", наш "родной, любимый Сталин".
И все же времена в послевоенном мире изменились. Приход к власти коммунистических партий в ряде стран юго-восточной и центральной Европы и в Азии, особенно революция в Китае, привели к ослаблению позиции СССР в мировом коммунистическом движении. Ленинская мечта о "Мировом Союзе Советских Социалистических Республик" не только не приблизилась к своему осуществлению, но значительно отдалилась. Особенно сильно центробежные силы начали проявляться со смертью Сталина. Никому из руководителей новых социалистических государств не хотелось больше дрожать перед сталинской машиной расправы с неугодными людьми. Это обстоятельство, наряду с некоторыми явлениями внутренней жизни Советского государства и вынудили руководство КПСС выступить с частичными разоблачениями сталинского лихолетья. Однако
20 съезд КПСС
не вскрыл полного существа всего происшедшего. На этом съезде не сказали не то, что всю правду, но и полуправду и даже миллиправду. Съезду в очень сдержанной форме и в искаженном виде доложили самую малюсенькую часть правды всего лишь по одному вопросу - о зверствах сталинского периода правления. Но, даже доложив такую малость, испугались и сразу же после съезда начали вилять: то - "Сталин такой-сякой", то - "Мы Сталина в обиду не дадим".
Между тем, зверства эти самостоятельного значения не имели. Они были лишь следствием определенной системы управления государством. Полная правда была куда страшнее: вся практика СССР в корне расходилась с теорией марксизма-ленинизма. Об этом свидетельствует нижеследующее.
1. Созданный под руководством Сталина общественный строй не смог дать более высокую производительность труда, чем капитализм. А это, согласно марксистскому учению, главный критерий для определения правомочности существования нового общественного строя.
2. Советская страна не смогла не только достигнуть главной цели пролетарской революции - уничтожения государства путем его деполитизации, - но даже не открыла практических подступов к этому. На деле послеоктябрьская практика пошла по пути всех предшествующих революций. Она создала более совершенную машину подавления, чем та, которая существовала до Октября. А по марксистско-ленинской теории следовало разбить, сломать старый государственный механизм и заменить его "отмирающим государством", которое "начало бы отмирать немедленно и не могло не отмирать".
3. Вместо предусмотренного марксистско-ленинским учением безграничного расширения демократии, она оказалась ликвидированной полностью и без остатка. Создалось государство невиданно высокой степени тоталитаризма. Вся жизнь советского общества чудовищно централизована. В стране нет ни одной самодеятельной организации населения. Не только партийный и государственный аппарат, но и профсоюзы, научные и культурные общества, религиозные общины, редакции, издательства и пр., все это - отростки единого широко разветвленного бюрократического аппарата, управляемого из одного центра и контролируемого специально для этой цели созданным органом (в данное время сей орган именуется КГБ).
Гигантский бюрократический спрут охватывает все общество и душит его живые силы. Ни одного организованного общественного действия нельзя предпринять, если это не предусмотрено или не разрешено вышестоящей бюрократической инстанцией. Без этого невозможны даже религиозные обрядовые действия. Собрания, митинги, демонстрации и другие мероприятия, организуемые бюрократическим аппаратом, проводятся либо по хорошо отработанным шаблонам, либо по всесторонне отрепетированным сценариям. Ни один человек не может что-нибудь сказать или совершить другое действие, если это неугодно организаторам соответствующего мероприятия.
Сказанное относится не только к рядовым гражданам, но и к чиновникам бюрократической иерархии на всех ее ступенях, а также к ученым, писателям, работникам искусств. Все, кто пытался противодействовать этому, уничтожались или надежно изолировались от общества. Булгаков, Вавилов, Мандельштам, Пильняк, Платонов и сотни других деятелей литературы, науки, искусства, которых тоже следовало бы включить в этот скорбный список, - это те, кто пытался отстоять свое право на свободное выражение мыслей и чувств, кто не хотел говорить и делать то, что ему велят, если это противоречило его убеждениям.
Даже угрюм-бурчеевщина, показанная в чудовищно утрирующей сатире Салтыкова-Щедрина ("История одного города"), - детский лепет в сравнении с той действительностью, которую создала бюрократия в СССР под руководством Сталина.
Разговоры о партии, о ее руководящей роли в период сталинского единовластия, это - совершенно бессмысленная, ни на чем ни основанная демагогическая болтовня. Партия, пользуясь выражением Антонио Грамши, представляла в то время "... простого нерассуждающего исполнителя... Ее название... представляет собой простую метафору, носящую мифологический характер".
Это, по сути, был полный провал первой попытки человечества создать более справедливое, чем капиталистическое, общественное устройство. Ни один человек (если он не рехнулся), зная всю правду, не согласился бы на замену даже самого отсталого капитализма на подобный "социализм". Вполне возможно, что именно поэтому те, от кого зависело сказать правду, всячески препятствовали этому. Но правду, как мы все знаем, утаить нельзя. Она начала со все большей силой проникать в жизнь. А так как ее настойчиво продолжали скрывать и шла она, в основном, через буржуазные каналы, то у людей начало складываться представление, что советская практика и коммунизм - это одно и тоже. Именно на этой почве и развился нынешний кризис. Именно из советской практики антикоммунизм черпал факты для борьбы с мировым коммунистическим движением. В этих условиях последнее могло спасти себя, как идеологическое течение только одним путем - резко и бескомпромиссно отмежевавшись от "социалистической" практики СССР. Но этого сделано не было и вина за это ложится, прежде всего, на КПСС.
После 20 съезда
руководство нашей партии не только не занялось исправлением антикоммунистической практики сталинизма, но начало все больше и больше чинить помехи дальнейшему ее разоблачению. Особенно четко выкристаллизовалась линия на полный возврат к сталинизму после 23 съезда КПСС.
В настоящее время цензура не допускает в печать, на радио и телевидение ничего вскрывающего истинную сущность сталинского правления. Негласно запрещен даже термин "культ личности". И наоборот, поощряется все, что в более или менее завуалированной форме обеляет Сталина и его время. Эту же линию мы наблюдаем и в официальных высказываниях руководящих деятелей партии и государства.