Наши будни, или рассказ о том, как фабрикуются уголовные дела на советских граждан, выступающих в за

Пусть попробует кто возразить против превосходства нашей плановой, руководимой ленинской партией судебной системы над гнилой буржуазно-демократической системой. У нас все заранее разумно подготовлено, организовано... И никакой самодеятельности. 
4. Теперь можно приниматься и за аресты. 3-го февраля в 8 часов вечера Александр Гинзбург вышел из квартиры, чтобы позвонить по телефону-автомату. Квартирный телефон властями был предусмотрительно выключен. А. Гинзбургу не только жить с семьей было запрещено. Он, находясь вне семьи, не мог даже по телефону поговорить с нею. 
Через 5 минут он должен был возвратиться. Не возвратился и через час. Жена и друзья в тревоге начали поиски. К 12 часам узнали от дежурного по КГБ, что "за совершенные преступления" он арестован. 
Даже по советским законам А. Гинзбург аресту не подлежал. Только за два дня до этого он был выписан из больницы после перенесенного воспаления легких, осложненного туберкулезной интоксикацией. На руках у него было освобождение от работы ("больничный лист") и направление в специализированную клинику. Но его арестовали. Как же не арестовать! Ведь он уже обвинен. И в газетах о том написано. А попробуй доказать обвинение, если он на свободе. Нет, арест, только арест. И его арестовали. Да еще и по-особому. Его ждали на улице и схватили, когда он вышел из подъезда. Схватили как бандиты - из засады. Он был легко одет, но его не завели в квартиру, чтобы, как в "жестокие" царские времена, дать возможность одеться по сезону и захватить тюремный мешочек. А между тем знали, что впереди 200 км (в следственный изолятор КГБ г.Калуги) в холодной (неотапливаемой) машине при 20-градусном морозе. Мы еще не знаем, как он перенес этот путь и не схватил ли повторное воспаление легких. Связи с ним ведь нет. И не будет до самого суда. 
Жене только на следующий день сказали, что он в Калуге. А следующий день пятница, т. е. предвыходной. Значит, именно в этот день надо успеть свезти в Калугу и теплые вещи, и продуктовую передачу. Только в таких случаях по-настоящему прочувствуешь диссидентскую взаимопомощь. Нашлась и машина для поездки, и добровольные помощники для закупок и сопровождения. Теплые вещи и продукты прибыли в Калугу, в тюрьму, своевременно. 
А почему, собственно, в Калугу? Ведь то, за что арестовали (участие в работе Группы содействия выполнению Хельсинкских соглашений в СССР и руководство оказанием помощи из Солженицынского фонда политзаключенным и их семьям) делалось в Москве, а, значит, и дело должно вестись там. 
Но нет! Москва не подойдет. Здесь и семья, и друзья, и иностранные корреспонденты. Нет, подальше от Москвы. А как обосновать Калугу - посмотрим. Впереди же предварительное следствие. 
Почти одновременно с Александром Гинзбургом арестовали "за незаконное хранение оружия" члена Украинской группы содействия выполнению Хельсинкских соглашений Олексу Тихого. 
В субботу 5-го февраля на улицах Киева арестован руководитель Украинской группы содействия выполнению Хельсинкских соглашений, выдающийся украинский поэт, писатель-фантаст и философ Микола Руденко. К нему, как и к Гинзбургу, по закону следовало применить иную меру пресечения, чем арест. Микола Руденко инвалид Великой Отечественной войны. У него тяжелое ранение в крестцовую область с повреждением позвоночника. Ему, чтобы держаться на ногах, нужно постоянно выполнять комплекс санитарно-гигиенических и лечебно-физкультурных мероприятий, которые в тюремных условиях невыполнимы. 
Очевидно, что тюрьма может угрожать его жизни. Но какое имеет значение жизнь одного человека, когда дело идет об интересах плана. Ради этих интересов можно еще и дополнительно ухудшить положение человека. С Миколой так и поступили. Его увезли из Киева подальше от семьи и друзей - в Донецкую область. 
Это совсем непонятное действие, если судить по советским законам, т. к. М. Руденко никогда не проживал и ни с какими делами в этой области связан не был. Но не будем удивляться. Ведь все это планом предусмотрено. А в план ничто без соображения не включается. Дойдем до этапа предварительного следствия и посмотрим - может, и поймем непонятное. 
11 февраля арестовали и Юрия Орлова. Почему с таким запозданием? Думаю, присматривались, какая будет реакция на аресты участников правозащитного движения в СССР и на Западе. Сами же работники КГБ пустили слух, что они его "найти не могли". Это смехотворное утверждение, ибо Юрий Федорович работал над своей научной темой в Подмосковье - там, где он неоднократно работал и до этого. Чтоб органы КГБ, осуществлявшие непрерывную слежку за Орловым, не знали, где он, - в это поверить нельзя. 
Закончились ли аресты на этом? Не думаю, но утверждать, что они будут продолжаться, и тем более, предсказать, кого еще из нас возьмут, не могу. Ведь я же план все-таки не видел и сужу о его содержании только по тому, что уже произошло и по аналогии с предыдущими делами моими и моих друзей. Сейчас твердо можно сказать только одно - предварительное следствие уже началось и новые аресты будут находиться в большой зависимости от его хода. 
5. Эта работа пишется, когда предварительное следствие начато, но обвинение предъявлено только Олексе Тихому - "незаконное хранение оружия". В отношении Миколы Руденко жене сказали, что он арестован и препровожден в Донецкую область по делу О. Тихого. 
Из этого можно заключить, что один из важнейших и основополагающих узлов предварительного следствия находится в Донбассе. Микола Руденко не может быть причастным к делу о "незаконном хранении оружия" О. Тихого, даже если бы тот действительно хранил это оружие. Не может, хотя бы потому, что не имел контактов с Тихим и впервые приехал к нему из Киева в день обыска у Тихого. Значит, он мог быть лишь свидетелем того, как была "обнаружена" винтовка при обыске. Но свидетелей не арестовывают и не перевозят как арестантов. Их вызывают по повестке. Значит, Миколу привлекают как соучастника. Поскольку же соучастие в хранении исключено, в Донбассе применяется к двум названным диссидентам другая статья. Скорее всего - "подготовка террористического акта". Если так, то становится ясным и то, почему этот узел завязывается именно в Донбассе. 
Сталин сам был рабом веры во всемогущество рабочего класса, в его прогрессивную революционную роль. Поэтому он ждал отпора своей диктатуре прежде всего из крупных рабочих центров. Поэтому карательные органы в Донбассе были особенно сильными, жестокими и беспощадными. Донецкие тюрьмы пользовались еще более зловещей славой, чем Лефортово и Лубянка. Недаром же даже Солженицын фактически не встречал зэков из Донбасса и не слышал рассказов о них. Их забивали на месте. 
Судить ГБ-чекистских палачей, как известно, не судили. Некоторое количество их только уволили из органов. В силу этого выработавшаяся в сталинские годы традиция не была выкорчевана. Она лишь слегка приглушена. Естественно, что сейчас, когда в стране развертывается по всему фронту интенсивная работа по восстановлению сталинской идеологии и соответствующих ей порядков, восстанавливаются и прежние методы КГБ. Ясно, что Донбасс, где влияние сталинских элементов осталось особенно сильным, должен занять и, вероятно, уже занял ведущее положение в деле возрождения сталинских методов. Вероятно, что центр верит, что в Донецке сумеют превратить в террористов кого угодно. И физически для этого лучше всего подходит Микола Руденко. Через огромный провал, сделанный у него на спине фашистской разрывной пулей, легко достигнуть внутренних органов. А это довольно убедительный "аргумент" для "доказательства" любой вины. 
Я, вместе с моей женой Зинаидой Григоренко, адвокатом Софьей Каллистратовой, академиком Андреем Сахаровым, его женой Еленой Боннэр, доктором физико-математических наук Валентином Турчиным и Александром Корчаком и с писателями Львом Копелевым и Лидией Чуковской, подписал два заявления в прокуратуру, в одном из которых мы просим учесть состояние здоровья Александра Гинзбурга, а в другом - Миколы Руденко и освободить их из заключения до суда под наше личное поручительство или под залог, разумную сумму которого должны определить органы прокуратуры. Не только гуманизм, но и буква закона обязывает удовлетворить нашу просьбу. Но она не будет удовлетворена*. По той простой причине, что при этом никакого дела не получится. Чтобы отработать "террористов", всех надо держать в заключении. И в первую очередь наиболее физически уязвимого М. Руденко.