А раньше - целая жизнь

...В тот день изморось стерла границы между землей и водой. Но авиаторы знали, что именно в такую погоду чаще всего прорывается враг и разведку необходимо вести даже в условиях минимальной видимости, когда "летать могут только черти да советские летчики". На этот раз на разведку вылетел майор Каштанкнн. 
Виктор Николаевич пришел на стоянку. Самолет был уже подготовлен. Ожидая командира, члены экипажа беседовали. Воздушный стрелок просвещал молодого моториста: 
- Самое сложное дело - разведка, - говорил он. - Закон у нас такой: все видеть и знать, а самому оставаться незамеченным, второе, я скажу, труднее первого. 
- Можно бы и поскромнее, - прервал Каштанкин популярную беседу. - В кабину... 
Робкую тишину аэродрома спугнул рев двигателя. Пробив завесу тумана, "ил" вырвался к морю. И вот он, чужой берег. Пролетая над шхерами,. где погода была лучше, Каштанкин видел, как сторожевые катера и буксиры жались к берегу, хотели слиться с прибрежными скалами, чтобы их не заметил грозный советский самолет. 
Но это все мелочь. Сегодня задача - не пропустить, найти конвой, а его как на зло не было видно. Зато показалась пара вражеских истребителей. Они пошли в несмелую атаку, но длинные очереди воздушного стрелка заставили их отстать. 
Стрелка на приборе показывала, что бензина в баках осталось ровно половина. Вести разведку дальше не позволял запас горючего, Каштанкин развернул машину на обратный курс. Да, бывает и так в разведке; не бомбят, не стреляют, если есть дело более важное. 
В другой такой же сумрачный день отряд фашистских кораблей пытался незаметно прокрасться по заливу. В воздух поднялись "илы". Низкая облачность мешала наблюдению за горизонтом. Лишь кое-где в небольших окнах между облаками просматривалась вода. "Данные разведки идеальны", - отметил про себя Виктор Николаевич, увидев в отмеченном на карте квадратике смутные силуэты конвоя. 
- Атака! - передал он по радио всей группе самолетов. 
С разных направлений парами пикировали машины на корабли и суда таково было решение: атаковать ведущему и ведомому одновременно. Сбросив бомбы, Каштанкин вывел самолет из пикирования. Он внимательно осмотрелся и увидел, как, задрав нос, погружается транспорт, от бушевавших на двух других судах пожаров над волнами стлались густые клубы дыма. Но рядом не было ведомого лейтенанта Лохова. "Не случилось ли чего, - забеспокоился майор, такая облачность плотная, да и сбить могли". 
...Когда вернулись на аэродром, майор Каштанкин собрал летчиков, участвовавших в штурмовке фашистских кораблей. 
- Вы знаете, товарищи, что не вернулся Лохов. Я видел его перед выходом на транспорт. Кто видел его после? - спросил Виктор Николаевич. 
- Товарищ майор, лейтенант Лохов атаковал другой транспорт, не тот, который вы. Из пикирования вышел, - сказал один из летчиков. 
- Майора Каштанкина к телефону! - закричал дежурный по стоянке, прервав разговор авиаторов. 
Виктор Николаевич вернулся к летчикам повеселевшим. 
- Нашелся! В расположении нашей пехоты сел. Скоро прилетит. 
Словно гора с плеч свалилась у каждого, и все же летчики недоумевали: что случилось с Лоховым, почему он не атаковал вместе с ведущим, не прилетел с группой? 
О том, что произошло, рассказал сам лейтенант. Он увлекся атакой, забыв о требовании держаться рядом с ведущим, и несколько раз спикировал на небольшой транспорт. Осмотрелся, когда расстрелял боезапас. Тут он и обнаружил, что остался один. Горючего в бензобаках оставалось мало, и ведомый полетел на ближайший аэродром, где стояли самолеты фронтовой авиации. 
Думал молодой пилот, что, увидев его невредимым, Каштанкин обрадуется, но тот хмуро спросил: 
- Значит, решили действовать самостоятельно? Ведущего бросили! 
- Быстро все случилось, сам не ожидал, - оправдывался лейтенант. 
- Зачем рисковать без надобности? Одного могли сразу сбить. Точнее действовать надо" расчетливее, - внушал майор. 
- Не получается спокойнее, я же боец! - сказал Лохов, делая ударение на последнем слове. 
- Я тоже не кисейная барышня. Жизни за Родину, за товарищей не пожалею. Но все мы живые нужнее... 
Каштанкин отвел ведомого в сторону от группы, подумал, что парень, видать, своенравный и тут одним собеседованием дело не кончится. 
- Все поняли? - спросил Виктор Николаевич примирительно. 
- У меня талисман есть, товарищ майор, - неуверенно проговорил Лохов. 
Каштанкин с недоумением посмотрел на подчиненного: 
- Какой же, если не секрет? 
- Портсигар. Подарок невесты, от осколка меня спас. 
- Случайность! Не стоит рисковать даже с талисманом в кармане. В бою надо не только о себе думать, но и о товарищах - это самый верный путь, сказал майор, вспомнив беседу с командиром полка и замполитом. - Иначе не увидишь победу, как своих ушей! 
Лейтенант скосил глаза направо, налево, дернул себя за левое ухо, отвел его в сторону. 
- Не увидели? - впервые за время разговора улыбнулся Каштанкин. 
- Я и раньше пробовал, мудрость народную проверял. Не увидишь. 
По выражению лица и тону, которым были сказаны эти слова, майор понял, что "не увидишь" летчик отнес не только к своим ушам, он думал о дороге к боевому успеху. 
- Ладно, пусть прошлый бой будет наукой. Помните, как-то командир полка говорил, что надо учиться на опыте каждого боя? 
- Помню! Еще он говорил, что больше о деле надо думать. Мол, идешь на стоянку - думай о том, что предстоит сделать, как лучше выполнить боевое задание! 
- Запомнили, однако! 
- Запомнил. И вы, товарищ майор, все верно говорили. 
- Да; война - школа, которая ошибок не прощает. А я что? Я уже давно все простил! 
18 
"В боях за Советскую Родину проявил себя смелым, решительным и отважным бойцом, 
6.3.1944 г. в группе 8 самолетов Ил-2 произвел боевой вылет на штурмовку артиллерийско-минометных позиций противника на северо-западной окраине г. Нарвы. Бомбоштурмовым ударом в группе уничтожил 5 дзотов, подавил огонь 3 минометных батарей". 
Это строки из личного дела гвардии майора Каштанкина, В приведенном документе сказано только об одном бое. Как это было? 
Утром 6 марта командование сухопутных войск попросило помочь огоньком одной из дивизий, сражавшейся с врагом неподалеку от города Нарвы. Восьмерку штурмовиков повел в бой помощник командира полка по летной подготовке гвардии майор Каштанкин. 
У переднего края гитлеровцы открыли сильный заградительный огонь. Казалось, шапки разрывов покрыли все небо перед самолетами. Резко изменив высоту и скорость, "илы" проскочили опасный участок. Выполнив противозенитный маневр, Каштанкин вывел группу к цели, и штурмовики спикировали на дзоты. Четыре стокилограммовых бомбы с каждого штурмовика одна за другой пошли к земле. 
Дзоты были уничтожены (позже фотографии подтвердили их разрушение), но по-прежнему вели огонь минометные батареи. 
Каштанкин двинул от себя ручку управления и ввел самолет в пикирование. Маневр повторили и другие "илы". К вражеским позициям потянулись трассы очередей" "Порядок в авиачастях", - повторил майор любимые слова ведомого, снова направляя самолет на другие, еще огрызавшиеся огнем цели. 
Израсходовав все боеприпасы, штурмовики легли на обратный курс. 
Еще более удачными были действия летчиков-штурмовиков 18 марта в районе бухты Кясму Лахт. Здесь наши разведчики обнаружили "большую рыбу" (так авиаторы называли большие вражеские конвои и скопления кораблей и судов в базах). 7-й гвардейский авиаполк повел на задание сам командир гвардии майор Мазуренко. Каштанкин возглавлял группу "илов". 
Самолеты летели ровным сомкнутым строем. Не долетая до места нанесения удара, рассредоточились. 
И вот группы на боевых курсах. 
Каштанкин ввел самолет в пикирование и увидел, как увеличиваются в размерах корабли, но все же это были малые цели. 
Но вот цель - тральщик - в перекрестии прицела. 
Гвардии майор Каштанкин нажал кнопку на штурвале. Сработал электробомбосбрасыватель, поставленный на одиночное бомбометание. На тральщике взметнулось пламя, и вскоре корабль скрылся под водой.