Непристойная Блистательная Вечность (СИ)

— Я попрошу свою помощницу заняться организацией переезда.
— И куда же мне идти? — спрашивает она.
Ах, вот она — настоящая причина, из-за которой Татьяна оставалась со мной. Я обеспечил её красивым домом и роскошным образом жизни, которых сама себе она никогда бы не смогла позволить.
Я хочу сказать, что, возможно, мужчина, с которым она была в прошлую пятницу сможет позаботиться о ней, но понимаю — это обвинение ничего не изменит.
— Думаю, следующие несколько часов тебе есть что обдумать, — вместо этого говорю я.
Она хватает свою сумочку со столешницы и проносится мимо нас, вырывая из Мии изумлённый крик.
Глава 18.
Миа
Мой утомлённый после перелёта мозг пытается осмыслить только что случившееся.
Он словно не может это переварить.
Слова Татьяны резкие, полные презрения — её яд направлен прямо на меня. Возможно, я это заслужила. Разве не я ворвалась в их жизнь и разлучила? Но, с другой стороны, у меня нет таких сил. Я не могу заставить людей поступать врозь их желаниям.
И, разумеется, Коллинз — не тот человек, который по принуждению пойдёт против своих желаний.
Но мне всё ещё трудно понять, что случилось. Действительно ли он только что расстался с Татьяной? Прямо передо мной?
Татьяна проносится мимо с лицом перекошенным такой злостью, что из меня невольно вырывается тихий визг, от которого я вздрагиваю.
Её каблуки стучат в конце коридора и вверх по лестнице. Где-то наверху хлопает дверь.
Мои глаза прикованы к полу. Я хочу посмотреть на Коллинза. Хочу спросить, как он, но боюсь поднять взгляд. Боюсь, что он разозлится за то, что я приехала сюда и разрушила его идеальную жизнь с девушкой супермоделью.
Какая же я идиотка. И зачем только приехала?
Я жду, что Коллинз помчится за ней или примется ругаться на меня, или ещё что, но вместо этого он останавливается в нескольких шагах, прислонившись к столешнице. А когда я, наконец, набираюсь смелости поднять взгляд к его лицу, он достаёт из кармана телефон. Черты его лица расслаблены и ничего не выражают. Он набирает сообщение, наверное, подготавливая грузчиков или что-то типа того.
Молча наблюдаю за ним, надеясь, что наши отношения разрушены не окончательно из-за того, что я заявилась сюда и ввергла в беспорядок его жизнь. В конце концов, он вскидывает взгляд и видит, что я до сих пор прижимаюсь к стене. Засунув телефон в карман, Коллинз подходит ко мне.
— Жаль, что тебе пришлось это увидеть, — бормочет его. От этого низкого тона мне становится даже хуже.
— Всё в порядке, — собственный голос выходит дрожащим и едва слышным. — А ты как, нормально?
Тёмные, глубокие от эмоций глаза впиваются в мои, и он кивает.
— Да.
Он звучит убедительно, но его глаза и выражение лица вызывают неуверенность уже у меня. Он такой осторожный и серьёзный. Ненавижу его таким.
Когда я вообще чувствовала такую неуверенность рядом с Коллинзом?
Никогда.
Он обнимает моё лицо ладонью.
— Прости, что вмешал тебя, — мягко извиняется он.
— Не переживай. Я не против. — Мне не понравились слова Татьяны, но понимать, что он, наконец, свободен от этой контролирующей женщины, которая ему совершенно не подходит? Ради этого я бы всё повторила, не задумываясь.
Понятия не имею, что будет дальше, и боюсь спрашивать. Я сжимаю зубами губу, прислушиваясь к стуку каблуков наверху и хлопанью дверей. Коллинз убирает руку, но продолжает нависать надо мной, будто желая убедиться, правда ли со мной всё хорошо.
— Думаешь, ничего страшного не случится, если я поднимусь наверх и приму душ? — спрашиваю я. Меня одолевает усталость, и я вся в грязи после долгого перелёта. К тому же, меня не отпускает мысль, что Коллинзу, наверное, нужно побыть одному, чтобы переварить случившееся.
— Конечно. — Он кивает головой.
Я направляюсь к лестнице, не переставая ощущать взгляд Коллинза, сверлящий мою спину.
Душ горячий, и вода успокаивает, когда я смываю грязь после затяжного перелёта. Но чувство вины стереть не выходит. Коллинз всегда был готов прийти мне на подмогу. Немудрено, что когда я потеряла работу и податься было некуда, ноги понесли меня к нему. Потому что, если кто и был способен наладить мою жизнь, то это был он. Но разве с моей стороны справедливо обременять его своими проблемами? Справедливо ли ждать, что он бросит всё и спасёт меня от моей жалкой судьбы? Справедливо ли надеяться, что он забросит всё над чем работал целую жизнь, ради моего спасения?
Ответ очевиден. Нет, конечно. Пока горячая вода хлещет по спине, я пытаюсь найти способ всё исправить, но ничего не выходит. Я приехала сюда, учинила беспорядок, а теперь только и могу, что оставить его одного, чтобы у него было время исцелиться.
Выбравшись из душа, я насухо вытираюсь полотенцем и натягиваю футболку. Потом вскарабкиваюсь на кровать и уже было собираюсь выключить свет, как вдруг звонит мой телефон. Лейла.
— Привет, — безэмоционально отвечаю я.
— Миа, — голос у неё обеспокоенный. — Что стряслось? — Она умеет читать меня как книгу.
— Кажется, пришло время вернуться домой. Предложения с диваном ещё в силе? — осведомляюсь я.
— Конечно да, но что случилось?
— Коллинз только что расстался с ней, — говорю я.
Лейла на секунду замолкает, словно пытаясь понять, что я только что сказала. Наконец, он произносит:
— Не понимаю. У него теперь никого нет — разве не этого ты хотела?
Она права. Именно этого мне и хотелось, но сейчас, когда это случилось, я не уверена, что всё так. Не думаю, что сейчас я этого хочу.
— Он расстроен. У меня такое чувство, будто свои приездом я испортила его жизнь.
— Нет, — отрезает она. — Ты приукрашиваешь. Ты всегда всё приукрашиваешь. Он тебе небезразличен. А ты небезразлична ему. Просто дай ему немного пространства и времени. С разрывом справляться тяжело.
Я не уверена, что это будет правильным поступком, о чём ей и говорю, но Лейла настаивает. В конце концов, она уговаривает меня остаться ещё на немного.
Возможно, у меня получится как-то ему помочь. Оказать поддержку, чего бы мне это не стоило.
Следующие два дня я даю Коллинзу пространство, проводя львиную долю времени за поиском работы. Он всё равно редко бывает дома, а когда появляется — так погружён в работу, что я ему не мешаюсь. Уже дошло до того, что я действительно не вижу причин оставаться здесь, учитывая, что мы вообще не видимся, как вдруг однажды утром он заходит на кухню с улыбкой на лице. И это первая его улыбка, которую мне довелось увидеть за последние несколько дней. Я против воли чувствую ободрение и взволнованность от света в его глазах.
— Хорошие новости, — провозглашает он, после чего вытаскивает из-за спины кипу бумаг и с размаху кладёт её передо мной.
— Это что, твои мемуары? — спрашиваю я. Стопка толстая.
Он качает головой.
— Это доверенность, соглашение и подтверждающие документы по расследованию твоего увольнения.
— Прости, что? — Дело не в том, что я разучилась понимать слова, которые он произнёс, просто я понятия не имею, как их сложить вместе, чтобы они обрели хоть какой-то смысл. — Соглашение на что?
— Я навёл справки на твоего босса. Нашлись доказательства, необходимые моим адвокатам, чтобы договориться о урегулировании твоего дела. Они готовы выплатить тебе тысячу долларов и согласны взять тебя обратно.
— Ты навёл справки на моего босса? — я отпиваю своего утреннего кофе в надежде, что это поможет мне понять всё, что Коллинз на меня вывалил.
— Хотел сделать тебе сюрприз, поэтому попросил их всё подготовить. От тебя требуется только подпись на доверенности, чтобы они могли закрыть сделку от твоего имени.
Коллинз выглядит счастливым, тогда как у меня краснеет лицо, а глаза заволакивает слезами. Он договорился, чтобы мне вернули старую работу. Я сглатываю огромный комок, собравшийся в горле. Мне хочется порадоваться. Господи, очень хочется, потому что он снова это сделал. Он спас меня от моей дурацкой ошибки на работе. Я должна быть ему благодарно. Должна вернуться на работу. Он сделал мне огромное одолжение.