Камень

17
В катакомбы под городом было множество входов, и любой уважающий себя юноша хотя бы раз побывал там. Случались и несчастья, хотя и нечасто. Люди уходили в катакомбы и не возвращались. Но чтобы какой-то проход рухнул – об этом мальчик не слышал. То, что говорил отец, было, конечно, правдой. Но это была та правда, которая только заслоняла собой другую, более глубокую. Конечно, вода уходила в катакомбы, и они иногда выходили к отверстиям в стене горы, из которых избыток воды низвергался вниз водопадом. Но зачем же тогда в подземных лабиринтах были самые настоящие лестницы, уходящие ниже и ниже в глубины горы?
Ступеньки воде не нужны. Но кто-то их сделал. Кто-то рубил этот черный базальт, кто-то тесал эту лестницу, и наверняка не для того, чтобы по ней катились потоки воды. Ступени эти были странными – слишком широкими: чтобы ходить по ним, нужно было приноровиться – сделать шаг по ступеньке (или два, если ты двенадцатилетний мальчик), чтобы дойти до ее края, и только потом спуститься на следующую.
Мигель стал расспрашивать о катакомбах Елисео. Дед сказал:
– Я ведь сам почти ничего не знаю о них. Я тоже был мальчишкой и наслушался страшных историй, которые мне и поведали в подземелье. Мы тогда пробирались под город запросто – приподняв решетку водостока на любой улице. Я пришел к отцу и спросил его о подземных лабиринтах. Он сказал мне, что катакомбы – это старая каменоломня, где когда-то добывали камень, но теперь бросили, чтобы не подкапывать город, и рассказал мне о водостоках и системе подземных резервуаров. Вода скапливается там в сезон дождей, и потом ее подают по трубам в городские дома. Без нее городу пришлось бы трудно. И знаешь, я ему не поверил. Я не буду ничего говорить тебе: или эта загадка отпустит тебя и ты переболеешь ею, как корью, или однажды снесешь гору, чтобы понять, что же все-таки под ней.
Оставшись один, Елисео размышлял: “То, что я видел под городом, было совсем не похоже на те временные, путаные коридоры, которые остаются в каменоломнях. Конечно, камень там добывали, но немного и нечасто, совсем не в тех масштабах, которые потребовались бы, чтобы вырубить такие проходы. Как систему водосбора их использовали скорее случайно. Вот теперь Мигель приходит ко мне и спрашивает: „Что такое катакомбы?” Мне нечего ему сказать. Я знаю только, что они хранят в себе загадку и эта загадка притягивает всех мальчиков города. Потом мальчики вырастают и принимают простое рациональное объяснение – это действующие водостоки в старых каменоломнях. Это – правда, поэтому их совесть спокойна. Но если взрослый человек не перестает думать о подземелье, то однажды он уходит под гору навсегда, я слышал такие истории, или уходит из города, чтобы не жить рядом с мучительной неизвестностью. Я не знаю ни зачем нужны катакомбы, ни кто их построил. Это мое незнание очень нужно мне, оно добавляет крупицу бессмысленности в мою размеренную и расчисленную жизнь. Рядом со мной есть тайна, которая и моя тайна тоже, а значит, я сложнее и глубже, чем кажется, чем люди из других городов, у которых тайны нет. Хотя есть ли такие города?”
Не получив ответа у Елисео, Мигель решил расспросить о катакомбах старика Мануэля. Уж он-то что-нибудь знает о них! Каково же было удивление мальчика, когда старик рассказал ему одну из тех сказок, которые и без того были ему известны.
– Это – сказки для девчонок, – гордо заявил мальчик.
– Почему для девчонок? Я очень люблю эти истории. А разве они не нравятся тебе? По-моему, они красивее, а может быть, и правдивее того, что говорят солидные люди города. Но скажи мне, что же ты собираешься делать? Сносить гору?
– Пока я еще не решил. Нужно все хорошенько обдумать.
– Когда ты все обдумаешь, поделись со мной. Возможно, я дам тебе совет, – попросил старик. – Я только дам тебе совет, а вовсе не собираюсь тебя ни от чего отговаривать.
– Хорошо, – легко кивнул Мигель и, подумав, медленно повторил: – Хорошо.
18
Впервые Мигель спустился в катакомбы, когда ему было десять лет. Его приятель, сосед Карлос, который был старше Мигеля на три года, сказал:
– Хочешь увидеть, что внизу, под нами?
– А что тут интересного? Я видел. – Мигель перегнулся через парапет.
– Вот роща пальмовая, вон по дороге пылит телега, в ней сидит человек, и этому человеку очень жарко.
– Да нет, я не о том, – с нескрываемым превосходством усмехнулся Карлос.
– Ты о катакомбах? – У мальчика все похолодело внутри. – Да, хочу. А ты знаешь, как туда спуститься?
– Конечно знаю, но это великая тайна, а ты еще совсем сопляк и разболтаешь кому ни попадя. Нет, наверно, я погорячился…
– Если ты знаешь как, то мы сейчас пойдем туда.
Карлос посмотрел на мальчика с удивлением. Он ожидал другой реакции: может быть, испуга, слез и бегства, может быть, благоговейного восторга перед его, Карлоса, могуществом, но такого делового подхода он не ждал. Вообще-то в его планы совсем не входило лезть прямо сейчас в катакомбы. Да и знал он их очень плохо. Но Мигель посмотрел на него так, что отказ был равносилен признанию в трусости и хвастовстве.
– Надо же, какой шустрый, – растерянно сказал Карлос, но тут же принял самый будничный вид. – Это не так-то просто. Нужно запастись водой и огнем. Возьми дома свечи, спички, чего-нибудь перекусить и приходи на галерею, что у лавки башмачника в Верхнем Городе. Через час я буду тебя ждать. Оттуда и пойдем.
Мигель кивнул и направился к дому. Он не побежал вприпрыжку, а спокойно пошел, сосредоточенно размышляя о том, где он возьмет все необходимое и как объяснит матери свое будущее, может быть долгое, отсутствие.
Когда он пришел на условленное место, Карлос уже ждал его. Этот час был нужен старшему, чтобы как следует отрепетировать собственные действия. Карлос знал, что в городе существует множество входов в катакомбы, но спускаться туда ему приходилось только дважды, и то со старшими ребятами – они вели, показывали дорогу, но самое главное – они точно знали путь назад, а вот сам Карлос в подземелье растерялся и вовсе не был уверен, что найдет обратную дорогу. Отправив Мигеля за свечами и припасами, он поднялся в Верхний Город и внимательно обследовал оба известных ему входа. Один вел в катакомбы прямо через водосток. Но решетка, которая в прошлый раз так легко сдвинулась с места, оказалась надежно закрепленной. Добраться до другого входа можно было только по узкому – шириной в две ступни – карнизу на отвесной стене. Нужно было пройти по нему двадцать шагов – дальше было заросшее жестким кустарником отверстие в скале. А внизу – пропасть. Далеко в долине были видны пальмовые рощи и крохотные крыши мастерских, где резали и шлифовали мрамор. Этот путь был очень опасным, и Карлос еще никогда им не пользовался. Он только видел, как уходили по карнизу старшие ребята. Карниз начинался недалеко от места их встречи с Мигелем. Ширина этого скального уступа была неравномерной, к тому же он под небольшим углом спускался вниз. На нем запросто можно было поскользнуться.
Карлос посмотрел на карниз прямо с площадки, перегнувшись через перила, и тяжело вздохнул. Ему смертельно не хотелось идти. Шутка зашла слишком далеко. Карлос подумал: “Почему так легко пройти по дорожке, которая гораздо уже, чем этот проклятый карниз, и так тяжело пройти по нему; вся-то разница, что этот карниз висит над пропастью”.
Эта мысль его приободрила. Оставалась еще надежда, что Мигель откажется от такого опасного предприятия, но когда Карлос вспоминал, как на него посмотрел мальчик, он понимал – вот уж этого-то точно не будет.
– И дались ему эти катакомбы! – воскликнул Карлос и сам себе очень серьезно ответил: – Значит, дались.
Мигель пришел. Он достал из заплечной сумки свечи и спички, бутылку с водой и кукурузные лепешки. Мальчик оказался настолько предусмотрительным, что надел еще и длинные штаны из плотного полотна.