По долинам и по взгорьям

Семен вскочил на стол и, согнув в колене левую ногу, в упор бабахнул из револьвера в голень, защищенную ватными штанами. Пуля боком ударилась в ногу, рикошетом отскочила в сторону и щелкнула Илью по лбу. Тот заревел как белуга — не столько от боли, сколько с перепугу — и метнулся за дверь.
За эту шутку Шихову здорово попало от Синяева, который был членом коллегии штаба.
  
ПО ВРАЖЬИМ ЗАКРАДКАМ
 
У самого Екатеринбурга, около станции Палкино, крупные банды останавливали и грабили поезда с продовольствием. После наступления темноты в городе стало опасно ходить по улицам.
Мы ожидали помощи: в Екатеринбург должен был прибыть отряд моряков под командованием товарища Шибанова. Но бандиты наглели с каждым днем, и дожидаться шибановцев стало невмоготу. В конце ноября Ермаков собрал своих красногвардейцев в районном штабе и объявил:
— Центральный штаб Хохрякова приказал устроить бандитам баню. С вечера расставим патрули, а в двенадцать часов собираемся здесь и начинаем действовать.
Придя домой после дневной смены, я быстро поужинал, сунул за пояс наган, недавно доставшийся мне при разоружении казачьего эшелона, и надел полушубок.
— Куда ты на ночь глядя, непутевый? — всполошилась мать.
— Надо, — коротко ответил я, крепко помня, что нам строго наказывали, ни о каких штабных делах дома не говорить.
Вышел на улицу, а там не видно ни зги. Ночь — в самый раз для налетов. Для собственного ободрения запел: «Ночка темна, я боюся, проводи меня, Маруся!» Дошел до угла, окликают:
— Стой, руки вверх!
В полушубок ткнулось дуло карабина. Группа людей в черных бушлатах и черных ушанках моментально окружила и обезоружила меня.
Я оторопел, но быстро сообразил, в чем дело:
— Шибановцы! Товарищи! Да мы вас давно дожидаемся. Хотели уж без вас…
— Молчать! Финский волк тебе товарищ, а не мы.
— Обыскать получше, увести вон туда, на берег, и пустить в расход, — приказал старший группы.
— Стойте, товарищи, нельзя же так! — закричал я в ужасе.
— Откуда у тебя оружие? — спросил старший.
— Красногвардеец я! Дежурный начальник красногвардейского штаба! В штаб и иду сейчас.
— А ну, покажь документ!
— Нету у меня документа.
— Все ясно! Канителиться еще с ним, — рассердились матросы.
— Погодите, — остановил их старший и снова обратился ко мне: — А где твои документы?
— Не давали нам никаких документов. Мы и так все друг дружку в лицо знаем.
— Вы знаете, а мы не знаем. Чем докажешь, что ты в самом деле красногвардеец?
Чем доказать? Вести шибановцев в штаб? Далеко, не пойдут они… Домой? Напугаешь родителей, да, пожалуй, и не поверят домашним-то. Я уже начал отчаиваться, но вдруг вспомнил, что у склада продовольствия есть пост, а на посту сейчас должен быть, кажется, Виктор Суворов.
— Ведите меня к складу, там наш пост. Коли он меня признает за начальника, значит, не вру, — решился я.
— Ладно, быть по-твоему, — согласился старший после некоторого раздумья. — Тащите его до постового…
Трудно передать, что я пережил за те пять минут, пока в сопровождении двух шибановцев шагал до склада. Думалось: «А вдруг Виктор ушел греться и вместо него стоит на посту кто-нибудь из новичков? Все может быть…»
На мое счастье, Суворов оказался у склада. Увидев приближающуюся тройку, он вскинул винтовку, щелкнул затвором:
— Стой! Кто идет? Стрелять буду!
— Свои! — обрадованно ответил я.
Когда до Виктора дошло, в чем дело, он, обычно тихий и сдержанный, со злостью напустился на матросов:
— Эх вы, моряки! Поперек щей в ложке переплыть не могли!
Я попробовал его успокоить. Но Суворов продолжал возмущаться:
— А что, в самом деле! Мы их сколько ждали, шибановцев этих! А они прибыли — и на тебе! Ать, два! Наших же ребят хотят хлопать!
— Дисциплинка, товарищ постовой! К порядку! — строго сказал я, но в душе готов был расцеловать Виктора.
— Слушаюсь, товарищ дежурный начальник штаба, — неохотно подчинился Суворов.
Мы двинулись обратно, к группе шибановского отряда…
Старший вернул мне наган и извинился:
— Сам понимаешь, браток, дело военное, без документа никак в это время нельзя. А ты еще горланил про темную ночь.
Я предложил морякам идти в штаб и оттуда ровно в полночь, как и намечалось у нас, общими силами начать облаву.
Красногвардейцы встретили шибановцев сердечно. Знакомились, менялись табачком, заводили разговоры, шутили…
В полночь Ермаков разделил отряд на группы и каждой дал задание. К нашей группе, в которую входили Сергей Артамонович Синяев, Паша и Герман Быковы, Шихов, я и еще несколько человек, подошли двое конвоировавших меня шибановцев:
— Как, братки, принимаете?
— А чего же не принять?
— Тот, зубастый, тоже пойдет с нами?
— Это с поста от склада, что ли?
— Ну да.
— Пойдет!
— Кто пойдет? — спросил подошедший Ермаков.
— Да постовой Суворов!
— Постовых снимать не будем. Они нужны на своих местах…
Наша группа во главе с Синяевым направилась к дому тетки Марфы — притону одной из бандитских шаек, главарем которой был Витька Карманный.
Шли молча, осторожно. Впереди — Шихов.
У Марфиной избы Семен предупреждающе поднял руку. Все остановились. Из дому чуть слышно доносился чей-то разговор. Шихов бесшумно встал на завалинку и заглянул в щель между ставнями.
Подойдя к нам, Семен шепотом доложил:
— Народу — полна горница. Должно, вся шайка тут. Наверно, грабленое пропивать собрались.
Синяев приказал:
— Пошли.
Постучали в ворота. Во дворе залилась собака. Через несколько минут из сеней вышла хозяйка:
— Кого бог несет?
— Сами пришли, без бога! Отворяй, тетка Марфа, с обыском к тебе, — ответил Сергей Артамонович.
— А-а… Ну, коли с обыском, постойте минуточку. Собаку сейчас привяжу, уж больно она на чужих лютая. Черный! Айда-кось в сарай.
Хозяйка убирала собаку спокойно, не спеша.
— Эй, тетка, пошевеливайся, а то калитку сломать можем, — пригрозили мы.
— Сейчас, сейчас, — Марфа загремела засовом. — Ишь ведь какие скорые. Ну-к что ж, идите ищите, може, чего и найдете, все ваше будет.
Когда мы ввалились в горницу, там было пусто. Однако стулья стояли в беспорядке и в комнате плавал табачный дым.
— Ну, тетка, признавайся добром, куда гостей спрятала? — спросил Синяев, усаживаясь за крепкий березовый стол, человек на двенадцать, стоявший посредине комнаты.
— Это вы про каких гостей? — удивленно подняла брови Марфа.
— А про тех, которые так накурили у тебя.
— Ах, вот вы о чем… Так это же я сама курю.
— Ты? Ты сама куришь, значит? Так… Уж не ты ли столько окурков на чистый пол понасыпала? Добрые хозяйки мусор в избе не держат.
— Может, и я, — усмехнулась Марфа. — Иной раз за день столько выкуришь, что и не счесть. А прибираться — каждый раз не наприбираешься: силы стали не те.
Синяев нахмурился. Во двор бандиты выскочить не могли: мы бы это слышали. Другого выхода из дому не было, а за огородом притаилась наша засада.
— Спрашиваю последний раз, куда гостей спрятала? Скажешь добром — оставим жить, не скажешь — вместе с бандитами шлепнем, когда найдем их. Знаем, что у тебя они.
— Чего же вы меня спрашиваете, раз сами такие умные? Коли знаете — ищите! — недобро прищурившись, огрызнулась Марфа. — Только у меня никаких гостей не бывало.
— Не бывало?! — обозленный Шихов подскочил к ней. — Так, может, мне спьяну показалось, когда я в окошко глядел, что они вот тут, за этим самым столом, сидели?
Марфа быстро взглянула на Семена и равнодушно ответила:
— Может, и спьяну, я почем знаю. Тебе, парень, лучше знать.
Неожиданно Шихов с грохотом сдвинул в сторону березовый стол, и мы увидели вырезанную в полу крышку с железным кольцом, закрывающую вход в подполье.