Потерянный дневник дона Хуана
Сверху только что спустился маркиз в компании с Бланкой. Он хмурился, явно недовольный тем, что знатная дама танцует для простолюдинов. Увидев его презрительно поднятые брови, я потянул Альму за руку, пытаясь вывести из круга. Но вместо этого ей удалось вытянуть меня на середину зала. Подражая ей, я вскинул одну руку над головой, а другую упер в бедро. Мы двинулись друг вокруг друга, отбивая каблуками ритм. Наш танец напоминал пантомиму соблазнения — поочередное приглашение и отказ, потом снова приглашение и отказ. Я хлопал в ладоши над головой, кружась вокруг нее. Она приблизилась. На мгновение наши глаза встретились, а губы почти соприкоснулись, и я ощутил ее горячее учащенное дыхание. Потом она резко отпрянула, а я схватил ее за руку. Она кружилась, как веретено, и когда вновь прильнула ко мне, я обхватил ее за талию, и мы завертелись еще быстрее. Стены зала слились в сплошной сияющий круг. Зрители отбивали такт все громче, и ритм теперь напоминал стук сердца запыхавшейся женщины. Потом музыка внезапно оборвалась, и мы замерли. Я протянул ей руку, чтобы вместе раскланяться. Но в последнюю секунду она сделала выразительный жест пальчиками, и толпа взорвалась смехом. Она прозрачно намекала, что танец исполнялся ради денег, а вовсе не в порыве любви. Теперь настала моя очередь отвергнуть ее, и я с презрением отступил назад, чем вызвал новый взрыв хохота и аплодисментов.
После этого внимание публики переключилось на проституток — Инесу, Леонору и Бланку, которые не могли допустить, чтобы кто-то посторонний имел больший успех на их сцене. Они запрыгнули на один из длинных столов, откуда все могли их как следует разглядеть. Для местных богинь гитары и тамбурин запели еще радостнее. Юбки девушек, в отличие от нарядов знатных дам или куртизанок вроде Альмы, не прикрывали щиколоток, а многочисленные оборки подпрыгивали и кружились в танце. Их груди тоже пританцовывали поверх корсетов. Сквозь складки ткани просматривались плавные изгибы ног и соблазнительная округлость бедер. Легкие шейные платки метались по воздуху, повторяя движения импровизированного танца. Альма уселась в дальнем конце стола и гордо отвернулась, всем своим видом показывая, что танцы ее больше не интересуют.
Пока публика жадно следила за кипучей жизнью их грудей и бедер, я размышлял о женственности. Женщина — это последнее и самое совершенное творение Господа, наделенное божественной способностью создавать новую жизнь. Словно подтверждая справедливость моих размышлений, они приподняли юбки и обнажили ноги вплоть до самых потаенных чудесных изгибов. Они носили юбки на голое тело — так легче работать. Однако плох тот торговец, который выставляет сразу весь свой товар. Девушки, без сомнения, владели искусством раздеваться. Одного лишь намека на то, что осталось скрытым под складками одежды, было достаточно, чтобы мужчины разинули рты от восторга и принялись бить себя кулаками в грудь и рвать на голове волосы.
Бедра проституток теперь раскачивались, как колокола, возвещающие пожар. Музыка внезапно смолкла. Инеса спрыгнула со стола и набросила свой платок мне на шею, как бы приглашая к танцу. Две другие девушки последовали ее примеру. И снова взорвались огненные ритмы. Я вскинул руки, и платки соскользнули мне на талию. Мы неистово кружились вместе, как колесо кареты, спицы которого вот-вот лопнут и полетят в благодарную толпу. Потом партнерши приблизились ко мне и по знаку, поданному Инесой, которая была заводилой, опустились передо мной на колени, изображая полную покорность. Я поднял их одну за другой. Потом настал мой черед преклонить колени перед их женственностью, что я и сделал, почтительно сложив ладони. Девушки, уперлись каблучками мне в грудь и дружно оттолкнули меня. Я упал на спину, перекатился по полу, затем вскочил и эффектно поклонился. Публика оглушительно рукоплескала, пока я не отошел и не сел рядом с Альмой.
— Им недостает артистизма, — сказала она. — А толпа ничего не смыслит в искусстве.
Я надеялся, что теперь смогу наконец поговорить с маркизом о донье Анне, но с удивлением обнаружил его в компании незнакомца. В присутствии постороннего человека заниматься подобными расспросами не представлялось возможным. Незнакомец был одет в плащ поверх старой солдатской формы, а его голову и часть лица зарывала низко надвинутая шляпа с пером. По виду он очень напоминал наемного убийцу.
Тайное всегда становится явным
— Позволь представить тебе Игнасио Альвареса де Сориа, — обратился ко мне маркиз. — Он служил у командора Калатравы в звании лейтенанта и был его ближайшим доверенным лицом.
Ни один мускул не дрогнул на каменном лице человека, только его глаза заметались по сторонам, словно стремясь убедиться, что никто не слышал его имени. Это имя мне было смутно знакомо. Был ли он убийцей или не был, в любом случае он успел преступить закон, чтобы, подобно большинству отставных солдат, заработать каких-то денег помимо ничтожной пенсии. Когда маркиз вручил ему мешочек с монетами, губы этого человека впервые тронула улыбка. Он слегка приподнял шляпу и кивнул в знак благодарности, прежде чем исчезнуть, не проронив ни звука.
— Этот человек только что поведал мне, где командор хранит все свои тайны, — прошептал маркиз, справедливо полагая, что это мне тоже интересно.
— Не сомневаюсь, что вы до них докопаетесь, — сказал я.
— В этом нет необходимости. Тайны никогда подолгу не лежат в могиле.
Слова маркиза встревожили меня. Какие зловещие планы он вынашивает против командора и, возможно, против доньи Анны? Я знал, что ему не составит труда разрушить жизнь девушки, чтобы добраться до ее отца.
— Ну а каковы же секреты доньи Анны? — спросил я как можно более безразличным тоном.
— Секреты доньи Анны? — удивился он. — Но речь шла о секретах командора.
— Разве это не одно и то же? — я поспешил загладить свой промах.
— Да, в этом ты прав, грехи отцов часто ложатся на плечи их сыновей… и дочерей.
— Интересно, что же это за грехи?
— Боюсь, что тебе интереснее танцевать с проститутками.
— Всего лишь невинное развлечение…
— Позор! — сказал маркиз. — Полагаю, король был бы весьма огорчен, узнав, что ты пляшешь с проститутками, вместо того чтобы выполнять его приказание.
— Я не могу выполнить его приказание.
— Но ты должен жениться… а после танцевать с проститутками сколько душе угодно.
— Я не могу этого сделать.
— У тебя нет выбора.
— Значит, мне придется бежать.
— Наш король, величайший из католиков, правит половиной мира.
— Значит, мне следует бежать во вторую половину.
Маркиз разочарованно покачал головой.
— А ведь когда-то ты был предан королю… и мне.
— Ничто не мешает мне оставаться преданным…
— В самом деле? Что ж, в таком случае нам очень повезло, что преданный лейтенант командора увяз в карточных долгах.
— Выходит, он азартный игрок? А выглядит совсем как убийца.
— Он и есть убийца.
— Вы задумали убить командора? — спросил я напрямую, не в силах больше сдерживать свое любопытство.
— Ваша заинтересованность удивляет меня.
— Я всего лишь пытался понять ваши намерения, — возразил я, снова притворяясь его верным слугой.
— Лишить человека чести гораздо хуже, чем лишить его жизни, не так ли?
— Именно этому вы меня и учили, — сказал я.
— И ты хорошо усвоил уроки.
Припомнив, как я обошелся с командором сегодня утром, я подумал, что усвоил эти уроки все-таки недостаточно хорошо. Сейчас я вновь сомневался в правильности своих действий. Однако еще больше меня беспокоила опасность, которая, возможно, угрожала донье Анне в связи с намерениями маркиза.
К нашему столу подошла Серена, сопровождая дона Хосе, который наконец спустился вниз после долгих утех с ее подопечными. У нее было достаточно опыта, чтобы понять, когда клиент удовлетворен, и потому, отпустив локоть дона Хосе, она сказала:
— Все самое лучшее для вас, дон Хосе.