Долгая дорога к логу

Что-то происходило. Непредусмотренное. Кандид ощутил это каким-то шестым чувством. Что-то было не так, и надо было спускаться на землю. Он высунулся наполовину из листвы и принялся крутить головой по сторонам. То, что он увидел, и впрямь не предвещало ничего хорошего. По восточной стороне склона, простирающегося в направлении стоянки, приближались вооруженные люди. Они шли цепью, посматривая в их сторону, сжимая в руках копья, рогатины и топоры. Сколько их было, Кандид не успел сосчитать, потому что в этот момент раздались приглушенные возгласы со стороны озера. Оттуда, из зарослей тростника тоже одна за другой появлялись фигуры, только не от воды, а откуда-то сбоку. Мужики были совсем сухие, да и плотов у берега не было видно, и тогда Кандид понял со всей очевидностью, что мужики просто обогнули озеро. Их окружали, брали в кольцо, и в этом не было никакого сомнения, причем силы были явно неравные. 
Медлить было губительно. 
Кандид сбросил вниз мешок и прыгнул следом. Высота оказалась приличная, но это уже было не важно. Он ударился пятками о землю, но не почувствовал боли и тут же вскочил, выхватывая из-за пояса топор. Лохмач уже стоял на земле и что-то кричал вслед Ворчуну, который шел, держа в одной руке топор, а в другой нож, навстречу противникам, поднимающимся со стороны стоянки. Он, скорее всего, не видел тех других, заходивших с озера. 
- Уходить надо!!! - орал где-то за спиной Сухой.- В лес надо уходить, вглубь!!! Перебьют! У них же копья! 
Лохмач тоже понял, что надо бежать, что надо хотя бы выйти из оцепления, дабы их не перерезали, как колотунов в загоне. Но Ворчун ничего не слышал. Для него существовали сейчас только собственные боевые крики и собственная одержимость. 
Кандид бросил взгляд на стоянку. Там тоже что-то происходило, только не было понятно - что. Среди хижин сновали фигурки, царило какое-то людское мельтешение, какая-то суета... Сухой надрывно кричал Лохмачу что-то про Рябого, про крылаток, Лохмач пятился вверх по склону, озираясь по сторонам. Кандид схватил левой рукой мешок и тоже стал отступать. Продолжал выкрикивать что-то Ворчун, сбегая вниз по склону. Мужики, наступавшие с озера, были уже совсем близко. Первым карабкался огромный косматый верзила с большущими ручищами. Такими ручищами он, наверняка, в былые времена мертвяка с одного удара разрубал, мелькнула у Кандида мысль. 
- А ну-ка стоите, братцы! - угрожающе зарычал верзила.Куда это вы, а? А идите-ка сюда, куда же вы?! 
И неизвестно, что бы было дальше, но в этот миг со стороны стоянки внезапно донесся раскатистый протяжный шум, некий многоголосый возглас, похожий на замирающее "а-а-ах-х!.." Так могла кричать только толпа. 
Мужики Одноухого замерли как вкопанные и одновременно повернулись к стоянке. 
А там уже началось то, что должно было начаться. Стоянка быстро наполнялась бегающими вооруженными людьми, яростными воплями, бабьим визгом и всем тем, что еще присуще сражению. 
Прошло еще несколько секунд, и шок, охвативший людей Одноухого, пропал. 
- Ловушка! - заорал кто-то снизу.- Это же ловушка! 
На лице верзилы отразились сомнение и нерешительность. Кандид увидел, как несколько человек позади верзилы помчались назад к тростнику. То же самое случилось и там, куда кинулся Ворчун. Ситуация резко изменилась. Большая часть противника решила вернуться на стоянку, на подмогу своим. Не было осады, не было окружения, были несколько недоумевающих агрессивно настроенных человек. Кроме верзилы с этой стороны остался еще один мужик. Какой получился расклад у Ворчуна, Кандиду не было видно, он только заметил, что Сухой, размахивая топором, бросился туда, к нему на подмогу. Верзила, в свою очередь, тоже принял решение. 
- Ох, я с вами разберусь! - злобно крикнул он, перехватывая копье и прыгая в их сторону. 
Лохмач гаркнул и метнулся ему наперерез. Кинулись друг навстречу другу тела, треснуло древко, исторглись хрипы Лохмач и верзила сцепились, рухнули на землю и стали скатываться к озеру. Значит, этот мой, пронеслось в голове Кандида. Он, не отрываясь, глядел на второго мужика и медленно спускался. Копья у мужика не было, вместо копья он держал рогатину, топор у него висел на поясе. Так, лихорадочно соображал Кандид, сверху не нападешь, придется - под ноги, главное - блокировать рогатину, а топор достать я ему не дам. Не успеет он топор-то достать... 
И тогда случилось то, чего не ожидал никто. 
Земля под ногами вдруг задрожала и заходила ходуном. Мужик с рогатиной резко мотнулся в сторону и упал, выронив оружие. Кандида швырнуло на землю, он судорожно схватился за траву, попытался вскочить, но его снова свалило. Тогда он пополз по содрогающейся земле к ближайшему дереву, ничего не соображая от ужаса, отчаянно работая руками и ногами. Наконец он уткнулся в ствол и с трудом поднялся, обнимая его и широко расставляя ноги. 
То, что он увидел, было страшно. 
Через всю поляну с глиняными проплешинами и дальше: налево и направо - в земле распахивалась громадная зияющая щель. Словно кто-то огромный разламывал пополам гигантский горячий пирог. Щель уходила в обе стороны от поляны и стоянки Одноухого: налево - куда-то далеко за Дурман-гору, направо - через заросли тростника, мимо пригорка, мимо лощины и в глубь леса. Трещина медленно расширялась, ее жуткие рваные края расползались друг от друга все дальше, и оттуда, из самых недр земли поднимались и курились в воздухе рваные белесые клочья пара. Вода в озере неистовствовала и плясала, земля тряслась у Кандида под ногами, дерево лихорадило в руках, и повсюду распространялся удушливый, затхлый запах сырой земли. 
А потом внезапно все кончилось. Кошмарная дрожь под ногами исчезла, края Трещины перестали расходиться, и только пар беззвучно клубился над этой исполинской рваной раной. Сначала Кандид стоял, боясь пошевелиться и оторваться от дерева, и потрясенно глядел на развернувшуюся внизу картину. Минуло несколько секунд тишины. Полнейшей тишины, какую Кандид еще никогда не ощущал в жизни. 
И началось это. Нечто, чему не было названия, что оказалось во много раз страшнее землетрясения и никак не поддавалось пониманию. Скопище людей на стоянке, как по команде, бросилось бежать по направлению к Трещине, снося на своем пути хижины и давя друг друга. Вопли ужаса прорезали пространство, от чего Кандид похолодел еще больше. Никто уже не сражался, свои и чужие вперемешку в панике неслись прочь со стоянки. Словно кто-то или что-то гнало их с южной стороны леса, гнало прямо к Трещине, в эту огромную ужасную, уродливую пасть. И люди подбегали к ней, и срывались в нее, кто-то останавливался в замешательстве на мгновение, кто-то прыгал сразу, кого-то сталкивали напирающие сзади. Они сыпались в Трещину, будто сметаемые огромной невидимой метлой; мужчины, женщины, дети - все с криками падали вниз и исчезали в черной бездне и клубах пара. Затем Кандид увидел, наконец, тех, кто послужил всему причиной. Какие-то серые приземистые твари, появившиеся из леса, резво бежали через стоянку. Кандид ни разу в жизни не видел таких животных. Они были чуть крупнее человека, очень быстро семенили на своих коротких ногах, двигаясь плотной цепью, словно хорошо обученные муравьи. Твари стремительно бросались на отставших людей, и тогда людей нелепо подкидывало вверх, они падали на землю и уже не вставали... 
Из охватившего его шока Кандида вывел пронзительный крик рядом. Он оторвался от дерева и обернулся на звук. Серые твари были уже и здесь. Несколько штук их взбегало по склону со стороны стоянки, причем бежали они ничуть не медленнее человека. За те несколько секунд, что Кандид остолбенело пялился на приближающихся тварей, он успел разглядеть их вытянутые, покрытые слизистым панцирем тела, мощный шипастый хвост и сплюснутую голову, на которой не было заметно глаз, зато очень хорошо были видны два белых, торчащих вперед и напоминающих остро заточенные колья, не то зуба, не то рога. У трех передних тварей рога были наполовину красными, и с них противно и густо капало в траву. Несколько неподвижных тел мешками лежали на земле, кто-то отчаянно мчался к лесу, кто-то надрывно и предсмертно стонал, а серые твари приближались, покачивая на бегу головами.