Тысячный этаж

– Ты была нужна уже полчаса назад.
– Еду, – сказала Райлин, хотя комната кружилась перед глазами. – Но…
– Отлично. – Корд завершил импульс-вызов.
Сделав над собой титаническое усилие, Райлин отклеила пластырь от руки и, поморщившись, сняла с шеи второй. Потом взглянула на ребят – Хайрел танцевал, погрузившись в забытье, Люкс взасос целовала незнакомца, Индиго сидела на плечах у Андре. Райлин повернулась к выходу. Ви все еще следил за ней, но Райлин даже не попрощалась. Выпорхнув в жаркую липкую ночь, бросила на землю использованный золотой квадратик.
 
Эрис
 
Из ушных антенн раздавался звонок. Эрис Додд-Рэдсон в раздражении зарылась лицом в мягкую шелковую подушку.
– Еще пять минут, – пробормотала девушка. Звонок не прекратился. – Я же сказала, напомнить позже! – рявкнула она, но тут поняла, что это вовсе не будильник.
Ей звонила Эйвери – этот рингтон Эрис сто лет назад поставила на приоритет, чтобы ответить, даже если спит.
– Принять импульс-вызов, – проворчала она.
– Ты уже в пути? – прозвучал в ухе голос Эйвери.
Говорила подруга громче обычного, перекрикивая шум вечеринки.
Эрис глянула на ярко-розовые светящиеся цифры в нижнем левом углу линз. Вечеринка у Корда началась полчаса назад, а она валяется в постели и понятия не имеет, что надеть.
– Конечно! – Эрис направилась к гардеробу, на ходу сбрасывая необъятную футболку и пробираясь сквозь завалы одежды и подушек. – Я просто… о-ой! – вскрикнула она, споткнувшись и схватившись за ушибленный палец.
– О боже. Ты еще дома, – с упреком и в то же время с иронией сказала Эйвери. – Что случилось? Снова притворяешься спящей красавицей?
– Просто я люблю, когда другие меня ждут, тогда мне рады еще больше.
– А под другими ты имеешь в виду Корда.
– Нет, я имею в виду всех друзей. Особенно тебя, Эйвери. Не начинай веселья без меня, хорошо?
– Обещаю. Отправь фликер, когда поедешь, – сказала Эйвери и завершила импульс-вызов.
«Во всем виноват отец», – подумала Эрис. Через пару недель ей исполнится восемнадцать, а потому сегодня она встречалась с семейным юристом, чтобы разобраться с документами по созданию трастового фонда. Какая же это была скукотища: в присутствии официального свидетеля Эрис подписала тонну бумаг, сдала анализы на наркотики и ДНК. Она не понимала, зачем все это нужно, лишь знала, что, подписав бумаги, однажды станет богатой.
Отцу Эрис деньги достались по наследству: кто-то из предков открыл технологию магнитного отталкивания, благодаря которой летательные аппараты держались в воздухе. Эверетт лишь приумножил огромное состояние, став лучшим в мире пластическим хирургом. После двух дорогостоящих разводов, в возрасте сорока лет, он встретил маму Эрис, двадцатипятилетнюю модель. Отец не рассказывал про предыдущие браки, а поскольку других детей у него не было, Эрис и не спрашивала. Ей не нравилось думать об этом.
Зайдя в гардероб, Эрис изобразила круг на стеклянной стене, которая тут же превратилась в сенсорный экран с реестром всех вещей. Из года в год Корд устраивал костюмированную вечеринку для одноклассников, где шла ожесточенная и негласная борьба за лучший наряд. Эрис вздохнула, просматривая варианты: золотистое платье-чарльстон, капюшон с искусственным мехом, который отдала ей мама, ярко-розовое платье с пайетками с прошлого Хеллоуина. Все это никуда не годилось.
Да какая разница? Зачем она вообще ищет себе костюм? Может, она станет заметнее без особого наряда?
– Черный топ «Алиша», – скомандовала Эрис, и в самом низу гардероба появилась нужная вещь.
Девушка натянула топ поверх кружевного бюстгальтера и дополнила его любимыми замшевыми брюками, которые идеально подчеркивали роскошные ягодицы. На запястья Эрис нацепила набор серебряных браслетов и распустила хвост, освобождая свою огненную шевелюру.
Закусив губу, девушка плюхнулась за туалетный столик и положила ладони на два электропульсера, необходимых для создания прически.
– Выпрямить, – приказала Эрис, закрыв глаза и приготовившись к сеансу.
От ладоней вверх по рукам до самой макушки распространилось покалывание – прибор пропустил через нее волну электричества. Девчонки из школы всегда жаловались на стайлер для волос, но Эрис в глубине души наслаждалась ощущением: он воспламенял, будоражил каждый нерв, причиняя легкую боль. Девушка взглянула на себя и увидела послушные прямые пряди волос. Она нажала на экран туалетного столика и закрыла глаза, пока на лицо спреем наносился макияж. Эрис вновь посмотрела на отражение: подводка подчеркнула необычные, неотразимые янтарные крапинки в радужной оболочке, а румяна сгладили скулы, выделяя конопушки на носу.
В этой картине чего-то не хватало. Недолго думая, Эрис направилась в темноту родительской спальни, к маминому гардеробу. Нащупала сейф с украшениями и ввела пароль, который разгадала еще в десять лет. Внутри, возле комплектов с разноцветными драгоценными камнями и нитью крупных черных жемчужин, покоились мамины витражные серьги – с редким, старинным стеклом, не гибким, а настоящим, которое могло разбиться.
Это стекло было взято из окон древних церквей, и серьги стоили безумных денег. Отец купил их на аукционе в качестве подарка на двадцатую годовщину свадьбы. Наплевав на чувство вины, Эрис вдела в уши изящные стеклянные капли.
Она почти дошла до выхода, когда из гостиной ее окликнул папа:
– Эрис? Куда направляешься?
– Привет, пап.
Сапоги на высоком каблуке уже были на ней. Она развернулась и шагнула в коридор – надеялась побыстрее сбежать. Отец устроился на любимом коричневом кожаном диване, что-то читая с экрана планшета, возможно медицинский журнал или карту пациента. Его густые волосы были совсем седыми, а вокруг глаз собрались морщинки, которые он отказывался устранить с помощью хирургии, как делало большинство других родителей. Ссылался он на то, что это приободряло его пациентов. Эрис находила такую склонность отца к естественному старению в каком-то смысле классной.
– Иду к друзьям на вечеринку.
Эверетт окинул взглядом наряд дочери, и Эрис запоздало поняла, что забыла про серьги. Она хотела непринужденно опустить волосы на лицо, но отец покачал головой.
– Эрис, тебе не стоит их надевать, – с долей иронии сказал он. – Дороже их в этой квартире ничего нет.
– Сам знаешь, что преувеличиваешь. – Со стороны кухни выплыла мама Эрис в алом вечернем платье. Ее волосы были частично собраны на макушке и спускались каскадом завитков. – Привет, дорогая, – повернулась к дочери Каролина Додд. – Хочешь шампанского? Собираюсь открыть бутылочку твоего любимого «монте розе».
– С того виноградника, где мы резвились в бассейне?
– На котором еще было объявление «Бассейн не работает».
Отец слегка улыбнулся. То была нелепая поездка. Родители разрешили Эрис выпить за обедом вина, а снаружи стояла такая жара, что Эрис с мамой всю трапезу обмахивали друг друга салфетками. Потом, хихикая, обе пробрались в закрытый бассейн отеля и прыгнули в воду прямо одетыми.
– Мы не видели объявления! – возмущенно засмеялась Каролина и открыла бутылку.
Хлопок эхом разлетелся по квартире. Эрис пожала плечами и приняла протянутый ей бокал. Зачем отказываться?
– Так у кого вечеринка? – спросила Каролина.
– У Корда. И я уже опаздываю…
Эрис не рассказала маме про роман с Кордом. Обычно она делилась с ней всем, но об отношениях не распространялась.
– Уверен, в твоем случае опаздывать модно, – добавил отец. – И ты будешь в два раза моднее, если вернешь серьги на место и опоздаешь еще на минутку.
– Перестань, Эверетт. Что в этом дурного?
Отец сдался и покачал головой – вполне предсказуемо.
– Хорошо, Каролина. Если ты не против, тогда Эрис может пойти в них.
– И снова твой голос в меньшинстве, – подшутила она, обмениваясь с отцом понимающими улыбками.
Он всегда шутил, что в семье он наименее влиятельный человек, один против двух решительных женщин.