Дитя порока (ЛП)

"Когда начнется полный пиздец, как часто бывает в семье Каллахан, он осознает, что ты недостаточно сильна, чтобы быть его женщиной".
Ее слова волновали меня. Мне казалось, если отправлюсь спать, пока он уйдет, то докажу ее правоту. Так что, когда свет на указателе оповестил о прибытии лифта, я встала рядом с Итаном.
— Что ты делаешь?
— Следую за тобой.
— Почему?
— Потому что не хочу слышать о тебе от других людей, — сказала я, входя в лифт. Он и его охранники просто уставились на меня, не двигаясь. — Идешь?
— Айви, это не игр...
— Упс! — Я закрыла двери, крича: — Прости, тебе придется воспользоваться следующим!
Я засмеялась, невыносимо желая увидеть выражение его лица. Вероятно, никто никогда с ним так не поступал. Когда лифт достиг первого этажа, я осознала, что и правда могу быть сумасшедшей, потому что именно так себя чувствовала, увидев весь царивший внизу хаос. Люди были по всему холлу, а врачи и медсестры бегали повсюду. Уайатт, который спустился всего несколько минут назад, уже сидел на каталке, работая над маленькой девочкой и пытаясь просунуть трубку ей в горло. Когда у него получилось, он спрыгнул, крича несколько инструкций перед тем, как броситься к следующему пациенту. Кровь забрызгала весь пол, а уборщики, не прекращая, вытирали ее. В зоне ожидания люди все еще в церковной одежде сидели, крепко обнимая друг друга.
— Не иди никуда, не сообщив мне и не взяв с собой, как минимум, одного охранника. — Итан появился рядом со мной, и я подпрыгнула, даже не осознавая, как долго стою на месте. Он взглянул на лобби без единой эмоции. Даже не знаю, как ему это удавалось. — Пошли!
Я последовала за ним к стеклянным дверям и снова так отвлеклась на все вокруг, что врезалась в его спину, когда Итан остановился. Он выровнялся, оглядываясь на меня через плечо.
— Извини, — пробормотала я, убирая волосы за ухо.
Взглянув перед собой, я увидела маленького мальчика, возможно, семи или восьми лет. Он держал в руке какое-то чучело... Не могу сказать точно, так как от этой зверушки осталась только... лапа.
— Да? — спросил у него Итан.
— Вы – мистер Каллахан? — мальчик нахмурился.
Итан кивнул, ребенок поднял лапу зверушки и протянул ее.
— Это принадлежало моему брату. Теперь его нет. Мама сказала, вы его вспомните. И заставите их заплатить за моего брата.
— Тони! — Женщина, которая, вероятно, была его матерью, бросилась к мальчику, крепко обняв его. Она взглянула на нас обоих налитыми кровью глазами. — Простите...
— Не извиняйтесь, миссис Беллуччи, — сказал он, забирая лапу зверушки и затем отдавая ее обратно мальчику, добавляя: — Мне не нужно это, чтобы помнить твоего брата. — Он достал небольшой карманный нож и порезал свою ладонь, пуская себе кровь, а после показывая ее мальчику. — Вот как я помню.
Повернувшись к двери, мы вышли на прохладный воздух улицы. Сейчас был поздний полдень, отчасти я ожидала, что будет уже темно. Но на улице повсюду толпились СМИ и куча машин скорой помощи. Прямо к боковому выходу подъехал и остановился Рейндж Ровер, стараясь никому не мешать. Тоби открыл дверцу, впуская меня в машину первой. Итан сел рядом.
— Вы их не получите, — произнес он в трубку, откидываясь на сидение. — Шеф Моен, это личное. Я выдам вам одного из них... сможете выдумать любую историю... радикалы, сатанисты, чистое безумие, мне без разницы. Но живым вы получите лишь одного из них.
Он приложил палец к губам, выглянув в окно. Ярость... Жажда крови исходили от него волнами.
— В Бостоне, — сказала я тихо и не смогла удержаться, чтобы не взглянуть на него в этот момент. — Они говорят, что Каллаханы жадные, эгоистичные, жаждущие власти бандиты, которые больше не заботятся о своих собственных людях.
— Они правы, — ответил он, удивляя меня. — Жадность, эгоизм и жажда власти — наша вторая натура. Но это не влияет на то, забочусь ли я о ком-то или нет. Они — наши люди. И моя обязанность — убедиться, что близкие выживут любой ценой. Так я и делаю. Уайатт хочет помочь жертвам. Но ведь на деньги Каллаханов размер этой больницы увеличился вдвое, и теперь там могут позаботиться о людях, о которых перестало заботиться правительство. Какой смысл спасать их жизни, если после они не могут позволить себе жить?
Я начала понимать, почему все были так преданы им.
— Гангстер с изысканностью и моралью.
Уголок его губ приподнялся.
— Именно.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТЬ
Когда монстр прекращает вести себя, как монстр, то перестает ли он быть монстром? Становится ли кем-то другим?
Кристин Кашор
УАЙАТТ
— Отличная работа, доктор Каллахан.
Несколько человек похлопали меня по плечу, выходя из предоперационной комнаты. Я взглянул на пожилого мужчину, которого прямо сейчас увозили в палату для восстановления.
— Очень рада видеть вас здесь, доктор Каллахан, — сказала шеф Шэнь, моя покрытые морщинками руки рядом со мной. Я уже знал, что она собирается спросить.
— Хоть на такую малость, я рад возможности помочь.
Я вежливо улыбнулся.
— Вся ваша семья здесь, доктор Каллахан. Удивлена, что вы выбрали Бостон вместо Чикаго.
— Мне нужно было сменить обстановку, — сказал я, вытирая руки и снимая шапочку хирурга.
— Если вам...
— Я пока что счастлив в Бостоне, спасибо.
Уходя до того, как она или любой другой доктор в этой больнице попытается переманить меня на работу к ним, я последовал за указателями в виде желтых сердец к старой части больницы, пока не достиг лестницы. Я знал, что они ждут от меня — больше денежных поступлений в больницу. Я — врач-банкомат, и неважно, насколько был хорош. Люди все еще смотрели на меня, ожидая, что просто передам им десятки тысяч на исследования или строительство нового крыла больницы.
Оказавшись на холоде знакомой аллеи, я вдохнул морозный воздух, сунул руку в карман и схватил пачку сигарет. Подкурив одну, я не стал курить ее, а оставил на ступенях рядом... просто запах сигарет напоминал мне том, как много раз я заставал отца, пока он прятался, чтобы покурить в этой самой аллеи. Я потерял счет количеству визитов в больницу, что пережили мы за все эти годы. Но всегда помнил, как выходил сюда, чтобы посидеть с ним.
— Думаешь, я тоже сошел с ума, отец? — спросила тихо. Я посмотрел на небо и все еще заметную выцветшую дымку вдалеке. — Хотя нельзя сказать, что я возражаю... У меня есть покой.
Каждый раз, когда я возвращался в этот богом забытый город, чувствовал, будто мои легкие сжимаются. Это никогда не прекращалось. Мы добивались возмездия, кто-то еще стремился отомстить в ответ на нашу месть, и так снова и снова, пока матери хоронили детей и наоборот. Порочный круг не разрывался от поколения к поколению. Я просто хотел с этим покончить. Потому и вырвал себя из него. Должен был.
— Ты слышал, какую Каллаханы выбили себе суперфантастическую люкс-палату? — засмеялся какой-то идиот на площадке лестницы прямо подо мной. — Ага, они все здесь. Половина чертовых ирландцев этого города здесь.
Закатив глаза, я встал, направляясь к двери.
— Именно. И никого нет в их гребаном поместье.
Я остановился, поднимая взгляд к небу. Серьезно, Господи? Зачем? Неважно. Вероятно, они все равно не пройдут мимо системы охраны.
— К черту сигнализацию. Ну, блять, не надо вот так обсирать мои идеи. Черт. — Он сплюнул в сторону и рассмеялся. — Так теперь ты говоришь! Уверен, мы могли бы найти несколько домов... Я пороюсь в дерьме мертвецов. Кстати, уже пригреб к рукам миленькие часики.
Отпуская дверную ручку и разворачиваясь, я спустился по ступеням, молясь, чтобы парень услышал меня и, хотя бы, убежал.
— Не, забрал несколько крестиков и обручальных колец, но ничего серьезного. Я спрашивал... — Когда его темные глаза встретились с моими, я взглянул на мужчину в синем врачебном костюме. Он быстро повесил трубку. — На что, ты, на хрен, смотришь?