Владычный полк

– Не случится.
– На все воля Божья.
– Коли так, передам, если сам жив буду.
– Ну вот и славно. Трогай.
Андрей уселся на первую телегу – на ней было грудой свалено оружие – и взялся за вожжи.
– Но, милая!
Лошадь пошла, и за ней – весь обоз. Как ни странно, но за ними пошли несколько лошадей опричников.
Так обоз со страшным грузом мертвых тел шел верст десять. Потом показалось небольшое село. Села отличались от деревень тем, что в них были церкви.
– Правь прямо к церкви! – прокричал Андрею с возка отец Гермоген – вроде Андрей сам не понимал.
Обоз по единственной улице подъехал к церкви.
Гермоген вышел, держа в руках походный сундучок.
«Что у него там? – недоумевал Андрей – Он все время держит его в руке. Золото? Сомнительно, слишком легко несет». Уж сколько весит золото, Андрей знал – такой сундучок весил бы пуда два, и в одной руке нести его человеку в годах, каким был Гермоген, было бы затруднительно.
Почти сразу из дверей небольшой церкви выбежал священник. Он поклонился Гермогену, а тот осенил его крестным знамением. О чем они говорили, Андрей не слышал, но вскоре на колокольне зазвонил колокол, и к церкви потянулись люди. Мужики стали рыть могилы на кладбище за церковью. Часть из них сразу же ушла и вернулась часа через три с гробами – их привезли на подводах. Покойников уложили в домовины, и сам Гермоген счел молитву.
Обозников похоронили, по традиции должны были быть поминки, но отец Гермоген подошел к Андрею:
– Согласен ли ты, сын человечий, сопровождать меня в Великий Новгород и защищать по дороге?
– Согласен, мне все равно по пути.
– Отлично! Господь услышал мои молитвы. Ты православный ли?
Андрей молча вытянул из-под ворота рубахи нательный крестик.
– Нехорошо без поминок уезжать. Не чужие мне люди были, но мне надо срочно прибыть в Новгород. Полагаю, Господь нас простит.
– Тогда едем.
К возку привязали лошадь – на телеге лежало оружие убитых.
– Братьям по вере пригодится. Трогай.
Андрей уселся на облучок. Теперь ехать стало лучше, обоз состоял из возка и телеги, и управляться с ним стало проще.
– А лошадей с подводами куда? – оглянулся на село Андрей.
– Местный священник распорядится, он человек разумный. Наверное, в бедные семьи отдаст.
Лошадь – даже не боевая, не скакун, а тягловая – стоила немалых денег. В крестьянском хозяйстве без нее никуда – ни землю вспахать, ни дров на зиму привезти.
Отец Гермоген несколько раз оборачивался. Андрей заметил, что он сидел, полуобернувшись на облучке.
– Погони опасаетесь?
– Ее. Думаю, не случайное нападение было. Кабы не братия из Владычного полка, я бы уже беседовал с Господом.
Про Владычный полк Андрей слышал в первый раз.
– Про какой полк ты говоришь, отец Гермоген?
– Не знаешь, что ли?
– Нет, – покачал головой Андрей.
– В Господине Великом Новгороде три рати. Две из них постоянные – дружина князя и Владычный полк, подчиненный архиепископу Пимену. А на случай войны есть еще ополчение – им тысяцкий ведает. И запасы – копья, луки, стрелы – все у него хранятся.
– Ей-богу, отец Гермоген! Про Владычный полк не слыхал ранее.
– Такой не только в Новгороде, но и в других епархиях есть – да в той же Москве окаянной, – вырвалось у монаха.
– Не любишь ты Москву, отец Гермоген.
– Не люблю. А за что ее любить? Как ирод этот сел на престол, так создал опричнину – порождение дьявола. Тьфу! – Гермоген перекрестился.
Ехали они почти дотемна, а когда на землю стали опускаться сумерки, остановились на постоялом дворе. Прислуга поставила лошадей в стойло, насыпала им овса, дала воды.
Гермоген снял комнату, но прежде прошел в трапезную.
– Ты что кушать будешь? – обратился он к Андрею.
– Я бы чего подешевле – щец с хлебом.
– Э, нам завтра силы нужны, а щи – еда несытная. Заказывай, что хочешь, я заплачу. Ты вроде как на службе у меня.
– Так ведь пост, отец Гермоген.
– Э, Андрей! Пост не соблюдают воины, болящие и странствующие. Не знал?
– Знал, Писание читал, но как-то вылетело из головы.
Гермоген сам сделал заказ: Андрею мясного – курицу, жаренную целиком, с гречневой кашей, пироги с капустой, сыто. Сам же поел жареной рыбы с хлебом и запил молоком.
– Вот теперь пойдем отдыхать.
Они зашли в комнату. Гермоген поставил на стол сундучок и сам запер дверь на запор.
– Ты уж прости, тебе на лавке спать придется – кровать одна.
– Мне не привыкать.
– И помни: что бы ни случилось, береги сундучок.
– Да помню я, отец Гермоген!
– Не серчай, дело важное.
– Да кому твои бумаги нужны? – подковырнул его Андрей.
– Откуда знаешь про бумаги? – глаза Гермогена остро блеснули.
– Догадался. Если бы в нем было золото, сундучок был бы неподъемным. За тряпье ты бы так не держался. Вот и остаются бумаги.
– Молодец, наблюдательный.
– Это не главное мое достоинство.
– Жалко, толмача моего убили – рядом со мной в возке сидел. Потеря большая, пока такого сейчас найдешь…
– Тоже мне, беда!
– Да ты хоть один язык окромя русского знаешь? – возвысил Гермоген голос на Андрея.
– А как же? Целых сорок! – пошутил Андрей.
Гермоген неожиданно произнес фразу на греческом – и Андрей ее понял, с ходу перевел. Гермоген продолжил на латинском – этот древний язык применялся дипломатами, врачами и священниками. Андрей и эту фразу перевел – к своему удивлению.
Гермоген уставился на него подозрительно:
– Ты не шпион ли Ионов?
– Упаси Господь! Я его в глаза никогда не видел, а кромешников не одного уже жизни лишил. Да ты сам видел!
– Видел.
И Гермоген заговорил на немецком. В Новгороде немецкий знали многие: купцы, ремесленники, бояре, служилый люд – те, кто часто общался с заморскими гостями.
Андрей и эту небольшую речь перевел.
Гермоген удивился, глаза его округлились. Он встал и обошел Андрея, приглядываясь:
– Ты где языкам обучился?
– Жизнь научила. Я ведь во многих странах был, не только на Руси.
– Хм, занятно.
Насчет стран Андрей солгал. Гермоген вперился глазами в Андрея. Ну-ну, поиграем в гляделки. Взгляд у Гермогена был тяжелый, испытующий, проникающий в самую душу. Андрей глаз не отвел.
– Да, похоже, ты не лжешь, и нечистых помыслов у тебя нет.
– Я и не сомневался.
– Дерзишь!
– Не думал.
– Вот что. Есть у меня мысль… Ты ведь человек свободный.
– Ото всего.
– В самый раз. Предлагаю тебе для начала вступить во Владычный полк.
– Нет, Гермоген, не воин я; не мое это.
– Месяца на три. Азам боя поучишься, саблей владеть, копьем.
– Доброе слово, подкрепленное пистолетом, надежнее.
– Серой твой пистолет воняет, аки дьявол.
– За таким оружием будущее.
– Что ты можешь знать о будущем? Даже я, служитель Господа, не знаю, что будет завтра. Так вот, словечко я за тебя перед архиепископом замолвлю. Помашешь сабелькой, а потом ко мне, в канцелярию.
– Зачем?
– Толмачом – неуж не понял?
– Скучная работа, бумаги переводить не по мне.
– Ты гляди, какой ершистый! Саблей он махать не хочет, над бумагами сидеть не будет… Вот сегодняшнее событие – это часть нашей службы.
– Службы кому?
– Церкви и Великому Новгороду. Золотых дворцов не обещаю, но комнату на подворье выделю. Будешь сыт, одет, обут, а уж дальше – как себя проявишь. Надеюсь, писать умеешь?
Андрей засмеялся.
– Ты чего?
– Я еще считать умею, причем лучше тебя.
– Один из смертных грехов – гордыня.
– Я не бахвалюсь, просто сказал.
– Ох, непрост ты, парень, ох, непрост!
– Конечно, каждый человек – загадка!
– Позже поговорим, а сейчас спать надо, путь трудный.
Они легли отдыхать. Гермоген поворочался, потом спросил:
– Так я не понял, ты согласен?
– Согласен, у меня нет выбора.
– Руками работать можно, на паперти стоять – выбор есть всегда.