Пилот-смертник. «Попаданец» на Ил-2
«Мессер» прошел значительно выше их, не заметив. Сверху «У-2» раскрашен зеленой краской и сливается с местностью. Однако вывод Иван сделал. В кабине было зеркальце, дающее обзор задней полусферы, и теперь он чаще поглядывал назад. Стыдоба: представился летчиком перед Алексеем, а сам не удосужился наблюдать за воздухом сзади. Он понимал, что сейчас им просто повезло. Но получается – накаркал.
Навстречу «У-2» на высоте полутора тысяч метров с передовой возвращались «Хейнкели-111» с охранением в виде пары «Ме-109». Вот они-то, приметив учебный самолетик, решили поразвлечься. Что может им противопоставить безоружный и тихоходный самолет? Ведущий спикировал, ведомый – за ним. Засверкали огоньки пулеметов.
Иван, не зная, что предпринять, дал ручку управления вперед. Самолетик нырнул вниз, и трассы прошли выше.
«Мессеры» с ревом пронеслись над ними со значительным превышением высоты. Но и Иван теперь шел низко, в сотне метров над землей. Второго шанса резко снизиться уже не было.
Иван смотрел то вперед, то в зеркальце. Там появились две точки, увеличивающиеся на глазах. Ну да, это «мессеры» с их скоростью быстро догоняли безоружный фанерный самолетик.
Когда до переднего «мессера» осталось метров триста, Иван сделал крутой левый вираж. Немец открыл огонь, но на секунду опоздал, и снова дымные трассы прошли мимо.
Истребители сделали «горку», развернулись и стали набирать высоту, догоняя бомбардировщики, а Иван ощутил, что комбинезон на спине у него мокрый от пота. Ох, не зря говорят, что пьяным, дуракам и новичкам везет.
Сзади снова заорал Алексей. Иван обернулся к нему:
– Да когда ты угомонишься?
– Живот схватило – спасу нет. Садись, не могу уже…
Вот неладная! Иван стал высматривать подходящую площадку. Вон слева луг, по размерам подходит.
Иван довернул самолет, убрал газ и едва опустил ручку. Самолет чиркнул колесами землю, дал небольшого козла, а потом коснулся шасси неровного луга. Остановился он быстро, пробег был не больше семидесяти-восьмидесяти метров. Из задней кабины быстро вылез Алексей, расстегнул брюки и присел рядом с самолетом.
Иван в душе был горд собой. Самостоятельно взлетел, самостоятельно сел, да еще и от «мессеров» ушел. Повод для гордости есть, учитывая, что с «У-2» он незнаком.
Алексей взобрался на крыло. Лицо его было бледным, глаза от испуга округлились.
– Ты… ты… ты знаешь, куда сел?!
– На луг.
– На минное поле! Видишь, кочки стоят? Ты приглядись, они же в определенном порядке расположены! В природе такого не бывает.
От страха у Алексея тряслись губы.
– Это все твое брюхо! – напустился на него Иван. – Садись, садись! Вот я и сел…
– Откуда мне знать было! Ты как накренился, так я едва из кабины не вывалился, еле за борта удержался.
– Ты разве не пристегивался? – удивился Иван.
– А ты разве меня предупредил?
Тогда Иван не подумал об этом: все его мысли были поглощены процессом запуска мотора, а потом взлетом.
– Залезай в кабину и пристегнись.
Алексей забрался в кабину, вытянул из-под себя ремни, повозился и защелкнул их.
Выбора у Ивана не было. Либо придется взлетать по минному полю, либо покидать самолет и топать пешком. Гарантии, что мина не сработает, не было ни в том, ни в другом случае.
Он дал газ, двинув ручку управления двигателем вперед до отказа. Едва самолет начал разбегаться, двинул рукоятку рулей вперед. Самолет послушно поднял хвост. Костыль и так царапал по земле и мог зацепить взрыватель мины. Но повезло, самолет поднялся в воздух. Нет, слишком много опасных приключений для одного дня.
Иван почувствовал, что устал. Сейчас бы отдохнуть, прикрыть глаза, перевести дух, собраться с мыслями. Он посмотрел на компас и довернул вправо. Надо держать стрелку на девяносто градусов, тогда мимо своих не промахнешься. Знать бы еще, на сколько минут или часов лета хватит горючего…
Через полчаса полета самолет обстреляли снизу. Иван даже не понял, кто и откуда, похоже – пехотинцы. Он поднял самолет выше – так труднее было прицелиться и попасть.
Еще через полчаса из задней кабины закричал Алексей. Иван обернулся и поднял ухо шлемофона.
– Наши внизу!
– Точно?
Иван заложил вираж, снизился. Внизу стояли наши бойцы. По крайней мере, форма на них была зеленого цвета, а не серого, как у немцев. К тому же они не стреляли по самолету, а подбрасывали в воздух фуражки и размахивали пилотками.
Иван решил садиться – место было подходящим, ровным. Он убрал газ до холостых оборотов, и самолет стал планировать, медленно теряя высоту. Вот толчок колес – и они покатились по полю. Когда до бойцов оставалось полсотни метров, Иван выключил зажигание. Всем хорош самолетик: послушен, устойчив, прост в управлении, а тормозов нет.
Наконец мотор стих, самолет остановился.
Иван похлопал его по борту:
– Спасибо!
– Это ты кому? – удивился Алексей.
– Да самолету же!
– Он ведь не живой, чего с ним разговаривать?
Оба выбрались из кабины. Иван по привычке поправил комбинезон, Алексей собрал складки гимнастерки на спине. Перед ними была группа – около взвода – наших бойцов. Если судить по фуражкам, двое из них точно были командирами. Бойцы, вплоть до старшего сержанта, носили пилотки.
Интуитивно просчитав, кто есть кто, они направились к бойцам.
Подойдя, Алексей доложил:
– Боец Терехин, восьмой дивизион бронепоездов!
Стоявший перед ним лейтенант не мог сдержать улыбки:
– А где твой бронепоезд, боец? Вот летчик на самолете прибыл, как и положено.
Иван шагнул вперед:
– Сержант Кравчук, одиннадцатая авиадивизия, сто двадцать второй полк.
– Документы есть?
Иван и Алексей подали свои документы. Лейтенант ознакомился с ними, вернул.
– Задание выполняли?
– К своим добираемся.
Лейтенант построжал лицом:
– Вы в тылу, до передовой тридцать километров. Драпать вздумалось? Сдать оружие, документы и ремни.
Во, блин, попали! Такого никто из них не ожидал. Конечно, пирогами или хлебом-солью встречать их никто не собирался, но вот так сразу изъять у них оружие и документы? Выходит, их арестовали?
Глава 2. Особист
Алексей же возмутился:
– Да мы же свои! Я сам, вот этими руками убил двух немцев!
– Это ты в Особом отделе расскажешь. Не виноват – выпустят.
НКВД и Особого отдела боялись. Подозревали, что зачастую невиновным давали большие сроки, а то и расстреливали. Пытки не всякий мог выдержать, вот подследственные и оговаривали себя, подписывали протоколы и признания в деяниях абсолютно диких, просто невозможных. В условиях военного времени трибуналы работали споро. Конечно, каждое государство имеет право защищать себя от предателей, изменников и иностранных разведчиков. Предатели были в каждой воюющей стране. Кто-то старался спасти себе жизнь, другие продавались за кусок хлеба, некоторые – по идейным соображениям, ненавидя власть, – причины были разные. Но только в СССР мнимых предателей оказалось слишком много. Нигде больше не было такого количества лагерей и столько расстрелянных – уж эту часть истории Иван знал хорошо. И теперь, при словах об Особом отделе, мурашки побежали по коже.
По команде лейтенанта двое бойцов с винтовками в руках отконвоировали их в деревню неподалеку и передали особисту. Им оказался средних лет старший лейтенант. Он почти беспрерывно курил, и в комнате висели клубы дыма.
– Сами признаетесь? – с ходу спросил он.
– Мне не в чем признаваться! Я был на оккупированной немецкими войсками территории, но не в плену, – твердо заявил Иван. Первого начали допрашивать его, Алексей ждал своей очереди в коридоре.
– А как оказались в нашем тылу? Почему вас задержали не на передовой?
– На самолете за минуты пролетели. У меня карты не было, где линия фронта – непонятно.
– У тебя же планшет с картой изъяли! Врешь!
– Сами посмотрите, карта кончилась еще за Слуцком.