Язычник

– Скажи, мил-человек, селения поблизости есть?
– Как не быть? Есть! Село большое, Холмогоры называется.
Илья замер: выше по течению Двины от Архангельска действительно было село с таким названием, известное на Руси – здесь жил Ломоносов и отсюда пешком пришел в Москву. Но где тогда Архангельск?
 
Глава 2. «Книга судеб»
Лодочник шевелил губами и говорил что-то, но оглушенный такой новостью Илья его не слышал. В Холмогорах он бывал однажды – провинциальный, большей частью деревянный городок. Раньше на его месте была Чудь Заволоцкая, куда приходили викинги для мирной торговли с поморами.
Илья тряхнул головой:
– Что говоришь?
– Где сделали такую лодку? А весел почему не видать?
Лодочник попался любопытный. Понятное дело, в первый раз видел такую шлюпку.
– Подожди, – перебил его Илья – он не мог поверить в происходящее. Двина есть, Холмогоры есть – а где Архангельск? Куда делся огромный город? – Скажи-ка, какой сейчас год?
– Говоришь ты странно, сразу видно, что не помор. Так шесть тысяч пятьсот семьдесят девятый.
Илья был ошарашен: какие шесть тысяч с копейками, когда сейчас на дворе две тысячи четырнадцатый год? Стоп, да ведь лодочник назвал дату от Сотворения мира! Получается, что если отнять от нее 5508, то он в 1071 году? Ну, Макошь! Устроила спасение!
Все это выглядело нелепо, недостоверно. Но он сейчас на воде Северной Двины, а Архангельска нет, и сказанное лодочником очень похоже на правду.
Лодочник обратил внимание на его расстроенное лицо.
– Да ты, никак, запамятовал? Либо крещеный? В бога распятого веруешь?
– При чем здесь вера?
– Так они же считают не по-людски, от Рождества Иисуса Навина. У них и год другой.
– Тогда прямо спрошу – ты кому поклоняешься?
– Перуну. Все поморы только ему жертвуют.
Илья вытащил из кармана фигурку Макоши.
Лодочник сразу ее узнал:
– Ага, из наших. Главная богиня на земле русской. Однако поморы больше чтут Перуна. Бог – покровитель воинов, повелитель грома и молнии. Княжеская дружина когда-то только его и признавала… – Лодочник наклонился к Илье: —…да святотатство совершили. В реку скинули, хулили, новому богу поклоняться стали. Однако раздоры пошли, князь на князя войной ходит. Эх, судьба-кручина! – Лодочник с досадой махнул рукой. – Однако пора мне. С новым человеком повидался, удача будет. У тебя на обмен нет ли чего?
– Прости, нет.
– Удачи.
Лодочник взялся за весла, а Илья задумался. Макошь хоть и говорила, что силу потеряла, а сумела закинуть его в другое время. И словечком ему не обмолвилась, тихушница. Но слово свое сдержала, обещала на землю вернуть – и вернула. Ему бы про время уточнить, но ведь он и предположить не мог, что вершительница судеб забросит его так далеко.
И что теперь ему делать? Города его нет, родители не родились. Да по этим годам считай – и профессии нет, поскольку про сопромат и моторы здесь никто слыхом не слыхивал. Так-так, а ведь Макошь говорила, что в прошлой жизни он Ратибором звался… Смотрел он когда-то мультфильм «Детство Ратибора», запомнился он ему почему-то. Может быть, знак свыше был? Только всегда ли мы понимаем знаки, которые судьба подает?
Илья решил идти вверх по течению. Холмогоры рядом, надо посмотреть. Понятно, воды с тех пор много утекло, дома новые появились, признаки цивилизации в виде линий электропередач, тарелок спутникового телевидения, вышек сотовой связи. Но – река с характерными очертаниями берега, окружающая местность! После случая с кузнецом Илья не доверял никому и во всем хотел убедиться сам.
Шлюпка быстро доставила его в Холмогоры. Изгибы береговой линии, холмы вокруг, еще оставшиеся в памяти, убеждали – место то самое. Но вместо изб деревянных и каменных домов – какие-то полуземлянки, деревянные избы наполовину в землю ушли. А скорее всего, строились так – рылась яма, складывали бревенчатые венцы. Для ветров местных и морозов ядреных – самое то. Такой дом, занесенный снегом под крышу, хорошо тепло хранит. Вот только как жители по весне талые воды отводят? Вопрос оставался без ответа.
Всех Холмогор – как маленькая деревушка. Что тут делать? Илья был разочарован, хотя читал когда-то, что в те годы всего населения Руси было около пяти миллионов. Немноголюдно при таких обширных территориях, это всегда притягивало алчные взоры внешних врагов. Да и земли богаты – лесами, где зверь водится, реками, изобилующими рыбой. А уж в земле богатств и вовсе не счесть – золото, нефть, уголь, железо! Только до их добычи дело не скоро дойдет.
И решил Илья с севера в центральные области Руси податься. Скоро осень, в этих краях лед на реках иногда уже в сентябре становится, стало быть – не надо задерживаться. Есть города на Руси – Киев, Волхов, Суздаль, Новгород, Владимир, Псков, Полоцк, Чернигов, Галич, Ладога, Смоленск…
Илья даже к берегу приставать не стал. Махали ему с берега люди, к себе подзывали. А как же? Диковинка по воде плывет: цвет необычный, мачты и парусов нет, на веслах никто не сидит, а она вверх по течению плывет. Чудно!
Илья решил идти на шлюпке, пока хватит топлива. А потом бросить шлюпку – без топлива она обуза, да двигаться пешим.
Места пошли глухие – ни селений не видно, ни людей. Иногда он замечал дымы вдалеке, да к берегу выходила дорожка грунтовая – в две колеи от тележных колес. Стало быть, ходили поморы к центру, товар возили – меха, рыбу, рыбью кость – так называли моржовые клыки.
Один раз на берегу пытался набиться попутчик – рукой размахивал, кричал. Только что у мужика на уме? Прирежет ночью, польстившись на лодку, только вот мотор завести ума не хватит.
Через неделю пути река разделилась на два притока. Налево, на восток, уходила Вычегда, направо, на запад – Сухона. Илья на Сухону свернул, все же более обжитые края.
Он успел подняться по реке километров на сто – кто их считал, эти километры, как дизелек смолк. Илья кинулся по канистрам пластиковым, ан пусты они были, как и топливный бак. Нехорошо на душе у него стало, привык к шлюпке. Движение неспешное, дизелек мирно рокотал «тук-тук», запах сгоревшей солярки о доме напоминал, о цивилизации. Теперь все, на своих двоих идти придется.
Поклажи практически не было: сухой паек он почти доел, осталась одна банка бобов с мясом – берег ее, как НЗ.
Илья причалил к берегу, шлюпку привязал. Поразмыслив, решил переночевать. Дело к вечеру идет, два-три часа – и стемнеет. Уж лучше в шлюпке ночевать, чем на голой земле. Можно, конечно, на веслах идти, но придется делать это против течения. А шлюпка крупная, и одному ему не выгрести. И кое-что бросить придется – не нести же ковры на себе? Тяжелы.
Бобы, как ни хотелось ему есть, решил употребить утром – для пешего перехода силы понадобятся. Определился, где юг, – ему туда. Через много лет в той стороне Москва будет, а сейчас уже стоят Ярославль, Ростов, Суздаль и Муром. Топор Илья под руку положил – на всякий случай. Шлюпка изнутри запоров не имела, зверь не откроет. А человек – запросто.
Перед сном Илья полюбовался закатами, напился чистой воды из реки. Вкус – изумительный, как из родника. Нашел несколько кустиков черники, полакомился ягодами, но потом с трудом отмыл руки и улегся спать. Стемнело, что еще делать в таких условиях?
Уже засыпая, он потер деревянную фигурку Макоши, но древняя богиня не ответила, не отозвалась. Недовольна чем-то или только в полнолуние может голос подать?
Спалось ему отменно, и утром он проснулся от осторожного стука по лодке. Сон мгновенно слетел. Илья заткнул за пояс топор и выбрался на корму.
На берегу стоял мужчина – бородатый, в расшитой рубашке из беленого льна. Тупым концом короткого копья он стучал по корпусу шлюпки, а увидев Илью, извинился:
– Прости, муж, не ведали, что ты отдыхать-почивать изволишь.
За мужиком на берегу виднелось несколько подвод, крытых грубой рогожей, стояли возчики.
– Утро доброе, – поднял руку в приветствии Илья.