Почти дневник (Статьи, очерки)

Посидела дней пять и уехала обратно в коммуну. 
Потом меня комсомол перебросил в Вишневецкую. Тут нас поселилось в одной хате три учительницы. Веселая такая коммунка, молодежная. Но все-таки за коммуной Ленина сильно скучно. Бачьте, как тут в колхозах люди тихо живут по сравнению с коммунами. Тишина-а-а... А я, знаете, совершенно не привыкла быть одной. Просто-таки не могу. Приучилась к обществу. Прямо-таки и не представляю, как это другие люди любят одиночество! Когда я одна - с ума схожу. И потом грязь. Полы глиняные, мазаные. А я люблю, чтоб все было чисто. Я через день мазала пол. Ну, только у меня плохо выходило. Другие учительки с меня смеются. Я, звичайно, мазала добре, да только каемку не умела делать, у меня неверно выходило. Бани нету, плохо. Надо греть казан и мыться в хате. Как это люди живут в такой грязи - не понимаю. Просто дурни какие-то. Не могут организоваться в коммуну! 
В коммуну Ленина много народу просится. Их принимают, но с разбором. Каждого не примут. Принимают общим собранием. Обсуждают его все коммунары. 
А какие в коммуне чудесные пацаны! Ой, смех! 
Тут ее глаза засияли. Говорить о детях явно доставляло ей удовольствие. Она так приятно произнесла это "чудесные пацаны". 
- Чудесные! - повторила она. - Идет какой-нибудь пацан лет четырех, опоздал в детмайданчик, а другие пацаны встретят - и так серьезно до него: "Прогульщик! В майданчик опоздал! Дивиться на прогульщика!" А тот так серьезно им отвечает: "Я сегодня выходной!" 
У меня там есть племянница Тамарочка, моей старшей сестры дочка. Четыре, пятый. Чудесная девочка. Прямо-таки чудесная. Такая умненькая, серьезная. Мама на работе, или уехала куда-нибудь, или еще что - так она сама проснется, оденется и сама идет в детский сад. А потом вернется вечером и сама ложится спать. Прямо как взрослая. И умненькая - вы себе не можете представить. Один раз спрашивает: "Тетя Зина, зачем люди умываются?" Я говорю: "Чтоб бактерий с себя посмывать". - "А что такое бактерии?" - "А это такие козявочки, они болезни переносят". - "А где они, покажи". - "Их не видно, они маленькие, такие крошечные, что не видно". - "Покажи". Ну, пришлось повести ее в школу и там микроскоп показывать. Представьте, она все очень хорошо поняла. А потом опять спрашивает: "А зачем пол моют?" - "Чтоб бактерий не было". - "А разве как их моют, так они умирают?" - "Не умирают, но прилипают к полу и не могут летать в воздухе". 
Так она, представьте, на другой день видит, как пылинки в солнечном лучике возятся, и говорит: "Бачь, тетя Зина, бактерии прыгают. Надо их помыть, чтобы они не прыгали". Чудесно! 
А потом я как-то приехала и стала вытирать стол той тряпкой, которой обычно стулья вытирали. Тамара говорит: "Не вытирай этой тряпкой, там от стульев бактерии". 
Она, представьте, ездила на автомобиле. А, представьте, на поезде никогда не ездила. У нас в коммуне грузовик. Я поехала в Синельниково и ее с собой взяла. На станции стоят разные поезда. Стоит товарный, стоит пассажирский. "Тетя Зина, а мы на каком поедем - на красном чи на зеленом?" - "На зеленом, деточка". Мы вошли в вагон, Тамарочка стала возле окна, а я сзади, поезд засвистел и поехал. Она видит, что все мимо поехало, держится за окно и спрашивает: "Тетя Зина, а ты тоже едешь?" Чудесная девочка! 
- Вы, как видно, очень любите детей, вам, наверное, нравится быть учительницей? 
- Нет, не очень. 
- Что, трудно, нервы треплют ребята? 
- Нет, ничего. Я в младшей группе. У меня еще маленькие. Они как воск: что я хочу, то с ними и делаю. Не особенно трудно. 
- Значит, вас учительство не вполне удовлетворяет? 
- Эге. 
- А кем бы вы хотели быть, какие у вас перспективы? 
Она замялась. 
- Не знаю... - неохотно сказала она, но я почувствовал, что она знает. 
- Ну, все-таки кем? 
- Мабудь, - сказала она тихо, - мабудь, музыке учиться. В Днепропетровске есть музична школа. 
- А на чем вы хотите играть? 
- На чем попадется. На пьянино, могу на гитаре, на мандолине. У нас все способные к музыке. И сестры и брат. А брат еще здорово рисует. 
Мы поболтали еще. Уже стало темнеть. Она собралась уходить. Я пошел провожать. 
У нее всюду масса знакомых. 
Проходя через наш двор, она окликнула какую-то девушку-работницу: 
- Ты что здесь робишь, Одарка? 
- Працюю... 
- Заходи до мене! 
На переезде она заметила на площадке товарного поезда кого-то и закричала: 
- Добрый вечер, Петрусь! - И пояснила мне: - Это один мой знакомый со своим пятилетним пацаном поехал. Железнодорожник. У него чудесный пацан, Миколка. 
Она повела меня в Вишневецкую не по обычной дороге, а, сокращая расстояние, всякими прямыми тропинками, стежками - через высокую, блестящую, сумрачную кукурузу, через мостик, потом через огороды села Малые Зацепы, через заросли пахучего бурьяна, будяков, паслёна. 
Дважды мы проходили по палкам, проложенным над тенистыми и таинственными ручейками. 
Было уже совсем темно. 
Но она быстро и легко шла в потемках, подавая мне в трудных местах руку, так что в конце концов не я ее провожал, а она меня. 
По дороге она со смехом рассказала мне про своих подруг, веселых учителек. Одна из них, Татка, чаще всего фигурировала в ее рассказах. 
Однажды она с Таткой поехала в Днепропетровск. 
- Я добре знаю Днепропетровск. Мне довольно быть один раз, и я все запомню. А Татка никогда не была. Ой, смех! Вот я ей говорю: "Сейчас мы поедем на трамвае". А она спрашивает: "А он нас возьмет?" - "Возьмет!" 
Ну, мы сели, я ей говорю, чтобы она вперед шла, а она стесняется, не хочет. Я прошла вперед, а у нее чемоданчик и деньги. Я ей кричу через весь вагон: "Татка, заплати за билет!" А она мне кричит через весь вагон обратно: "А я думала, они нас так подвезут, без денег". Ой, смех! Она первый раз в таком большом городе. 
- А вы? 
- Я - во второй раз. 
- И больше нигде в "большом городе" не были? 
- Нет. 
- Однако как вы хорошо находите дорогу в темноте... все эти стежки, тропочки... 
- Я в темноте вижу, как кошка. - Она тихонько засмеялась. - Как кошка... Смотрите, я вас заведу куда-нибудь и брошу. 
- А я найду дорогу. 
- А ну-ка, скажите, где сейчас Зацепы? 
Я показал наугад рукой на черную кучу больших деревьев. 
- А вот и не угадали! - воскликнула она. - Правее! 
Она легонько положила руку на мое плечо и показала другой рукой направление. 
- Придется вас провожать обратно. 
Она увидела впереди какую-то фигуру. 
- Эй, Степан Иваныч, пойдем со мной гулять! - закричала она общительно. - Пойдем со мной гулять, проведем человека! 
Степан Иванович, с бутылкой молока в руках, отказался. 
- Ну, я тебе припомню! - закричала Зина задорно. - Не приходи ко мне до хаты, выгоню! 
Это был приезжий учитель. 
Она просила еще нескольких, но все хотели спать, все отказывались. 
Наконец она сосватала мне уже возле самой своей хаты, в которой светился желтый огонь, какого-то дюжего парня. Он благополучно вывел меня к железной дороге. 
В деревне возле хат мелькали фигуры, горели папиросы, слышались в степи песни, пахло дымом и печеным хлебом. Лаяли собаки. Стучал двигатель мельницы. 
Была чудесная, звездная июльская деревенская ночь, полная таинственной тьмы и нежности. 
Пахло ореховой горечью сорняков. 
"Чудесный пацан" - наше время, наша жизнь! 
Ночи стали совсем летние, черные по-южному и звездные. 
На Украине называют Большую Медведицу - Воз. 
Узнавание звезд, разговоры о вселенной. 
Много падающих звезд. По всем направлениям. 
Очень сильно пахнет в палисаднике маттиола.