Убить или быть убитым

Доулиш недолго колебался:
— Договорились!
— Спасибо, Пат, — сказал Билл Тривет.
Нужно было забинтовать руку, поэтому Пат послал за доктором, которого хорошо знал. Доктор приехал через час сорок пять минут, снял с раны старые бинты и обнаружил густую отвратительную массу. Потом он достал лупу и внимательно осмотрел рану.
— Мне бы не хотелось, чтобы началась гангрена. Вам надо отдохнуть несколько дней.
— Да, знаю. Нет ли у вас какой-нибудь дряни вроде пенициллина?
— Я как раз собираюсь воспользоваться им. Но нужно перевязывать рану по крайней мере каждые четыре часа. Хуже не должно быть. И еще придется держать ее на перевязи.
— Я буду умником, — пообещал Доулиш.
Когда была наложена пенициллиновая мазь и рана снова забинтована, сразу стало намного легче. Ноги тоже доставляли немало неприятностей. Он испытывал муку, когда опускал их на пол и переносил на них всю свою тяжесть. Но голова его была ясной и трезвой. Что могло быть более отвратительным, чем перспектива оставаться в постели два или три дня, но ничего другого не оставалось.
Заказанное такси доставило его на Джермин-стрит.
Шофер помог ему подняться на первый этаж, так как лифта в доме не было. Он услышал звонок внутри квартиры. Высокий, изящный и чопорный Тим Джереми открыл дверь.
— Что-то давно тебя не было, — проворчал он.
— Прости, — сказал Доулиш.
— Можно было подумать, что тебя толкнули под автобус, — выразил свое недовольство Тим, потом заметил забинтованную руку: — Великий Боже! И ты молчал, пока я сидел здесь взаперти с этим созданием?
— Прости, — повторил Доулиш. Он осторожно, как калека, прошел вперед.
— Вот тебе и на! — воскликнул Тим. — Что это? Старость пришла?
— Чуть-чуть придавили, но кости все целы. Жаль, что Хелен подействовала на тебя, как мокрое одеяло.
Прихрамывая, с помощью Тима и шофера, он вошел в квартиру.
— Хелен? — как эхо повторил Тим. — Мокрое что? Не будь ослом, — сказал он. — Она… ну, тебе следовало бы знать, я так понимаю, вы хорошие друзья. — В голосе Тима звучала неприязнь.
Затем открылась дверь, и он увидел улыбающуюся Кейт.
  
Глава 16
 
Добрая Кейт
 
Улыбка Кейт была такой же обворожительной, как и она сама. Волосы были в полном порядке, косметика идеальная, ее костюм цвета красного вина — просто мечта.
— Привет, Пат! — сказала она.
Раньше он не замечал теплоты в ее голосе. И сейчас это была не просто теплота, это было что-то совсем иное, чего прежде он не замечал в этой женщине, — голос человека, который хорошо знал его и относился к нему с нежной любовью. Она говорила, как будто для нее он был единственным человеком в мире и она существовала только для него.
— Привет, — ответил он неловко.
— Надеюсь, что тебе не очень досталось.
— Расплатись, пожалуйста, с шофером, Тим, — попросил Доулиш. Он самостоятельно доковылял до двери. Кейт взяла его правую руку и прижала к себе, теплая и податливая. Она осторожно помогла ему сесть в кресло с прямой спинкой.
Тим находился около двери, разговаривая с шофером.
Доулиш спросил:
— Где Хелен?
— Мы следим за ней. Мы перехватили ее такси. Твоему другу Берту это не понравилось, но делать было нечего.
— Это твоя вторая ошибка, — сказал Доулиш. — Тебе не следовало трогать ее, Кейт.
— Но она такая хорошая козырная карта при заключении сделок. Она была с беднягой Миком, а теперь с тобой. Не могу понять, чем такие угрюмые женщины привлекают мужчин, но… видимо, миру требуются все типы людей, не так ли? — Она села на подлокотник кресла, благоухая «Лидой» и выглядя так, как будто ее вторым именем было «Обворожительность». Она открыла сумочку, вынула маленький золотой портсигар и протянула Доулишу. Было видно, что она испытывала глубокое удовлетворение.
— Никаких ядов, спасибо, — сказал он.
— Я не такая жестокая, (сак ты думаешь, дорогой.
Нарочитая интимность, прозвучавшая в слове «дорогой», заставила его понять, что оно было сказано не для него. В комнату вошел Тим. Теперь он выглядел не чопорным, а скорее напряженным, обеспокоенным, почти несчастным. Он обожал Фелисити.
— Тебе не следовало скрывать от меня Тима так долго, — сказала она сладким, как патока, голосом. — Это нечестно, дорогой. Мне кажется, он прелесть.
— Я вам не мешаю? — спросил Тим. Голос его был жестким, он смотрел мимо Доулиша в окно. Он был современным человеком, даже циником; он не питал никаких иллюзий, но считал, что Пат и Фелисити были самой счастливой парой на этой грешной земле.
Кейт сказала:
— Почему? Нет, Тим, но…
Тим вышел из комнаты. Дверь с шумом захлопнулась.
Кейт засмеялась:
— Как тебе нравится этот бумеранг, дорогой?
Она наклонилась, и он ощутил ее близость.
— Я действительно рада, что ты все еще жив. У нас со Стином никогда не было единого мнения относительно тебя. Бедный Стин.
Доулишу не нравился ее взгляд.
Лилово-синяя глубина затуманилась, глаза как бы покрылись дымкой, а за этой дымкой еле заметно светился огонь; огонь, который мог стать таким же свирепым, как и ненависть, которую испытывал к нему Стин.
— Ты ведь не любил его, правда?
Доулиш сказал:
— Его действия не могли вызвать дружеского отношения к нему.
— Ты убил его.
— Давай считать, что он покончил с собой.
— Хорошо придумано! Ты изо всех сил швыряешь человека с лестницы, ломаешь ему спину, он умирает в страшных муках, и тебя это не волнует.
— Стин знал правила игры. Он знал ставки. Я сделал ставку — и выиграл Он сделал ставку — и проиграл, — сказал Доулиш. — Ты тоже можешь проиграть. И я мог бы. Не читай мне морали, крошка. Это ты послала машину?
— Не я, это Кен. Он давно знал Стина. Он любил Стина и возненавидел тебя за то, что ты убил его. Я думаю, ты можешь работать с нами. Может быть, и хорошо, что Стина нет. Вы с ним никогда не смогли бы поладить. А ты и я сможем. Ты и Мартсон тоже.
— Пятьдесят на пятьдесят.
— Теперь, когда Стина нет, ты мог бы предложить Мартсону и треть.
Доулиш произнес резко:
— Я не торгуюсь. Я тебе сказал свои условия, и они окончательные. Это большие деньги. Для меня неважно, буду я иметь половину или треть, это вопрос принципа.
Он не был уверен, что деньги действительно были большими. Ему просто нужно было убедить ее, что он знал больше, чем она думает.
— Можно попытаться, — сказала она. — В чем заключается твое участие?
— Бездействующие силы полиции там, где вам нужно. Полиция ищет убийцу Райана. Он приходил туда, ты ведь знаешь об этом?
— Они бы все равно не стали слушать его. Ему нечего было сказать. Только то, что Колдер был обеспокоен. — Она засмеялась. — Бедный Джереми! Каждый день в полицию приходит множество таких дураков, как Райан.
— Они знали, что Райан прав, —заметил Доулиш.
— Почему ты гак думаешь? — мягко спросила она.
— Мне сказали в полиции, когда в первый раз просили помочь им в деле Колдера, — ответил Доулиш.
— Они не имеют представления о том…
— Они имеют представление о многих вещах. Это дело ведет Тривет, а он не дурак, Кейт. Он устроил мне сегодня утром допрос. Он хотел узнать, где я пропадал и все остальное. Я убедил его, что ничего не знаю, сказал, что меня опоили, а когда проснулся, то обнаружил, что нахожусь в одной комнате с Хелен, а потом выбрался из дома. Я сказал им, что отправил Хелен в такси, осмотрел дом, а потом ушел.
— Что еще они говорите тебе? — спросила она.
— Сказали, что у меня две ноги, которые откажутся работать, и одна рука, которую придется ампутировать, если я не подлечусь. Но долго это продолжаться не может. Он даст мне несколько дней, а потом будет снова предлагать помочь им. И тогда правда будет означать конец и тебе, и Мартсону, а чуть-чуть приукрашенной лжи — и их поиски пойдут по ложному пути. Думаю, это стоит сделки пятьдесят на пятьдесят. Иди и скажи об этом Мартсону.