Тайна старой знахарки

Опытный глаз Иеремии сразу же определил причину беспокойства Мэлори. Он успокаивающе положил раненому ладонь на лоб, а потом ласково провел по глазам. Мэлори понемногу перестал дрожать.
— Ален, готова губка? — спросил Иеремия.
— Да, но она еще не размокла как следует.
— Ничего не поделаешь. Мы больше не можем ждать, бедный парень и так исстрадался.
Ален подал священнику наполненный водой таз, тот вынул из него губку. От нее исходил странный запах. Иеремия, дождавшись, пока стечет вода, поднес губку к носу Мэлори.
— Вдыхай глубоко, мой мальчик, — велел он, и когда слуга недоверчиво взглянул на него, добавил: — Ничего не бойся. Тебе станет легче.
Иеремия дал ему пару раз вдохнуть пары, исходившие из влажной губки, потом пристально посмотрел на Мэлори. Некоторое время спустя напряженное тело слуги расслабилось, искаженное болью лицо разгладилось. Постепенно глаза Мэлори остекленели, веки сомкнулись, и он больше не стонал.
— Как вам это удалось? — удивился сэр Орландо.
— Он вдохнул пары Spongia somnifera, пропитанной смесью соков растений мандрагоры, мака и белены, — с готовностью пояснил Иеремия. — Обычно губку хранят в сухом виде, а по мере надобности увлажняют, примерно на час помещая в воду. Она пролежала меньше, но я просто не мог ждать дольше. Нельзя тянуть с операцией.
— Никогда не слышал ни о чем подобном, — сказал Трелони. Он все еще не мог оправиться от удивления.
— Тем не менее они используются уже не одну сотню лет, — заверил его Иеремия. — Еще Теодерих Бодоиский упоминал о них в своих трудах.
— Но если не составляет труда усыпить больного, отчего в таком случае большинство хирургов все же предпочитают обходиться без наркоза, невзирая на то что больные сходят с ума от боли?
— Все не так просто, как кажется. Соки этих растений ядовиты и при неверной дозировке могут вызвать смерть. Вот хирурги и предпочитают не рисковать, считая, что, дескать, уж лучше пациенту умереть от боли, нежели от неверно выбранных лекарем обезболивающих снадобий. В таком случае с них, как говорится, и взятки гладки — дескать, пациент слишком слаб, вот и не вынес мучений, когда ему разрезали мышцы или распиливали кости. Не спорю, случается, что больной засыпает от такой губки вечным сном. Поэтому я прибегаю к ней лишь в случае крайней необходимости, когда условием удач пой операции является полная неподвижность больного. И всегда и пристально слежу за тем, чтобы не переборщить, — пусть уж лучше сон будет не таким глубоким. Согласитесь, пациент в полусне все же лучше, чем бодрствующий, который беспрерывно вопит от страха и боли. Кроме того, необходимо знать, как вывести его из состояния сна. Один из способов — дать ему понюхать смоченный в крепком уксусе платок, а когда очнется, напоить вином или крепким кофе — это оказывает бодрящее действие.
Сэр Орландо улыбнулся, его всегда поражали глубокие знания ученого друга и умение доступно их изложить.
— От души рад, что доверил вам здоровье своего слуги.
Ален Риджуэй велел ученику принести бутыль с бренди и основательно обработал напитком рану Мэлори. Между тем камердинер был в таком состоянии, что хоть и чувствовал боль, но притупленно, поэтому не кричал, а лишь время от времени вздрагивал.
Из разложенного перед ним набора инструментов Иеремия выбрал нож с узким лезвием и стал извлекать частицы ткани одежды, попавшие в рану вместе с пулей. После этою осторожно, но тщательно ощупал подколенную ямку Мэлори. Там обнаружилась еще одна рана.
— Будете отнимать ногу? — поинтересовался Трелони.
— Думаю, в этом нет необходимости. Вашему слуге крепко повезло. Пуля разбила мышцы насквозь, — объяснял пастор. — И никаких серьезных повреждений не причинила. Надколенник цел, и кость голени, кажется, тоже. Правда, пуля, задев кость, отколола от нее фрагменты. Именно они, впиваясь в мышцы, и служили источником острой боли.
Дальше настала очередь Риджуэя действовать.
— Удаление осколков — мудреная, тонкая работа. И у мистера Риджуэя пальцы более ловкие и подвижные, чем у меня, — скромно добавил Иеремия.
Сэр Орландо облегченно вздохнул.
— Так он будет ходить?
— Полагаю, что да.
— Счастье, что этот бандит никудышный стрелок!
— Вот здесь вы заблуждаетесь, милорд. Насколько мне помнится, вы сами говорили, что неизвестный попал женщине прямо в сердце. Думаете, он не смог бы попасть Мэлори в грудь или живот, а то и вообще уложить наповал? Нет-нет, он как раз великолепный стрелок. И не собирался убивать Мэлори, а решил лишь вывести его из строя, чтобы беспрепятственно убраться с места преступления. В связи с этим возникает вопрос: почему он убил эту женщину?
— Он ведь и девушку хотел убить, — уточнил Трелони. — Он уже навел пистолет на нее, и если бы не Мэлори… Ведь он вынужден был выстрелить в Мэлори, видя, что тот бежит к нему.
Иеремия бросил задумчивый взгляд на девушку, которая молча ела принесенный служанкой суп.
— Думаю, надо расспросить малышку.
Когда оба мужчины приблизились к ней, Энн подняла голову и посмотрела на них большими синими глазами, в которых все еще стоял страх. Иеремия ласково улыбнулся ей.
— Мисс Лэкстон, я доктор Фоконе, а это сэр Орландо Трелони, судья Королевского суда. Как вы себя чувствуете? Надеюсь, вы не ранены?
Она безмолвно покачала головой.
— Женщина, которую убили, была вашей матерью?
Девушка кивнула.
— Не могли бы вы рассказать нам, что произошло? Кто стрелял?
Энн Лэкстон раскрыла было рот, чтобы ответить, но не произнесла ни слова. Иезуит и судья терпеливо ждали, пока девушка придет в себя.
— Я… я не знаю, кто это был… — запинаясь ответила она. — Он появился так внезапно…
— Он что-нибудь хотел от вас?
— Нет, он сразу выстрелил, просто выстрелил, и все…
— Вам не показалось, что ваша мать узнала его? — продолжал расспрашивать Иеремия.
— Нет… Она только успела сказать «Дьявол!».
— «Дьявол»? А почему она его так назвала, вы не догадываетесь?
Девушка снова покачала головой. Иеремия присел к ней на скамейку.
— Зачем вам понадобилось выходить из дома так поздно и в такую погоду? Кто-нибудь вызвал вашу мать?
Глаза Энн наполнились слезами, она стала всхлипывать. Девушка еще не оправилась от пережитого ужаса. Судя по всему, больше от нее ничего нельзя было добиться.
— М-да, бессмысленно. Оставим это, — со вздохом произнес Иеремия.
Трелони согласился с ним.
— Я поручил констеблю Фаррингтона дежурить у тела убитой до моего возвращения.
— Тогда не следует заставлять беднягу дожидаться.
Сэр Орландо смущенно заморгал.
— Вообще-то я надеялся, что и вы пойдете со мной.
— На поиски следов, давно заметенных снегом? — сыронизировал Иеремия. — Любите вы, однако, пошутить, милорд.
— Нет, просто я рассчитывал, что этот странный случай вас заинтересует, — попытался объяснить судья.
— Разумеется, он меня заинтересовал, — с улыбкой ответил Иеремия, желая поддразнить приятеля. — Так что давайте осмотрим место преступления. Может, хоть что-нибудь да прояснится.
Иеремия поднялся к себе в каморку, одним махом натянул ботфорты и набросил толстую шерстяную накидку. Затем надел кожаные перчатки, а на голову водрузил высокую жесткую шляпу.
— Вырядились словно квакер, — пошутил Трелони, сам надевая шляпу с пером.
— Вы, как я понимаю, не очень-то высокого мнения об Обществе друзей, [3] милорд.
— Верно понимаете. Я считаю этих сектантов наваждением. Мне как судье от них только лишняя головная боль. Они большие мастера передергивать факты, да и не соблюдают элементарных правил приличия. Никакого уважения к власти. Даже в суде не считают необходимым снять шляпу, и вдобавок всем «тыкают».
— Так они трактуют равенство всех перед Богом.
— Не знаю, может, на небесах оно и так, а вот в земной жизни по-другому. Правила хорошего тона пока что никто не отменял. А иначе к чему мы придем?