Шторм (ЛП)

— Хорошо, давай мы приберёмся, раз ты накормила нас, — Боб встаёт, поднимая свою тарелку.
— Нет, всё в порядке, — машет ему рукой Тиффани.
Но я понимаю, что из-за своего состояния она не сможет стоять у раковины и мыть посуду.
— Это не проблема. И моя жена отвесила бы мне тумаков, если бы узнала, что я не предложил убраться, — я встаю, собирая оставшиеся тарелки, и отношу их к раковине.
— Боб, почему бы вам с Тиффани не посидеть в гостиной, пока мы со Штормом будем мыть посуду?
Шторм переводит взгляд на меня. С минуту он выглядит так, будто собирается спорить, но затем, кажется, успокаивается.
— Конечно. Иди, отдыхай, мама, — Шторм встаёт. Подойдя к раковине, он начинает наполнять её водой, добавляя жидкость для мытья посуды.
— Я помою, — говорю я ему, закатывая рукава. Понятия не имею, куда нужно складывать посуду, поэтому так будет проще.
Шторм приносит остальные тарелки, и я начинаю их мыть.
После того, как я помещаю первую вымытую тарелку в посудомоечную машину, он берёт её и начинает вытирать полотенцем.
— Не совсем рок-н-ролл, — говорит он. — Никогда бы не подумал, что настанет тот день, когда я увижу Джейка Уэзерса стоящим на моей кухне и моющим посуду. У меня такое чувство, что я должен сфотографировать вас, — хихикает он.
— Нет, не надо, — смеюсь я. — Том и Ден никогда не дадут мне забыть об этом.
Он снова усмехается, а затем между нами воцаряется тишина, и мы просто моем посуду.
— Каким он был? — его мягко произнесённые слова застают меня врасплох. В них есть боль, которая будто лезвиями пронзает мою грудь.
Я поворачиваюсь к нему лицом и обнаруживаю, что он уже смотрит на меня.
— Джонни? — я осторожен, не называя Джонни его отцом. Не хочу подливать бензин в уже горящее пламя Шторма.
— Да, — произносит он, разглядывая пол.
Я опускаю взгляд на мыльную воду, в которую погружены мои руки. Он был буйным, импульсивным и упрямым. Но он был верным, талантливым и чертовски умным. Улыбка играет на моих губах.
— Он мог играть на гитаре, как ты в жизни не видел. И... он был моим лучшим другом, — в моём горле образуется комок. Я поворачиваюсь, прижимаясь спиной к стойке. — Ты выглядишь в точности, как он в твоём возрасте.
— Вы знали его, когда он был молодым?
— Да, — я печально улыбаюсь ему.
Шторм отворачивается. Подойдя к шкафу, он убирает тарелку и закрывает дверцу шкафа. Всё ещё отвернувшись, он говорит:
— Я читал кое-что в Интернете... о Джонни. Там говорится... ну, там говорится, что... он покончил с собой.
Я напрягаюсь всем телом.
Шторм поворачивается ко мне лицом, прислоняясь к стойке.
Я смотрю ему в глаза.
— Джонни не покончил с собой, — я стараюсь сохранить свой голос ровным. — У него было столько всего, ради чего стоит жить. Он просто... принял очень плохое решение той ночью, когда сел в свою машину. Это был несчастный случай. Трагический несчастный случай.
Я хочу сказать Шторму, что Джонни никогда бы не оказался в такой ситуации, если бы знал о нём, но это прозвучит так, будто я обвиняю Тиффани в решении, которое она приняла, а я не хочу этого.
Он переступает с ноги на ногу, уставившись на них.
— Слушайте... я знаю, что была вероятность того, что вы могли быть моим отцом, — его взгляд возвращается ко мне.
Я не могу скрыть удивление на своём лице.
— Однажды я подслушал разговор мамы и Мэри.
— Ох.
— Я знаю, что в прошлом мама была буйной.
Я не знаю, что сказать. Что он хочет от меня услышать?
Чёрт. Я не готов к этому.
Шторм оборачивает руки вокруг своего живота.
— Готов поспорить, что вы почувствовали облегчение, когда узнали, что я не ваш ребёнок, — произносит он. — Я знаю, что у вас есть эта идеальная семья. Вы бы не хотели, чтобы кто-то вроде меня пришел и испортил всё.
Я выдыхаю, сжимая край стойки руками.
— Послушай, Шторм, я не могу отрицать, что если бы ты был моим ребёнком, то это ненадолго усложнило бы всё для меня. Но если бы ты был моей кровью, не было бы и секунды, когда я бы не хотел тебя.
Я хочу, чтобы он почувствовал себя лучше. Я знаю, что ему больно, и хочу унять эту боль.
И это не ложь. Если бы он был моим сыном, независимо от того, насколько это могло бы причинить боль Тру, причинить боль всем нам, я бы никогда не отказался от него.
— И я не сомневаюсь, что Джонни поступил бы точно так же, будь он здесь, — пылко говорю я.
— Но его здесь нет.
— Да, его нет. Но есть я, и Боб тоже. И мы хотим... — замолчав, я втягиваю воздух, убеждаясь, что эти слова правильные. — Мы тоже хотим быть твоей семьёй.
Выражение его лица становится непроницаемым, и он отворачивается от меня, бросая полотенце на прилавок.
— Всё нормально, если вы закончите здесь? Меня ждёт несделанное домашнее задание, — говорит он, не глядя на меня.
— Да, — говорю я, сдерживая разочарование в голосе. — Всё в порядке. Иди.
После чего Шторм выходит из кухни, не произнося ни слова, оставляя меня стоять, понимая, что мне всё же предстоит преодолеть с этим парнем тот ещё адский путь.
Глава 15
Я заканчиваю мыть посуду и направляюсь в гостиную. Тиффани и Боб сидят на диване, и она показывает ему детские фотографии Шторма.
— Всё в порядке? — с некоторым беспокойством в голосе спрашивает Боб.
Может быть, выражение моего лица беспокоит его. Или, возможно, отсутствие со мной Шторма.
— Да, всё в порядке. Шторм ушёл делать домашнее задание.
— Добровольно? — улыбается Тиффани. — Это впервые.
— Он спрашивал о Джонни.
— Ох, — говорит она. — Он не... не спрашивал у меня ничего о нём. Что... что он хотел знать?
— Каким был Джонни. И... — я бросаю взгляд на дверь, затем, понизив голос, говорю: — Он знает о вероятности того, что он мог быть моим.
— Ох, — её глаза расширяются.
— Он сказал, что подслушал твой разговор с Мэри.
— Дерьмо, — говорит она. — Мне следует пойти поговорить с ним?
Я качаю головой.
— Он казался не слишком расстроенным из-за этого.
Она смотрит на дверь и говорит:
— Всё же, я поговорю с ним об этом. Завтра. Сегодня, наверное, лучше этого не делать.
— Ещё я сказал ему, что мы хотим быть его семьёй, — я перевожу взгляд на Боба.
Он поднимает брови.
— И каков был его ответ?
— Он ничего не сказал. Именно тогда он и пошёл делать домашнее задание, — тихо говорю я. — Может быть, я зашёл слишком далеко, и мне не следовало так торопиться?
У Боба приподнимаются уголки губ
— Тебе всегда недоставало терпения, Джейк.
С этим не поспоришь.
Я чувствую взгляд Тиффани на себе. Обратив свой взгляд на неё, я замечаю её беспокойство.
— Слушай, я не знаю, чего именно ты ждёшь от нас. Если это деньги на обеспечение будущего Шторма, то это само собой разумеющееся. Всё, что ему понадобится, он получит.
— Деньги Джонни, — говорит Боб. — Я собираюсь положить их на доверительный счёт Шторма.
Боб не обсуждал это со мной, но я не удивлён.
— Ему не нужны все эти деньги, — говорит она ему.
— Я стар. Это мне они не нужны, — отвечает Боб.
— Послушайте, — она прижимает свои руки к коленям, — нам просто нужно обсудить это. Я знаю, что людям не нравятся разговоры о смерти, но такова жизнь. Мы все однажды умрём. К сожалению, мой день наступит раньше, чем мне бы хотелось. Я хочу увидеть, как растёт Шторм и как он обзаведётся собственными детьми, но этого не случится.
Её глаза тускнеют от печали, и в моём животе возникает тянущее чувство.
Боб тянется к Тиффани и берёт её за руку. Она благодарно улыбается ему.
— Конечно же, я хочу, чтобы Шторм был обеспечен финансово. И я знала, что рискую, выясняя, был ли он ребёнком Джонни, когда его больше не было в живых, и я понимала, что, так или иначе, вне зависимости от результата, был он ребёнком Джейка или Джонни, это в любом случае финансово обеспечило бы Шторма. Но кроме денег... больше всего на свете, я хочу, чтобы у него была семья. Мэри предложила взять его к себе, и это было бы здорово, потому что он знает её... но... — она прикусывает губу. — Я знаю, что он похож на Джонни... но большая часть меня надеялась... Мне очень жаль... — она переводит свои наполненные слезами глаза на Боба. — Но я хотела, чтобы Шторм был сыном Джейка, чтобы он не остался один, когда я умру.