Нарисуй узоры болью...(СИ)

Почему не желает светить куда-то в другую сторону, не издеваться над нею настолько сильно, не мучить её?
Гроттер было больно и неприятно осознавать один тот факт, что на самом деле она сама и может являться причиной того, что их заметят. Валялкин старался идти, склонив голову, и не смотреть никуда, а она, словно назло, вдруг стала идти гордо и слишком шумно, как на подобную местность.
Нашла, когда строить с себя королеву!
Ванька упрямо молчал, не стремясь её упрекать и зная, что девушка делает это не специально, но она не могла сделать ничего, чтобы всё это перестало быть реальностью хотя бы на несколько мгновений.
Таня чувствовала себя такой потерянной, такой испуганной, но, тем не менее, непонятная гордость откуда-то взялась…
На мгновение впереди мелькнуло зеленоватым свечением портала, и девушка даже не успела отшатнуться, равнодушно и в тот же момент с оттенком страха наблюдая за тем, как кто-то упал на землю.
Это поле, солнечное и прекрасное, не стремилось обрываться, хотя лес был уже гораздо ближе, чем прежде.
В лесу было куда больше еды, чем здесь, и девушка чувствовала себя потерянной и испуганной тут, на настолько открытой местности. Да и, к тому же, они отдалялись от последних источников воды.
Сегодня следовало дойти до того ручейка, который вился где-то в лесу – а тут вот портал, опять портал!
…На траве сидела высокая, достаточно некрасивая девушка с длинным носом. Таня едва-едва вспомнила о том, что её звали Верой, а вот фамилия “Попугаева” буквально застыла у неё в памяти, не стремясь оттуда куда-либо деваться.
- Люди, - прошептала Вера, поднимаясь на ноги и в тот же миг делая шаг назад, словно опасаясь кого-то.
- Мы не причиним тебе вреда! – прежде, чем Ванька вообще успел сказать что-либо или попытаться навредить девушке, воскликнула Таня, а после, рванувшись вперёд, схватила Попугаеву за руку.
Видение накрыло её с головой, заставив рухнуть лицом на землю, сжимать пальцами проклятые травы и цветы.
“Огонь прикасался к её коже, сначала достаточно ласково, а потом всё сильнее и сильнее, с новым могуществом.
Волшебство буквально зашкаливало вокруг, и этот костёр тоже был магическим, но Вера сначала даже ничего не поняла.
Где-то совсем рядом послышался громкий женский вопль, принадлежавший непонятно кому.
Верка только сейчас осознала, что с нею что-то происходило, и осмотрелась, словно пытаясь понять, что происходит, а после вдруг наконец-то ощутила то самое отвратительное жжение.
Она закричала громко и пронзительно, катаясь по траве и пытаясь погасить проклятое пламя.
Вокруг было много чего сухого, но пламя не переходило на траву. Вера горела, словно тот факел, и не могла ничего с собой поделать.
Ей было ужасно больно – пламя ещё не дошло до лица, и на нём можно было увидеть отчаянную гримасу боли.
Кто-то, кто находился совсем-совсем рядом, попытался плеснуть на Веру воды, но та загорелась ещё по пути, и это было совершенно бесполезно. Было видно флягу, которая так и валялась рядом, и никто не мог ничем помочь этой несчастной умирающей девушке.
Вера кричала долго и пронзительно. Она била руками, пыталась схватить кого-то из людей, кто только был рядом, вот только подобного шанса ей, естественно, не предоставили.
Она вновь завопила.
Ничего.
Стоило только выть и рыдать, ожидая того момента, когда ей наконец-то станет легче – но ясно, что этого не будет.
…Она превратилась в угли – труп, который всё ещё пылал, и языки пламени скользили по белым костям.
Кто-то совсем рядом выл от ужаса, словно пытаясь как-то спасти подобными криками Попугаеву, но ведь было понятно, что слёзы тут не помогут. Наконец-то загорелась вокруг трава, создавая что-то вроде погребального костра вокруг, хотя, казалось, ничего не было прежде.
Даже крови не было.
Только сплошной страх”.
Гроттер очнулась уже где-то на земле. Она сжимала ладонями какие-то цветы, и кроваво-алые лепестки мака щекотали ей лицо.
Валялкин попытался помочь ей подняться, но Таня буквально швырнула ему в лицо цветы, которые сорвала, и посмотрела на изодранные ладони, которые были все в крови.
Ей стало страшно. Рыжеволосая попыталась подняться, но продолжила стоять на коленях, тихо плача и вытирая слёзы окровавленными ладонями. Царапины надо было промыть, но она уже не думала об этом.
- Что это с ней? – испуганно прошептала где-то совсем рядом Вера, и Гроттер, словно обезумев, вскочила на ноги.
Она схватила Попугаеву за руку, словно пытаясь как-то остановить её или попытаться помочь девушке.
- Берегись! – выдохнула Таня в полуужасе, всматриваясь внимательно в глаза Попугаевой. – Берегись огня!
Гроттер не могла рассказать о том, что увидела, до самого конца – но, тем не менее, пророчество опьянило её и лишило всего, что можно было назвать силами.
- Воды, - наконец-то выдавила она, вновь садясь на землю и закрывая лицо руками. Когда девушка наконец-то отняла ладони, то по её лицу текли струйки крови.
Царапин не было – это лишь следы крови с рук, - вот только Валялкин всё равно отшатнулся, испытав внезапно некое подобие ужаса от того, что только что был вынужден увидеть в исполнении девушки.
Гроттер совсем тихо, едва слышно даже, плакала, растирая слёзы по лицу. Постепенно кровь успокоилась, и царапины действительно оказались ничтожными, но она не обращала на это никакого внимания.
- Ты сгоришь, - выдавила она, внимательно глядя на Попугаеву. – Берегись пламени, оно погубит тебя!
- Что она мелет? – голос у Верки оказался слишком визгливый и какой-то предельно отвратительный. – Я не умру от пламени, что за ерунда!
- Она просто увидела что-то, - мотнул головой Валялкин, заставляя Таню лечь.
Гроттер прикрыла глаза, пытаясь уснуть. Её всё ещё била крупная дрожь, и девушка то и дело вскакивала, стремясь сделать что-то, вот только какая-то неизвестная сила упрямо держала её за горло.
Можно было сойти с ума от непонятной, отвратительной боли, которая терзала её и разрывала на мелкие кусочки.
Рыжеволосая, впрочем, даже сумела провалиться в беспокойный сон, чувствуя, что силы окончательно покидают её тело.
- Она та самая Провидица, да, я помню, - вдруг громко воскликнула Попугаева, не заботясь о том, что Таня может услышать и проснуться. – Мы коллеги с нею, между прочим!
- Коллеги? Ты провидица?
Валялкин покосился на девушку с некоторой опаской – вторую провидицу он просто не перенесёт, это слишком трудно, как для нормального, обыкновенного человека.
Верка, впрочем, моментально отрицательно замотала головой, словно пытаясь его в чём-то переубедить и продемонстрировать, что он очень даже не прав. Признаться, это Ивана обрадовало – он даже не думал, что когда-то Провидицы будут вызывать у него некое подобие страха, но раз уж так вышло…
- Я экстрасенс, - с уверенностью промолвила она, внимательно глядя на Ивана и то и дело поправляя собственные волосы.
Не слишком короткие, но и не длинные, они казались жалкими, если сравнивать с великолепными, царскими буквально локонами Татьяны.
- А она похожа на сумасшедшую, - сообщила вдруг Попугаева. – Блаженная! Я таких видела…
- Нет, она хорошая! – отрицательно покачал головой Иван. – Она прекрасная, понимаешь. Прекрасная!
Та лишь пожала плечами, словно недоумевая и не понимая, что прекрасного могло быть в вопящей девице.
Почему-то у Валялкина вдруг возник аналогичный вопрос.
========== Боль десятая. Простите ==========
- Такими темпами мы умрём!
Сарданапал никогда не думал, что у Медузии до такой степени визгливый и отвратительный голос, но сейчас впервые заметил, что она действительно реагирует именно так.
- Смерть – это ведь такое облегчение, - прошептал Сарданапал. – О, Меди, смерть – это роскошь!
- А я не привыкла к роскошествам! – мотнула головой она, упрямо глядя на мужчину. – И именно по этой причине я очень хочу жить! Я потеряла столько лет в той проклятой клетке…