Граф Орлов и мелкий фюрер (СИ)

Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.litmir.me
========== 1. К чему приводят опоздания или обо всём понемножку ==========
Анне снился невероятный сон, в котором она спорила с Сальвадором Дали о необратимости прошлого и предопределённости будущего. И художник с ней уже почти согласился, когда в комнату вошла Гала и начала методично бить Анну по голове медным тазом. Размеренные удары рождали жуткий звон, и девушка испугалась за сохранность своих барабанных перепонок, коими весьма дорожила ещё со времён обучения в музыкальной школе.
- Прекратите! Я же оглохну! Я музыкант…
- Ммм… Анька, нахрена ты так орёшь? - недовольное хрипение на секунду перекрыло звон. И Аня вспомнила.
Это не Гала пришла отстаивать точку зрения мужа, это будильник решил, что хорошего понемножку и после такого абсурдного сна адов звон над ухом – именно то, что надо. А хрипит Катя. Она разругалась с московской подругой и осталась ночевать у сестрёнки-студентки, чтобы в темноте домой не ехать. А спать так хочется, потому что заговорились они вчера до поздней ночи и спать разошлись хорошо, если не после трёх. А ещё, вчера вечером Аня хотела сделать что-то очень важное… Завести будильник на час раньше!
- Мля! – весьма информативно высказалась девушка. – Меня Граф убьёт!
- Господи, Аня, кто тебя всё утро убивает? Если не заткнёшься, я им помогать начну… - пробурчала Катя и перевернулась на другой бок.
Аня не ответила, она носилась по комнате и судорожно искала колготки, свитер, расчёску, лифчик… Что девушка кидала в рюкзак и как выскакивала из квартиры, она уже не помнила. Только крикнула на выходе:
- Ключ на столе, дождись меня с пар! – услышала в ответ мат окончательно разбуженной Кати.
Графа в универе знали все. Не то, чтобы он был чопорным снобом, просто фамилия у Александра Григорьевича была Орлов. Он преподавателем английского только в этом году стал, и во время знакомства со студентами кто-то заорал пафосно «Граф Орлов!». Все поржали, Александр Григорьевич такое представление своей персоны одобрил, и уже до конца недели прозвище к человеку приклеилось накрепко. Ну, и стиль в одежде мужчина предпочитал деловой, за что его лично Аня уважала.
Вот только спрашивал он строго, свой предмет страстно обожал, а над опаздывающими, не учащими и тупящими жёстко стебался. Аня ему в этом обычно помогала и была уверена, что спуску ей за сегодняшний косяк не дадут.
Ещё в лифте Аня поняла, что что-то не так. К кнопке первого этажа пришлось слегка наклониться, а сосед-школьник почему-то смотрел на неё снизу вверх. И только на улице, огибая аномально большую лужу, девушка осознала страшное. Вместо своих удобных и мягких сапожек она обула катины ботильоны! Аня посмотрела вниз. После тёмно-синих джинсов щиколотки плотно обхватывали два кожаных монстра на сумасшедшей платформе. Эти монстры издевательски блестели на осеннем солнышке серебристыми клёпками и полосами, идущими чуть ниже чёрной кожи, там, где начиналась, собственно, платформа. Бооооже, сколько раз Анна думала завести в квартире кофе или хотя бы купить ментоловую жвачку, чтобы по утрам голова быстрей включалась… Но кофе не нравился, а от жвачки в далёком детстве отучили брекеты… и вот, результат налицо! Вернее, на стопу… плохо, в общем, получилось! И не побегаешь на этих ходулях, особенно, если даже ходишь на них с трудом.
Размышляя о прогрессирующей рассеянности и рефлексируя на тему потенциального опоздания, девушка неслась в универ. Как хорошо, что до него идти всего минут пять! Это если в нормальной обуви. А ещё ведь лужи и листья жухлые… Аня доковыляла за четверть часа. У дверей аудитории она оказалась уже после звонка, зато одновременно с преподавателем. Александр Григорьевич окинул неожиданно подросшую студентку насмешливым взглядом, оценил раскрасневшееся лицо, заполошное дыхание и общий виноватый вид. Хмыкнул.
- Здравствуйте, Александр Григорич, хха… извините пожалуйста, я… такого больше не повторится, - зачастила Аня, заламывая брови и издеваясь над своими лёгкими. Отдышаться бы сейчас, а не болтать.
Мужчина не ответил. Он ещё раз оглядел студентку насмешливыми серыми глазами, открыл дверь – специально погромче о стену грохнул – и аристократично, по-графски как-то, склонил голову.
- Прошу, майн фюрер. Не откажитесь войти. Или для вас теперь все потолки низкими стали? – сказал преподаватель достаточно громко, чтобы услышали остальные студенты. Услышали и заценили обращение.
- Благодарю за приглашение, ваше благородие, - привычно пробормотала Аня, бочком проходя в аудиторию и уже начиная улыбаться. Она вообще много улыбалась: язвительно, злорадно, грустно, радостно, от нервов… «Ах, маменька, не делайте мне нервы!». Однокурсники зашептались и захихикали, но это девушку совершенно не задело. Ситуация же правда забавная.
А вот свист с задней парты и вопрос, нафига ей ходули, заставили Аню резко выпрямить спину, вздёрнуть подбородок и улыбнуться шире.
- Ну как зачем, чтобы в глаз тебе плюнуть было удобнее, разумеется, - безмятежно выдала она и села на своё место. Шутка была так себе, но пока сойдёт.
- Бобровский, не обижай мелкого фюрера, - приказал Граф, выискивая что-то в своей папке с бумажками. – Она же тебя морально изнасилует и физически своей новой обувью покалечит.
Аня гордо приосанилась, но всё же сочла нужным сообщить:
- Я не мелкая, я мобильная! И вообще, почти метр шестьдесят!
Студенты опять захихикали.
- Почти? – Граф заинтересованно выглянул из своих бумажек.
- Ну да, - легко согласилась Аня. – Ровно метр пятьдесят девять.
Граф коротко усмехнулся, небрежно пригладил чёрные волосы и вышел из-за кафедры.
- Okay, let’s start, - итак, давайте начнём.
И пара началась.
- Что, никаких идей? – от разочарования Александр Григорьевич даже перешёл на русский. Есть в английском языке такие фразы, которые из-за омонимов было крайне сложно понять и перевести.
- Идеи-то, может, и есть, так ведь неправильные, - буркнула Аня. Она как раз доплела косу и сердито уставилась на упущенную прядку. Чуть волнистая каштановая прядь болталась у виска и в воздухе растворяться не желала. Аня психанула, распустила волосы и скрутила на затылке пучок, закрепив его простым карандашом.
- Хотел я, чтоб вы все вместе подумали, но как-то не получилось. Самошина, иди, напиши, что придумала, - предложил Граф, едва девушка убрала руки от своей головы.
Аня встала, нервно дёрнула вниз свитер и потопала к доске. Икры немножко покалывало. Девушка задумалась об этом и чуть не улетела прямо к кафедре, споткнувшись о чей-то рюкзак.
- Майн Фюрер, вы, безусловно, возвысились над всеми нами, но снизойдите пожалуйста до того, чтобы смотреть под ноги, - весело попросил Александр Григорьевич.
- Всенепременно, ваше благородие, - улыбнулась Аня, снова дёргая свитер. Временами, вот как сейчас, она начинала жутко стесняться своей полноты, хотя критичного ничего не было. Небольшой животик всегда скрадывала одежда, и в то же время изгиб талии, круто переходящий в округлость бёдер рубашки и свитера только подчёркивали.
Девушка цапнула из рук преподавателя маркер и начала расцвечивать белую доску чёрными буквами, медленно передвигаясь от одного конца доски к другому. Оранжевый свитер пополз вверх, обнажив тонкую полоску кожи над джинсами. Аня в смущении закусила губу и продолжила писать.
Граф пробормотал что-то невнятное на испанском языке. Аня испанский хоть и учила, но ещё совсем непродолжительное время, а потому из всего предложения разобрала только «стол».
- Что? – девушка неуверенно обернулась к преподавателю.
- Извини, отвлёкся, - ответил Граф, почему-то покашливая и бегая взглядом по доске. – Закончила? Отлично, только «illumination» пишется с двумя «L», а в начале предложения не «милый», а «олень».*
- Обожаю эти два слова, - Аня хихикнула. – Скажешь, и непонятно, посюсюкала или оскорбила.
Студентка протопала обратно к своему месту, и пара продолжилась.