Драконье золото (СИ)
— Погоди! — взмолился Дорос, на ходу пытаясь придумать, как попросить брадобрея или хотя бы бритву с куском мыла — чай не сахарный, побриться сам сумеет.
Принц активно потер щеки, указал на них пальцами и нагнулся, чтобы огонек рассмотрел своими глазами-пуговками еле видимый проступающий волос. Прислужник приблизился, задумчиво побулькал, коснулся крохотной ладошкой до кожи принца, от чего тот дернулся, но затем терпеливо замер. Прислужник перещупал всю нижнюю часть лица, затем присвистнул и торопливо вышел из покоев, оставляя юношу в недоумении. Булочка напоследок попыталась тяпнуть волшебное создание за округлый зад, но наткнулась носом на дубовую дверь и обиженно заскулила. Дорос распрямился и коснулся своей щеки, с детским восторгом отмечая, что она стала гладкой и нежной, как щеки ребенка. На ходу вспоминая, где видел зеркальце, принц ринулся на поиски любой отражающей поверхности, которая нашлась на прикроватной тумбе. В отражении юноша увидел себя как после утреннего туалета — без единого волоска на лице. Щеки и подбородок были девственно чисты, словно никогда не зарастали щетиной.
— Пойдем есть, — скомандовал гончей принц, усаживаясь на софу и потирая в предвкушении руки. Уж если он и был заложником замка, это еще не значило, что принц позволит себе аскетический образ жизни и напрочь откажется от удовольствий. Однако, поднос был уставлен не утонченными блюдами, которыми должны были баловать гостей праздника в честь Алгаи, а постной кашей не очень аппетитного вида, тонко нарезанного хлеба из муки грубого помола, маленького кувшина с элем и подкопченного перепелиного окорока — буквально на пару укусов. Булочке мяса досталось явно больше, чем законному пленнику. Дорос тоскливо оглядел свой скудный ужин, но все же почти сразу к нему приступил, потому что сказывался стресс, и становилось нестерпимо голодно.
Принц с должным удивлением отметил замечательный вкус каши, которую явно сдобрили чем-то особенным, и сокрушался по поводу маленького кусочка птицы — мясо было приготовлено шедеврально. Юноша даже решил для себя, что в следующее посещение его прислужником обязательно передаст повару дифирамбы, излитые на бумаге. Только вот эту самую бумагу еще только предстояло найти, собственно как и пишущий предмет. Дорос отодвинул от себя тележку и, заскучав, направился к окну. Из его покоев была видна одна из стен, окружающих замок. Вдруг принц прильнул к окну, рассматривая что-то, что было видно только ему одному — в стене была небольшая дверца, которая наверняка вела наружу.
Солнце уже давно скрылось за горами, окружающими замок, а Дорос в неподобающей для его положения позе сидел под дверью, прислушиваясь к происходящему снаружи. Юноша успел переодеться, сменив тогу из покрывала на непомерно большие вещи: коричневые штаны, которые пришлось подвязывать найденным в закромах шкафа шнурком, гигантская свободная рубаха, рукава которой пришлось закатать, а низ завязать узлом, чтобы хоть как-то уменьшить объем. Хорошо хоть обувь вдруг оказалась впору — Дорос вновь натянул чулки сестры, потому что щеголять в полусапожках на босу ногу было очень неудобно. В одной руке принц держал пресловутое покрывало, другой придерживал рвущуюся побегать по покоям Булочку. За дверью было тихо. Юноша навалился боком на створку, но та не поддалась даже после того, как Дорос разбежался и подсадил дверь боком. Но когда над дубовой поверхностью занесли стул, явно магическая дверь приоткрылась, спасаясь от возможных разрушений.
— Ай да я! — подмигнул гончей, с интересом наблюдающей за извращениями хозяина, Дорос и, жестом приказав Булочке идти рядом, взял в руки покрывало и вышел в коридор.
В замке действительно было тихо и спокойно. Прислужников нигде не было видно, да и коридоры освещались только холодным лунным светом, поэтому, поплутав немного по закоулкам замка, Дорос добрался до выхода. Принц всю жизнь провел во всевозможных дворцах, поэтому даже не сомневался в своем умении отыскивать нужную ему дверь. Оказавшись на улице, он зябко поежился и накинул покрывало как плащ. Булочка жалась к ногам хозяина и озиралась по сторонам, а Дорос уверенным шагом направился к той самой стене, где виднелась дверь. Четкого плана в голове еще не было, но юноша теоретически знал, что если спуститься на определенную высоту, то можно будет повстречать ушлых крестьян, отправившихся на поиски целебных трав. А там уже и до поселения недалеко, тем более Дорос сохранил весь принесенный хлеб, и сейчас нес его за пазухой.
Дверь в стене оказалась незапертой и выводила путника на проторенную тропу шириной в полтора шага. Кто-то явно пользовался этим выходом довольно часто, и Дорос, вцепившись в загривок Булочки, посеменил по ней вниз к еле виднеющемуся подножью горы. Пленный принц то и дело оборачивался на темный силуэт замка, в котором не было ни одного светлого пятна. Идти спокойно и хоть немного быстро не было никакой возможности — вокруг была непроглядная темнота ночи; в горах только пробивающийся сквозь набежавшие облака лунный свет время от времени освещал неровную тропинку. Юноша успел порядком продрогнуть, пожурить скулящую собаку, когда в нескольких метрах от него взорвался гигантский шар пламени. Дорос бросился бежать, через плечо оглядываясь на темный силуэт того самого дракона, который так жестоко и некультурно украл его с приема. Как бы сильно не петлял, перескакивая с камня на камень, принц, подгоняемый плевками огнем, а похититель в скором времени устал от этой бессмысленной чехарды и уже привычным движением сграбастал в лапы юношу и его собаку, ни на шаг не отстающую от хозяина. Дорос закричал в бессильной ярости, пнул один из пальцев крылатого чудовища и уселся, скрестив ноги. Парень достал нарезанный хлеб и, пыхтя, принялся его жевать, не забывая насильно впихивать краюхи Булочке.
***
Дракон, уже отлетев от замка на приличное расстояние, вспомнил о правилах приличия и мысленно приказал прислужникам позаботиться о еде и одеянии для принца. Вдобавок строго запретил выпускать того из комнаты до его прилета. Старший прислужник отозвался тихим недовольным шелестом, укоряя Бадахильдиса, — а то он, самый разумный из всех огней драконьих, сам не догадался: он уже отправил с поручением младших.
Бадахильдис летел быстро, слово боялся не успеть — а куда? Не знал. Он чувствовал, что артефакт под угрозой. Наверняка Арвил опять пытается заставить работать амулет — сколько опытных магов погибло из-за этих жалких попыток. Или ещё хуже — артефакт попал в лапы другого дракона. Бадахильдис уже усмирил несколько желающих занять его место, но понимал, что пока амулет опять не вернется к хранителю, поток ищущих власти и вечности не иссякнет.
Дворец встретил дракона яркими огнями и галдящим народом — и тут праздник. Бадахильдис мягко опустился на плоскую крышу одного из храмов и не успел обратиться в человека, как к нему уже мчалась дюжина стражников. Спустившись, дракон независимо прошел мимо них, не боясь получить стрелу в бок — Бадахильдиса здесь знали, уважали и боялись не меньше, чем собственного короля.
Арвил уже ждал его, раскрасневшийся от вина и с остекленевшими глазами от курительных трав. Привычное его праздничное состояние. Бадахильдис видел короля таким чаще, чем в трезвом уме, и даже удивлялся когда от того не несло как от трактирщика. С одной стороны, дракон обрадовался такому повороту событий — пьяного легче запутать, а с другой — была опасность, что Арвил сдуру может нагородить дел. Но Бадахильдис, так или иначе, был уверен, что в замок он вернется с Амулетом. Если даже для этого придется разнести весь дворец и пристукнуть самого захватчика артефакта хвостом.
Арвил предложил ему не очень качественного вина — все запасы хорошего кончились давно. Дракон принял инкрустированный изумрудами и горным хрусталем кубок, — и как это люди умудряются опошлить прекрасные камни грубо отлитой тарой для виноградного сока? — но даже не пригубил, а сразу начал разговор, попросив перед этим выйти слащавого советника короля.
— Начнем с того, что похитить принцессу не удалось. — Голос Бадахильдиса в тиши кабинета звучал раскатами баса. Сразу было видно, что он — не человек. Люди в присутствии алчного короля переговаривались вполголоса и елейно заглядывали в глаза Арвилу.