Лисы выбирают сладости (СИ)
Внезапно позади послышались шаги. Резко обернувшись, я наткнулась на… понятно, на кого. Он стоял совсем рядом, но на этот раз не обращал на меня ни малейшего внимания. Смотрел вдаль, видимо, тоже в ожидании транспорта.
Умом я понимала, что человек просто посидел в кафе и, выйдя, отправился на ближайшую остановку, но внутри прогрессировала паранойя. Не могла отделаться от ощущения, что он меня преследует.
Стоим. Мокнем.
Вдвоём.
У типчика зонта не было, но приглашать его под свой я не собиралась.
Внезапно сквозь пелену дождя вдалеке показался силуэт трамвая. В душе родилась надежда, что нужный мне номер пришёл пораньше. Чем ближе он становился, тем больше я удивлялась. Трамвай выглядел старым, я бы даже сказала антикварным. Некогда ярко-синяя краска пожухла и местами облупилась, сам транспорт скрежетал, и было совершенно непонятно, как до сих пор не развалился.
Но самое примечательное — номер. Шестизначный. На накренившейся замызганной табличке потёртые от времени цифры «111111».
И как это понимать? Шутка? Так вроде не первое апреля. Или, может, я что-то пропустила, и в городе начал ходить новый номер? Ага, древний как динозавр.
Трамвай полз, подражая черепахе. А дождь в это время с завидной быстротой набирал обороты. Стоять на остановке было просто невозможно, и я чувствовала себя так, словно меня только что закинули в стиральную машинку, причём забыв включить функцию отжима. С типчика вода вообще стекала литрами. Его даже стало немного жаль. Самую капельку.
— Не подскажите, он до Мартыновской идёт? — спросила я, кивнув на приближающийся трамвай.
— Идёт, — последовал лаконичный ответ.
— Точно? — уточнила на всякий случай. Всё-таки ни трамвай, ни тип особого доверия не вызывали.
— Точно.
Краткость — сестра таланта. Зато теперь ясно, что он сверлил меня взглядом не из желания поближе познакомиться. Будь это так, не стал бы отделываться односложными ответами.
— Нужно добраться домой? — всё-таки поинтересовался шатен.
Утвердительно кивнула. (Ему-то какое дело?)
— Хорошо, — в свою очередь кивнул он. — Домой довезёт.
Лично я не испытывала ни малейшей уверенности в том, что трамвай отвезёт меня куда надо, но мокнуть под дождём не хотела. Поэтому, как только он подъехал и услужливо открыл дверцы, прошмыгнула внутрь.
В трамвае никого — даже кондуктора. Стекло на окошке водителя было закрыто и завешено тёмно-синей шторкой.
Мой взгляд невольно зацепился за прикреплённый к поручню компостер. Надо же, сто лет их не видела. Видимо, трамвай относился к той же эпохе, что и водопровод в моей съёмной квартирке.
Как честный я гражданин постучалась к водителю, чтобы купить талончик. Никакой реакции не последовало. Как не совсем честный гражданин махнула на это рукой и заняла место на передних сидениях.
Как только устроилась, заметила, что мой промокший шатен тоже вошёл в трамвай и сел неподалёку. Хотя, с чего это вдруг мой? Просто промокший шатен. Совершенно посторонний.
Издав громкий лязгающий звук, трамвай тронулся с места.
Тутух-тутух. Тутух-тутух.
Прямо как в поезде. Так и подмывает закрыть глаза и уснуть. Ужасно не выспалась! А всё из-за непонятного сна, который казался слишком реальным, и ненавистного будильника, орущего так, что уши закладывает.
Тутух-тутух. Тутух-тутух.
Приятный звук, успокаивающий. Так и тянет подумать о чём-нибудь приятном. Например, о том, что завтра выходной. Однозначно нужно выспаться! А ещё сменить мелодию на будильнике. Вернее, сначала сменить, затем отключить и только потом лечь спать. Обязательно съездить в парикмахерскую и не забыть вместо кед надеть сапожки. Можно сапоги. Можно резиновые — при такой-то погоде.
Поезд неспешно скользит по рельсам. За окном мелькают дома, переулки, простаивающие в вечных пробках машины. Дождь размывает картинки и превращает их в неясные силуэты. Жаль, плеера с собой нет. Сейчас только включить музыку и рефлексировать, рефлексировать, рефлексировать…
Кажется, я всё-таки заснула. Причём заснула капитально и надолго, потому что когда открыла глаза, стрелки наручных часов показывали без пяти минут семь. Мы едем целых два часа? Да мне сорок минут до дома добираться!
Скосив глаза влево, я с удивлением обнаружила, что типчик тоже до сих пор здесь. Захотелось покататься?
Выглянула в окно — едем по городу, что, ожидаемо. Ну и ладно, ничего страшного. Вот сейчас трамвай свернёт, и я выйду.
Через некоторое время понимаю — нет, не выйду. Допотопная колымага свернула совершенно не в ту сторону и продолжила неспешно скользить по рельсам, даже не думая останавливаться.
Проехали одну остановку, вторую, третью…может, я чего-то не понимаю? Мы что, все два часа тупо катаемся по городу?!
Не успела подумать, как трамвай резко встал, из-за чего я едва не вылетела из кресла. Дверь с протяжным скрипом отъехала в сторону, и в трамвай стала подниматься древняя как мир бабулька. Я моментально вскочила с места, захватила рюкзак и остановилась у входа, ожидая, пока она освободит проход.
— Вам помочь? — спросила у неё, протянув руку.
Меня попросту проигнорировали и, громко кряхтя, продолжили попытки взобраться внутрь. Может, глухая? Бабулька, конечно, своеобразная. Очень низенькая, в длинной юбке и вязаной жилетке, на ногах — ярко-красные сапожки, а на голову повязан чепчик, завязанный под подбородком умильным бантиком. Лицо морщинистое, не сказать, чтобы сильно приятное.
Кажется, наблюдать за её потугами надоело не одной мне. Шатен поднялся с места и молча приблизился к дверям. Так же молча взял бабульку, приподнял и переместил внутрь. Проход, наконец, освободился, и я уже занесла ногу для того, чтобы выйти, как вдруг типчик схватил меня за локоть. Не успела возмутиться, как прямо перед носом двери закрылись, и трамвай рванул с места. Именно рванул! Не удержавшись, я повалилась назад, и получилось что-то вроде: Алиска за типа, тип за бабульку, бабулька за кресло…ну, и дальше по сценарию, только без репки.
Кажется, я оказалась на американских горках. С такой сумасшедшей скоростью не ездил даже новенький байк, на котором меня недавно катал приятель.
Да что же вообще творится?!
Я вжалась в спинку кресла и впилась в ручки до побеления костяшек пальцев. Разместившись рядом, бабулька флегматично причмокивала и прижимала к себе большую потёртую сумку с заплаткой посредине. Тип оказался позади меня и, кажется, тоже не слишком удивлялся происходящему.
От высокой скорости захватило дух. Невозможно. Нереально! Ну не может трамвай так ехать! За рулём что, Шумахер?!
Посмотрела в окно, и мне тут же стало плохо. Вестибулярный аппарат у меня неважный, даже на аттракционах не катаюсь. Но главное я всё-таки заметила — люди, снующие по городу, совершенно никак не реагировали на несущийся мимо них трамвай. Господи, да он же под двести гонит!
Всё-таки не выдержав, я кое-как поднялась с места и, перебирая руками по поручням, подошла к водительской кабинке. Окошко было по-прежнему закрыто, но это меня не волновало. Усилием воли заставив себя отцепить одну руку, я постучала. Как и в прошлый раз, реакции никакой. Плюнув на всё, решила открыть сама. Стекло поддавалось так медленно и с таким противным звуком, что заболели зубы. Отвратительное чувство, как будто кто-то проводит ногтями по поверхности зеркала.
Открыла окошко, отдёрнула шторку и…собственно, всё. Наверное, я брежу. Кажется, сегодня в кафе я ела салат, показавшийся не слишком свежим. Должно быть отравление и, как следствие, галлюцинации.
Обернувшись в сторону попутчиков, несколько секунд ошарашенно ловила ртом воздух, а потом некультурно ткнула пальцем в сторону водительского кресла:
— Там…там…
— Тамтам? — подсказал шатен, как-то подозрительно ухмыльнувшись. — Хочешь станцевать ритуальный танец?
Фамильярное обращение проигнорировала и выпалила:
— Там! Никого! Нет!