Двадцать один год (СИ)

- А мне там одной будет скучно. Да еще Туни…
- Но ведь всего неделю.
Темное зеркало воды отражало набегающие тучки. Когда ветер дул чуть сильней, поднималась рябь, и к низким волглым сваям прибивало обломки ивовых прутьев.
- Пойдем, что ли. Дождь собирается.
Они еще не дошли до ворот замка, когда увидели, как трое мужчин в ярких мантиях – Лили видела такие на колдографиях в газетах и знала, что их носят авроры – выводят за локти профессора Фенвика. Несмотря на холод, он был без плаща, в одной тонкой мантии, с непокрытой головой и скованными за спиной руками. Рядом шел, глядя на арестованного с тихой грустью, директор Дамблдор.
На секунду дети застыли, затем Северус, сорвавшись с места, кинулся на одного из авроров и, как клещ, вцепился ему в мантию, не давая ступить ни шагу. Другой с трудом оторвал мальчишку и отбросил в сторону. Сев вскочил, выхватив палочку; двое авроров переглянулись в нерешительности, но третий взял наизготовку палочку собственную. Лили и Дамблдор не шевелились: она оцепенела от страха, директор по-прежнему с кроткой печалью наблюдал за происходящим.
- Мистер Снейп, - раздался спокойный голос Фенвика. – Вы мне не поможете. Опустите палочку.
Дрожащая рука Северуса сникла.
- За что они вас?
- Произошла ошибка. Я уверен, в течение суток все выяснится. Ступайте в замок. Не забудьте, после каникул вы обещали мне сделать доклад о том, являются ли привидения темными существами.
Авроры потянули Фенвика дальше. Северус глядел им вслед, задыхаясь, едва не крича. Лили обвила руками его шею, припала к груди друга, слушала бешено колотящееся сердце и беззвучно ныла от того, что больше помочь не может ничем. «Ты хотела, чтобы Фенвика арестовали», - шепнула ей память, и Лили зажмурилась от стыда. Она ведь в шутку подумала тогда, никак не рассчитывала, что и в самом деле… Если Северус узнает, он, наверное, её не простит.
Дамблдор, поглядев немного на детей, скрылся, а они стояли на улице, покуда не начался дождь.
========== Глава 13. Слабость ==========
Когда неделю спустя Лили вернулась в Хогвартс, Северус показал ей подборку «Ежедневного Пророка»: он сохранял теперь каждый номер. В одном из них на первой полосе была статья про Фенвика: его обвиняли в том, что якобы именно он зимой проклял дверь в «Дырявом котле». В аврорат поступило анонимное донесение, а при обыске у профессора нашли артефакты со следами тех же проклятий, что были применены при совершении преступления.
- Но это еще ничего не доказывает! – лихорадочно шептал Северус. – Помню, к отцу приходил один маггл, бывший полицейский, и он говорил, что полиция, если им непременно нужно арестовать человека, может и сама что-нибудь ему подбросить. Не думаю, что аврорат так не поступает.
- А зачем им это нужно, Сев?
- Не знаю… Мало ли, у кого на него зуб. Но он точно не виноват, такого просто не может быть!
«Да, мало ли кому он еще насолил, - подумала Лили. – С таким-то характером». Он ловила себя на мысли, что Фенвика даже и не жалко, а того, кто решился сделать злому человеку ответную гадость, она понимает. Но вслух об этом заявлять, пожалуй, нельзя, и не только потому, что Северус не желает видеть недостатков учителя. На каникулах у Лили был разговор с отцом.
Отец только что выспался после ночной смены, вышел в сад, примостился на скамеечке у розовых кустов. Цветы распустятся еще не скоро, шипы пока что кажутся туповатыми.
Лили примостилась рядышком, прижалась к отцовскому плечу, сомлела под теплой большой рукой.
- Папа, можно спросить?
- Естественно.
- Желать человеку зла – это очень плохо?
Отец грустно улыбнулся, сцепил руки в замок.
- Я, наверное, должен сказать, что желать зла нельзя никому. Но вряд ли хоть кто-то смог бы всю жизнь воздерживаться от дурных мыслей. Так вот, одно дело – подумать о человеке скверно, даже сгоряча пожелать ему свернуть шею. А другое – что-нибудь сделать, чтобы он её действительно свернул. Понимаешь?
- То есть за мыслями мы следить не можем, поэтому за них не должно быть стыдно?
- Должно быть, Лили. Должно. Согрешить можно и в мыслях. Но людям вредят не наши мысли, а наши дела.
Итак, о профессоре Фенвике все же не следовало плохо думать. Но корить себя особенно не за что, ведь Лили не подбрасывала ему проклятые артефакты и не писала анонимку в аврорат. К тому же может оказаться, что он действительно виновен. Недаром он так выпытывал у учеников на первом уроке что-нибудь о темной магии. Из разговоров учеников Лили поняла, что ненависть к магглорожденным и пристрастие к темной магии как-то связаны между собой. Так что, если профессор Фенвик был темным магом, то и расистом наверняка тоже был. Этим, кстати, и может объясняться его вечная неприязнь к Лили.
Северусу, конечно, Лили опять же ничего не сказала. Беднягу и так задразнили за то, что он был любимым учеником преступника. Особенно Поттер с Блэком старались: то Таранталлегру наложат, то водой обольют, то мантию подожгут. Северус не терпел, отвечал, как мог, но их было больше, а если угроза им становилась чуть серьезней, к потасовке присоединялся еще и Ремус Люпин. Петтигрю, ходивший за ним тенью, обычно оставался в стороне. Как-то раз, слишком, видимо, испугавшись за приятелей, Петтигрю закричал с перепугу. Прибежала Чарити – та самая староста Хаффлпаффа ,в одном купе с которой Лили и Северус возвращались с зимних каникул. Приход старосты, однако, не пошел гриффиндорцам на пользу: Чарити сняла с них по пять баллов и отругала на чем свет стоит:
- И вы себя считаете храбрецами! Да вы мародеры самые натуральные.
- Да, - вскинул подбородок Сириус. – Мы мародеры. Отныне так и будет именоваться.
А через две недели после приезда Лили, утром, за завтраком Гестия Джонс, спешно листавшая «Ежедневный Пророк», охнула:
- Посмотрите-ка… Професор Фенвик…
Газета пошла по рукам. Довольно быстро номер дошел до первокурсниц. Оказалось, что Стюарт Фенвик был вчера убит при попытке к бегству.
Алиса заморгала, зажала рот рукой, подавляя слезы. Мери протянула:
- Значит, вот оно, проклятье…
Эммелина отгребла кудрявую волну волос от лица:
- По-вашему, проклятие виновато, что он стал преступником?
- Если он им был, - подал голос Ремус Люпин. – Ведь если о человеке что-то говорят, это не значит, что так оно и есть, правда?
Патрик Спиннет что-то возмущенно ответил, ввязались Сириус и Поттер, началась перепалка, но Лили уже не слушала. Она смотрела на слизеринский стол, туда, где виднелась неподвижная, ссутуленная фигурка Северуса. Девочка колебалась. Наконец она поднялась, быстрыми, хоть и неуверенными шажками пересекла зал и оказалась рядом со слизеринцами.
Те сдавленно захмыкали. Кто-то прыснул в кулак. Её рассматривали, как голого розового червяка, извлеченного из земли. Эльза зашептала Электре что-то вроде: «Грязь не может отлипнуть от грязи». Северус не оборачивался. Лили остро захотелось уйти, но тут сидевшая рядом с ним Летиция Гэмп, тяжело насупившись, подвинулась и указала Лили на свободное место.
Девочка положила ладонь на плечо другу. Он напрягся, но не шевельнулся. Свесившиеся пряди волос скрывали лицо.
- Северус… - Лили погладила мальчика по руке. Он слабо дернулся.
- Все нормально. Поди к своим, на уроке встретимся. Поди. Все нормально.
И потом очень долго, до конца года, ходил совершенно тихий, сосредоточившийся на какой-то мысли, которая его грызла. Она одна занимала Сева на занятиях, из-за нее он почти не отвечал на новые и новые шутки Мародеров (впредь компания Поттера, Блэка, Люпина и Петтигрю именовала себя именно так), из-за нее, видимо, почти молчал на прогулках с Лили, хотя прежде соловьем разливался. В конце концов Лили приревновала.
- О чем ты думаешь? – спросила она однажды вечером, когда они сидели на обогретой почти летним солнцем площадке Астрономической башни. – О Фенвике, да?