Избранная морского принца (СИ)
Хотел сказать еще что-то, даже рот скривил, но, махнув рукой, отвернулся и вильнул хвостом, оплывая Джиад.
Сверху все так же лился свет, такой близкий и недосягаемо далекий. На душе было удивительно тошно, Джиад даже поежилась. Подплывший салту за спиной шевелил хвостом и плавниками, упругая вода передавала это движение невидимыми волнами, мягко толкая в спину. И все действительно было правильно. Она вернется на землю, увидится с Лилайном, может, даже проведет с ним еще немного времени, потом отправится в храм. Это её судьба, которую надо принять с благодарностью. Свобода — это ведь не тогда, когда делаешь, что хочешь.
А рыжий принц освободится от ненужной обоим связи, женится, успокоится… Если выживет, конечно, и переживет своих врагов. Но это дела подводные, людей они не касаются. Джиад — уж точно. Только почему так тошно и мерзко?
ГЛАВА 7. Свадьба Эрувейн
На четвертый день Джиад начала беспокоиться всерьез. Известно ведь: открытый котел кипит шумно, но вреда от этого никакого, зато закрой крышку плотнее, и рано или поздно ее сорвет. Принц был в точности как тот котел, в котором кипело и бурлило непонятно что. Каждый день с раннего утра и до обеда Алестар, как рассказали близнецы, занимался делами. Затем, не появляясь у Джиад, уплывал на Арену и тренировался там до изнеможения, а поздно вечером возвращался и почти без чувств опускался на постель, но не засыпал, а подолгу смотрел в потолок.
Джиад старалась быть незаметной, как и положено стражу, когда он не нужен, но безделье откровенно тяготило. По утрам просыпалась от возни Алестара, но, не подавая виду, ждала, пока тот соберется и уплывет. Потом вставала сама, завтракала и кормила Жи. Выгуляв стремительно растущего рыбеныша, отводила его в комнату, а сама возвращалась во внутренний дворик и отрабатывала связку за связкой. Вечером снова гуляла с Жи, старалась поесть до возвращения Алестара и ложилась, отвернувшись от рыжего, на своей половине. Так тянулись дни, и одиночество было плохо только тем, что в голову лезли мысли о земле, Лилайне, Торвальде. Джиад гнала их, нарочно выбирая самые сложные упражнения, требующие полного внимания, а потом в постели, слушая неровное дыхание Алестара, твердила сутры, пока сознание не растворялось в пустоте.
Но четвертое утро оказалось иным. Проснувшись, рыжий не стал, как обычно, переплетать заново косу и надевать тунику. Вместо этого он повернулся на живот, воспарил над ложем и повел носом совсем по-собачьи.
— Что это с водой?
— Не знаю, — пожала плечами Джиад. — Вы что-то чувствуете?
— Что-то — слабо сказано. Я вчера думал, мне показалось, но…
Лицо принца приобрело восхитительно растерянное выражение. Он даже кончик растрепавшейся косы подергал в глубокой задумчивости. Затем проплыл по комнате, тщательно ее осматривая, заглянул в клетку Жи — пустую, рыбеныш упорно не хотел в ней ночевать, поднимая шум, — и осмотрел кровать.
— Да что такое? — Джиад искренне недоумевала, отчего так брезгливо морщится иреназе.
— Ты человек, тебе не понять, — бросил Алестар, разминая в пальцах покрывало.
Наклонившись к ложу, он вдруг ухватил его край и немного приподнял. Джиад впервые заметила, что кровать не сплошь деревянная, а заканчивается кожаной шторкой, под которую сейчас сунул руку, а потом и голову Алестар.
— Та-ак… — протянул принц. — Ах ты отродье глубинных!
Почти целиком просунувшись под ложе, он вынырнул из-под него, фыркая, отплевываясь, и что-то бросил на пол.
— Полюбуйся!
Любоваться было нечем — огромный гниющий краб выглядел весьма противно.
— Откуда? — растерянно спросила Джиад, уже подозревая ответ.
— А то непонятно? — фыркнул Алестар, снова заползая под кровать и выпихивая оттуда несколько крупных рыбьих костей, кусок кожи, обмытую водой деревяшку, какие-то веревки…
— Жи… — простонала Джиад.
Виновник крутился вокруг разоренной сокровищницы, то хватая что-то и пытаясь утащить назад, то закапываясь в складки покрывала.
— Кажется, все, — донеслось из-под кровати. — Нет, еще…
Выбравшись, Алестар с обескураженным видом покрутил в руках что-то длинное, белое.
— Это что за дрянь? — вопросил он изумленно. — Первый раз вижу.
И неудивительно. Приглядевшись к находке принца, Джиад не знала, плакать или смеяться, но охотно верила, что наследнику подводного королевства никогда в жизни не попадалась такая добыча.
— Копыто, — выдавила она, только прославленной выучкой арубских стражей сохраняя подобие серьезности, и сообщила зачем-то: — Коровье…
— Что такое копыто?
Небрежным взмахом хвоста Алестар отогнал Жи, пытающегося утянуть обрывок спутанной сети.
— Ну… нога… Коровья, — поспешно уточнила Джиад, стоило принцу в неподдельном ужасе покоситься на её ноги, будто сравнивая. — Корова — это такое животное. Большое… Вроде лошади…
Что такое лошадь, принц, видимо, знал, потому что лицо его понимающе просветлело, но тут же вновь омрачилось.
— И что эта… корова делает под кроватью? — ехидно поинтересовался он то ли у Джиад, то ли у самого копыта, то ли у мечущегося вокруг Жи. — Они же вроде бы не плавают? В наших водах так уж точно. Ладно, краб, но где можно было взять это? Я кого спрашиваю, морда наглая?
Все-таки он обращался к Жи. Тот усердно завилял хвостом, приняв столь невинный вид, что Джиад бы поверила, не будь уже знакома с повадками паршивца.
— А где остальное? — с язвительным весельем допрашивал наследник иреназе рыбеныша. — Сколько у этой… коровы… ног?
— Четыре, — послушно откликнулась вместо салру Джиад, сгорая со стыда. — Но я, правда, не знаю, когда он это все натащил и откуда.
— И я, — неожиданно согласился рыжий. — Зато теперь я понимаю, почему Ираталь не может никого поймать. Если в моей собственной спальне творится такое!
О том, что это, вообще-то, её спальня, Джиад благоразумно промолчала. Рыжий, внимательно рассмотрев здоровенный коровий мосол с копытом, швырнул его в кучу изъятых ценностей, возвел глаза к потолку и вдруг цапнул неосторожно подкравшегося к мослу Жи. Стиснув морду возмущенно вякнувшего малька, заставил раскрыть пасть, заглянул в нее и деловито заключил:
— Зубы чешутся. Рановато…
— Как чешутся? — только и спросила Джиад, сама видевшая в пасти Жи треугольные зубы, давно прорезавшиеся и отлично заточенные.
— Обыкновенно, — пожал плечами Алестар. — Второй ряд. Или уже третий… Пока все пять рядов не вылезут, будет грызть.
Отпустив салру, он выразительно глянул на ворох подкроватной гадости, увенчанный мослом.
— Я уберу, — с отчаянием сказала Джиад. — Он же еще маленький…
Рыбеныш, повизгивая, метался вокруг кучи, тыкаясь в нее носом.
— Оставь, — буркнул помрачневший вдруг Алестар. — Краба только пусть выкинут. Ну, и что там еще… гнилое. Они на воле в пещерах прячутся, пока мелкие. Вот и этот логово устроил. Пусть грызет.
Он вильнул хвостом, поднимаясь вверх, оглянулся на Джиад, сидящую на разоренной кровати. Помолчав, сказал отрывисто:
— В середине дня нас ждут на свадьбе. Эрувейн… ты её знаешь. Я скажу наложницам, чтобы тебе помогли одеться и подготовиться.
— Это… обязательно? — осторожно уточнила Джиад, почесывая нос расстроенного Жи, приплывшего за утешением.
— Да. Иначе, можешь не сомневаться, я бы не стал обременять тебя своим присутствием, — ядовито выплюнул Алестар.
Серебристый веер его хвоста скрылся за дверью. Джиад посмотрела на кучу, прикинула, что может сойти за точилку для зубов. Жи, будто поняв её мысли, вцепился в мосол, прижался к нему и даже хвостом обвил, всем видом показывая, что с главной драгоценностью не расстанется ни за что.
— Как же ты все-таки это натаскал? — в полном недоумении пробормотала Джиад, принимаясь за разбор кучи.
А в самом деле, как? Утром и вечером Жи плавал с ней во двор, но оттуда подобную гадость не приносил. Сложно было бы не заметить коровье копыто, откуда оно ни возьмись под водой. Так что как салру удалось собрать столько игрушек, было решительно непонятно.