Романтика любви

На первый взгляд Кайл Прингл обладал не только идеальными умственными данными, он также имел очень презентабельный вид. Его приятная наружность и смугловатая кожа только подчеркивали нежную красоту Эмили. Он был сложен атлетически, играл за университетскую команду в поло и был известной личностью в поло-клубе «Саутгемптон» в Палм-Бич. Кайл отличался удивительной способностью радоваться жизни и наслаждаться всегда и везде. Но особенно его радовала перспектива стать зятем Чарльза Годдарда. Женитьба на Эмили означала не только то, что у него будет очаровательная жена, но еще и гарантировала место в правлении компании «Годдард-Стивенс».
Нацелившись не только на романтические отношения, но и на все связанные с ними выгоды, Кайл не просто ухаживал за Эмили — он, можно сказать, завоевывал ее. Он засыпал ее цветами, парфюмерией, любовными записками, а на день рождения, когда ей исполнилось восемнадцать, подарил футляр с изумрудным кольцом, украшенным бриллиантом в шесть каратов.
О помолвке объявили официально, и те несколько месяцев, которые оставались до свадьбы, Чарльз Годдард потратил на деловые переговоры со своим будущим зятем и принял его на работу в компанию «Годдард-Стивенс». Чарльз исходил из того, что отныне можно будет также использовать связи Кайла; кроме того, Прингл-младший был почти одного возраста с сыном Чарльза — Джеймсом, а присутствие в компании двух представителей молодого поколения будет полной гарантией дальнейшего процветания фирмы.
— Ты начнешь с самых низов, как и все члены семьи Годдардов, но если ты будешь работать хорошо, то вскоре займешь место в правлении наряду с Джеймсом, — сказал он Кайлу.
— Спасибо, сэр, — ответил ему Кайл. — Я сделаю все, чтобы оправдать ваше доверие.
* * *
Эмили и Кайл обручились в День памяти в епископальной церкви Лоукаст-Вэлли. Свадьба состоялась в клубе «Пайпинг Рок», и на ней присутствовало пятьсот самых близких родственников и знакомых этих двух семей. Чарльз Годдард подарил молодоженам пакет акций «Годдард-Стивенс» и чек на 25 тысяч долларов — на расходы, которые могут возникнуть во время медового месяца в четырехзвездочных отелях Парижа, Лондона и Рима. Вернувшись в Нью-Йорк, Эмили и Кайл поселились в просторной, хотя и неухоженной, квартире на углу Парк-авеню и 91-й улицы.
— Я прекрасно знаю, что она выглядит не очень презентабельно, но моя семья владеет этой квартирой еще с двадцатых годов, — сказал Кайл своей молодой жене. — Почему бы тебе не нанять декоратора и не облагородить наше гнездышко? Я слышал, что с такими делами превосходно справляется Сисси Макмиллан.
— И за очень большие деньги, — добавила Эмили. Сисси Макмиллан, весьма известная среди художников-оформителей — говорили, что у нее «глаз-алмаз» — и отнюдь не лишенная светской обходительности, с незапамятных времен пользовалась особой популярностью в высшем обществе восточного побережья. Она знала, как превратить дома нуворишей в роскошные апартаменты и как навести в старинных особняках современный лоск.
— Она этого стоит, — сказал Кайл, предоставляя Эмили полную свободу действий во всем, что касалось облагораживания их квартиры. Он только что начал вою деятельность в компании «Годдард-Стивенс» и знал, что скоро у него будет много денег.
Эмили занялась образцами красок для стен и тканей для обтяжки мягкой мебели, а Кайл каждое утро уезжал на работу в одно из отделений фирмы на Уолл-стрит. Чарльз Годдард доверил ему несколько небольших счетов второстепенной важности, а сам Кайл, как Чарльз и рассчитывал, привлек в его банк новые счета, многие из которых оказались весьма значительными. Они принадлежали его друзьям, родственникам и членам команды, в которой играл Кайл.
Чарльз был доволен этим деловым начинанием, а также — по крайней мере на первых порах — своим зятем.
За шесть месяцев Эмили превратила квартиру на 91-й улице в анфиладу светлых, веселых комнат, идеально подходящих для приема гостей, а Кайл с первой попытки сдал экзамен по брокерскому делу. Они стали подыскивать коттедж в Саутгэмптоне на лето, а Эмили решила забеременеть. Кайл, со своей стороны, также сделал несколько приобретений: двух пони для игры в поло и зеленый гоночный «ягуар» для Эмили.
— Это просто совершенство! — сказала она, когда Кайл вручал ей ключи от машины.
— На свете нет ничего более совершенного, чем ты, — ответил Кайл. Ему было приятно проявить такую щедрость. Они были молоды, богаты и составляли идеальную пару. Эмили, Кайл и все, кто их знал, считали их брак очень удачным. Все, за исключением Чарльза Годдарда.
Он все чаще виделся со своим зятем, и ему все меньше нравилось то, что он видел.
— Слишком много продаж, — сказал он Кайлу в один зимний день вскоре после окончания медового месяца. Чарльз просматривал портфели акций, которыми занимался Кайл, прежде чем подвести месячный баланс, и обратил внимание на то, что позиции открывались и закрывались слишком часто. Акции покупали, держали день-два, потом снова продавали, и так без конца.
— «Годдард-Стивенс» не занимается спекуляциями. Мы солидные вкладчики, — заявил Годдард-старший.
Но Кайл не чувствовал за собой вины.
— Почти каждая из этих операций принесла доход, — заявил он.
На Чарльза его слова не произвели должного впечатления.
— Ты занимаешься ерундой. Кидаешь пару сотен туда, пару сюда. На одних комиссионных ты заработал больше, чем получили прибыли вкладчики, — сказал он, сделав быстрый подсчет. — Я должен напомнить тебе, что «Годдард — Стивене» — солидная инвестиционная компания, а не кормушка. Ты должен составлять свои портфели в соответствии с утвержденными биржевыми сделками и прекратить эти безумные купли-продажи.
Чарльз отпустил Кайла, считая, что тот правильно понял предупреждение.
Но Кайл не прекратил свои махинации, и Чарльз Годдард, во второй раз вызвав его в офис, не скрывал своей ярости. Чарльз потратил почти десять дней, чтобы предотвратить банкротство «Годдард-Стивенс», и попутно принимал все меры, чтобы избежать скандала как в отношении фирмы, так и в отношении любого вкладчика, который хоть когда-нибудь с ней сотрудничал. Но Годдард совсем не собирался жертвовать десятилетиями тяжкого труда, успехов и разочарований только для того, чтобы его зять мог заработать пару сотен долларов то там, то сям. Да, он поступил с Кайлом слишком мягко, но не хотел закрывать глаза на то, что его клиентурой пользовались в целях личной выгоды.
Поэтому на следующий раз Чарльз говорил с Кайлом за закрытыми дверьми тоном, не допускающим возражений.
— Ты манипулируешь этими счетами, и я хочу тебя предупредить, что это противозаконно. У твоих клиентов есть полное право предъявить тебе иск, — сказал он Кайлу, побагровев от гнева.
— Мои клиенты ожидают, что я буду более смело вкладывать их деньги, — спокойно парировал Кайл, на которого, очевидно, не произвели впечатления ни слова, ни сам тон тестя.
— Смело и безрассудно — разные вещи. Так же как смело и противозаконно, — сказал ему Чарльз. — Все порученные тебе портфели показывают значительные убытки. Ты должен лично возместить их, немедленно. Мы никогда не наносим ущерб — повторяю еще раз: мы никогда не наносим ущерб — своим клиентам. Кроме того, мы никогда — повторяю, никогда — не рискуем деньгами своих вкладчиков, ты понял меня?
Кайл спокойно ответил, что все понял, и вышел из кабинета с таким видом, как будто согласен, что не прав и собирается начать новую жизнь.
Несмотря на все предупреждения, портфели акций, которыми занимался Кайл, постоянно свидетельствовали об активной деятельности, а когда внутренний аудит фирмы выявил недостачу в пяти счетах, которыми ведал Кайл, Чарльз Годдард решил, что с него хватит. Он ничего не сказал жене и дочери, не говоря уже о Кайле, поскольку это было чистой тратой времени и нервов. Вместо этого Чарльз Годдард представил себе, как действовали бы в этой ситуации его дед Карл или, скажем, его отец Роберт и даже почивший в бозе Итчи Мэллоун и его таинственный мистер Шайн, которые помогли Чарльзу построить его империю и сохранить ее репутацию. Чувствуя связь с прошлым и понимая, что предки одобрят его выбор, Чарльз Годдард решил действовать без промедления.