Величайшая Марина: -273 градуса прошлой жизни (СИ)

- Здравствуйте, – поздоровалась Алма со всеми тремя разом, они повернулись к ней.
 Теперь уже не оставалось сомнений, что перед ней стоит владыка Неметон, то же самое вытянутое лицо, нос немного длинноватый, но относительно лица это выглядело органично, вообще, девочка только что заметила, что он, если забыть про ужасающий взгляд, был милым. Величественно серьёзный, но, больше всего угнетало то, как он смотрел на неё, именно и презрением, именно на Алму.
- Здравствуй, Алма, прекрасно выглядишь, – вежливо отметил Доэлнор, зная, что похвала – большая редкость для уст дяди, девочка не смогла спрятать улыбку счастья за своей скромностью.
- Вставай рядом, – сказал Глафнег. И, когда Неметон продолжил о чём-то разговаривать с дядей Алмы, маг слегка наклонился к девочке, – владыка Доэлнор устроил небольшой подарок для всех, и сегодня здесь будет играть музыка, больше привычная для тех людей.
 Он дёрнул глаза направо, в сторону гор, но девочка и без этого поняла, о чём он говорил. Она надеялась, что теперь услышит ту музыку, которую хотела. Приближался закат, Алма, в ожидании, уже успела отойти от сцены к столу с угощением, поскольку больше делать было нечего, но, как только она доела последний, маленький шарик желе, сзади послышалась совершенно другая музыка, после короткой паузы. Зазвучало уже нечто, более похожее на то, чего она ждала. Она обернулась, на сцене выступали парни, на вид им было около шестнадцати, их внешний вид чем-то напомнил девочке чёрных магов, хотя музыка, которую они играли крыла этот факт. Алма приблизилась к сцене, и, подняв голову, смотрела на них. У одного, который играл на гитаре, были чёрные глаза, которые так привлекли внимания девочки, это, конечно, если забыть о том, что она не умела играть на гитаре, и от этого её интерес увеличился. Она, скрестив руки на груди, слегка поворачивала корпус из стороны в сторону в такт музыке. Два других, на которых Алма только что обратила внимание, как оказалось в упор смотрели на неё, девочка немного засмущалась, а потом вспомнив, что после вчерашнего инцидента на неё в плотную смотрит пол города, она уже к этому нормально отнеслась. Один из них играл на пианино, с каштановыми волосами, немного выше плеч, другой пел, хотя местами девочка улавливала, что он пролетает в верхнем регистре, но не на много, и это не сильно тревожило её, ведь такая музыка более близка ей, хоть и не в совершенном виде. Когда песня кончилась, солист как-то очень открыто посмотрел на Алму, выдохнув, она встала практически в третью позицию, и одарила его таким необъяснимым взглядом, но, когда он замер с отсутствующим видом, девочка тут же вспомнила, что лучше никого не гипнотизировать. Она быстро отвернулась, и направилась в другой конец площади, оттуда на узкий переулок, и вышла на пустую местность. Как она догадалась, это был весенний сад, самое его начало, здесь часто проводились свадьбы. Алма обернулась от наиболее слышных слов в толпе, адресованных не ей, но про неё.
- Вы видели солиста? Как он посмотрел на неё!
- Да, – отвечал другой голос, тоже мужской, – Она его ввела в гипноз. Хоть она и племянница нашего владыки, но гипнотизировать всех подряд…
- На неё страшно и неприятно смотреть, сама по себе милая, но эти безумные, нечеловечные радужки, а вчера…
- Вчера она нас спасла, хотя, я бы не мог подумать, что девочка сможет такое сделать.
- Думаете, в этом много жестокости? Я не считаю, что её много, как никак, а то, что она помогла выиграть битву… ну… должен же у неё быть хоть один плюс…
 Дальше Алма и не слушала. Из этого вырванного отрывка диалога, она поняла больше, чем достаточно. Люди боялись её глаз, она это замечала и раньше. Как они смотрели на неё, пока она не видела, но, как только поворачивала голову к ним, те отводили взгляд. И это было противно Алме. От этого её снова начал охватывать необъяснимый психоз, она зашагала в парк, вошла в красиво выкованные ворота с живым забором, на котором росли золотые розы. Сперва в глаза бросилась развилка, три пути вели неизвестно куда, но был ещё и четвёртый, он явно шёл к огороженной живой изгородью территории, там, за проходом, темнела эстрада, под навесом стояли башни из стульев, кресел, табуретов, которые расставляли на широкую лужайку перед сценой, над которой тоже был навес. Тёмные пятна возвышались над уровнем сцены – накрытые тканями инструменты. Алма быстро пересекла лужайку и поднялась на сцену, десницей она сжала и скинула ткань, которая заструилась волнами, как вода. Лакированная поверхность старого инструмента сверкнула в цветах начинающегося заката, Алма смотрела на розовеющие рефлексы, слегка рыжие. Подойдя ближе, она увидела себя, такая же девочка, чем она так отличалась от эльфов? Да, она колдовала, но так же магом был и Глафнег, только он не находился постоянно среди них, не проводил каждый день в городе, как это приходилось делать Алме. Он куда-то пропадал, когда после очередной тренировки провожал её до города, он снова и снова уходил, а девочке приходилось гулять по городу. Её глаза то и дело гипнотизировали детей носившихся по улицам, от чего после все стали держаться подальше от её глаз. А крылья! Ей они уже становились ненавистны, она еле сдерживала себя, что бы не выпустить их при людях, на улицах, но эльфы всё равно увидели их тогда, когда она полетела ввысь с магом, и из-за этого Алму не покидало чувство того, что она просто жестокое чудовище! Крылья, пёстрые, гипнотизирующие глаза, противная, синяя чешуя, про которую, к счастью девочки, ещё в городе никто не знал, но и то, что уже было увидено, похоже, хватило для того, что бы они перестали замечать в ней такого же человека. Она с силой ударила по клавишам, сразу поставив пальцы на аккорды, инструмент заревел. Когда звенящий гул закончился, она подняла голову. Солнце ещё не село, а уже поднялась луна, предстающая сейчас узким сербом месяца. Девочке показалось, что она видит там худое лицо со скулами, длинные ресницы, идущие волной волосы, это было лицо женщины… она в упор смотрела на Алму, и что-то твердила ей широко открытыми глазами, цвет которых невозможно было угадать, но образ ушёл, улыбнувшись напоследок. Девочка заметила, что закат уже начался. Она закрыла глаза от того, что снова осталась одна, даже без портрета в небе. Голова твердила о том, что это всё закончится, когда она вернётся на ту площадь, но внутри что-то дёргалось от противоположного чувства. Нет такого места, в котором она не чувствовала бы, что не одна. Пальцы начали перебирать клавиши, выборочно нажимая на них, и слагая музыку, она играла через себя, пропуская каждый звук через душу, и с каждой следующий нотой понимала, что хочет кричать, но нет, нельзя было просто взять и закричать, потому что хочется, Алма умела держать себя в выражении эмоций голосом, и максимально позволила себе запеть.
- Paint yourself a picture of what you wish you looked like
Maybe then they just might feel an ounce of your pain.
Come into focus step out of the shadows it’s a losing battle
There’s no need to be ashamed.
Cause they don’t even know you all they see is scars
They don’t see the angel living in your heart
Let them find the real you buried deep within
Let them know with all you’ve got that you are not your skin…
 Песня не была допета до конца. Внутри будто шевелилось что-то противное, огнённое и царапающееся, то, что умудрялось задевать и скручивать живот, касалось сердца, сознания и головы. Единственное, что было способно на это – боль. Тут Алма резко повернулась к проходу в изгороди, там стоял человек, точнее один из трёх парней, которые выступали, солист. Девочка почему-то ощутила, что горячий шар боли начал преобразовываться в злость, она не любила, когда слушают её пение. Солист начал подходить к ней. Очень короткие, чёрные волосы напомнили девочки чёрных магов, только, с каждым шагом она всё отчётливее замечала его зелёные глаза, это отделяло его от слуг Йова. Они не могли иметь зелёные глаза, конечно, только, если в их семье нет ещё примеси каких-то других кровей, настоящие маги носили чёрные, карие, голубые, реже жёлтые глаза. Самым интересным в этом факте девочке казалось то, что в её глазах есть все эти три цвета и не только.