Величайшая Марина: -273 градуса прошлой жизни (СИ)

- Не замёрзла, – спросила Ирда, заходя в комнату с подносом. Алма стала очень редко есть в большом зале, и еду ей приносили сюда.
- Нет, всё отлично. Глафнег ещё не приехал?
- Пока нет.
- Сообщи, если приедет, – выдохнула Алма, снова уставившись в книгу, после короткого взгляда на поднос с едой.
- Конечно, – она выскользнула из комнаты.
 А Алма снова осталась ждать чего-то, хотя понимала, что даже когда вернётся дедушка, он будет уезжать каждый день… Она вошла в комнату, снова посмотрела на поднос. Сладкое «сердечко», на блюдце лежали пять белых кубиков замороженных сливок для кофе, который стояло рядом. Ни обратив внимание ни на что, кроме кружки с напитком, девочка решила заняться тем, что делала в такие моменты неведенья, это – глоток горького эспрессо и уткнувшись в подушки слезами выпрашивать у своей же головы хоть какое-нибудь воспоминание. Глоток был сделан, хоть Алма и немного обожгла язык. Затем ровно упав на кровать, она схватила одну подушку из кучи, крепко сжала её… Теперь она вспоминала один конкретный день. Как всегда не было неба, всё происходило где-то подводой, она шла по песчаному дну. Вела себя в воде, словно на воздухе, движения не замедлялись массами воды. Белое платье на ней развивалось от потоков, она впервые ощутила счастье от того, что одна. И вот перед ней встал лес из водорослей, всех цветов и оттенков они возвышались над ней, среди нитеобразных растений плавали шары, образованные группами маленьких рыбок. Неоновые медузы прятались в зарослях, вместе с гиппокампами и осьминогами. Иногда на дно набегала тень отдаваемая акулами. Алма даже во сне умудрилась вспомнить, что это не её сегодняшняя жизнь, хоть она и наблюдала за всем со своего привычного ракурса, ей казалось, что она на самом деле гораздо выше, чем сейчас. Решив не думать об этом, а пока есть время исследовать этот мир, она оттолкнулась ногами и поплыла вверх. Проплывая мимо листов водорослей, она поднялась к акулам. Не было ни капли страха, спокойно протянув руку Алма погладила её скользкую от воды кожу, было не понятно куда смотрят её жёлтые глаза, но та явно была не против, что бы гладили, седлав пару оборотов вокруг Алмы, мягко ткнулась островатым носом в плечо, где начиналась ключица. Всё окружение было не просто голубым, пёстрый лес из кораллов – сухих стволов и многообразия водорослей – кустарники и распустившиеся деревья, яркие цветы – актинии, складывающие поля легендарной красоты. Потемнело, бросив на уплывающую акулу последний взгляд, Алма сама гребком поднялась выше. Обе ноги снова заработали как одна, и развив скорость, она вылетела из воды, как дельфин. Откинув назад длинные волосы, она ровно встала на водную гладь, словно та была землёй. Редкий момент абсолютной обездвиженности, от которого у Алмы сердце замерло и не шевелилось, что бы ни выделяться. Ночное небо зависло над океаном, но где оно кончалось? Настолько спокойная вода в точности отражала чёрное небо, носившее не более ста ярчайших звёзд, луны не видно. Потом всё словно загорелось и наполнилось неземным зелёным светом, который изумительно сочетался со своими фиолетовыми и голубыми отливами. Алма запрокинула голову назад, почувствовала, что проваливается под воду, и началась странная паника, но дёрнувшись, она открыла и радужные глаза… Она лежала поверх покрывала, в платье чёрном платье, в своей комнате, она не удивилась тому, что когда ложилась, ещё вечерело, а сейчас уже ночь. Возникло зачастившее желание беззвучно заплакать, и в горле встал кричащий ком несказанных мыслей, зажатых эмоций. Снова отмахнувшись от лишней нужды в слезах, она повернулась на другой бок и проспала до утра, хотя сны были пугающими. Пугали тем, что показывали не то, что было с ней, а то, что происходило в ней самой, а может происходит, но видеть себя саму, на сплошной бездонной чёрной массе, не имеющей низа и верха, когда её незримые стены сдавливают тебя, а вокруг много людей, они все в таким ужасных масках. Каждое новое белёсое лицо вызывало у неё отвращение, но убежать от этого было нельзя. Тут же сверху полил свет, а может и снизу, там было не разобрать, появился старый стул, который, как показалось, обхватил Алму деревянными, грубыми лозами. Поочерёдно подходили люди с этими улыбками, которые им не принадлежали, низко кланялись, и уходили в никуда. И вот, когда выплыла очередная маска, Алма не выдержала, и, не издав ни звука, ни единого предисловия в виде всхлипа, она позволила из глаз покатиться двум густым слезам. Человек, стоящий перед ней замер, как и все был в чёрном плаще, который скрывал всё, и волочился по пространству, та же маска – выражения безудержного веселья, но показалось, что именно этой «маске» стало не всё равно, что творится с тем, кому они должны кланяться. И слегка подавшись вперёд, фигура уронила маску, и там оказалась красивая женщина, Алма не могла её описать, но, было уже совершенно всё равно на то, какая она прекрасная, она тоже держала из последних сил, что бы ни заплакать. Выпрямившись, она откинула назад яркие, каштановые волосы, идущие мелкой волной.
- Алма, – голос трясся и звенел в этом невозможном кубе, он явно сломался в тот момент, когда по щеке покатилась слеза, только чья? Её или Алмы? Взглянув ещё раз на неё, в её двухцветные глаза, ближе к чёрному зрачку был чистейший цвет королевского сапфира, а по краям медово-карие. И вообще, теперь, когда она выпрямившись смотрела на неё, тело Алмы будто пробило током.
- Мама? – Этот вопрос был скорее утверждением, которое очень хотелось подтвердить, и она еле произнесла эти слова, на которых, к счастью, слёзы закончились.
 Но как на зло сон закончился. Открыв глаза, девочка поняла, что плакала и в жизни, во сне. От злости на саму себя она глухо стукнула кулаком по мягкой кровати. Встав с кровати и впитав назад слёзы, Алма выглянула на балкон, понимая, что так и надо, её звало туда, только, прежде, чем выйти, она быстро накинула на себя короткий меховой джемпер и вставила ноги в замшевые балетки, они уже не грели, но девочка ещё и не мёрзла. За ночь подвалил снег, и, к счастью Алма, сейчас он закончился, и можно было не бояться прикосновения снежинок к волосам, опасаюсь того, что они вырастут. Отдалённое ржание гнедого коня, и на этот раз ей не послышалось!
Практически в разбега она перепрыгнула балконную ограду из прутьев и спрыгнула вниз, но, сразу же выпустила чёрные крылья, за исключением двух белых перьев на правом из них. Она преодолела расстояние от балкона, через город, границу города, половину поля, и всё достаточно быстро для того, что бы застать Глафнега ещё у «их» холма.
- Дедушка, – Алма быстро подлетела к магу, и он, ещё издалека заметив Алму, пустил коня шагом. Она аккуратно держалась на крыльях в воздухе, стараясь не задеть морду гнедого любимчика мага, одновременно сцепив руки на шее Глафнега.
 Возвращались они домой вместе. Девочка, в виде сокола, примостилась на передней луке, стараясь не прорезать когтями плащ мага. За время своих тренировок, она продвинулась в магии, и теперь могла разговаривать в образе животного, что сильно помогало ей.
- Как прошли эти шесть дней? – как всегда, невзначай спрашивал Глафнег, хотя интересовался этим на самом деле.
- Все в музыке и изучении библиотеки леди Титании, – Алма ухмыльнулась бы, если бы только соколы могли это делать.
- Значит, – протянул маг, – неделя прошла интересно, – столько сарказма девочка ещё не слышала ни разу.
- Зато продвинулась по магии, владению луком, и даже по медицине.
- И это замечательно…
- Хорошо, что ты вернулся, я так и надеялась на то, что эта неделя твоего отсутствия будет не полной.
- Я не никак не мог приехать завтра, вот и постарался прямо с утра.
- А что? Что-нибудь важное случилось, и надо было как можно быстрее вернуться сюда.
- Можно и так сказать, – маг снова посмотрел на неё так, как любил это делать – хитро и с загадкой в сказанном.
- И, ты не расскажешь в чём дело?
- Сейчас доберёмся до замка, узнаешь.