Величайшая Марина: -273 градуса прошлой жизни (СИ)

- …и мне пришлось устранять это, – говорил маг очень серьёзно, но с какой-то мольбой в голосе, – лорд Доэлнор, она научится.
- Я не спорю, она станет изумительной и сильной магиней, но дело в том, чего нам, эльфам, не слишком волшебному народу, будет стоить ей восхождение к контролю?
- Знаю, очень многого. Но она же сможет помочь в надвигающейся войне против магов!
- Я люблю её, и не хочу подвергать опасности, хоть после всех наших даров, мой народ не будет так пугаться её, но они никак не смогут не заметить роста и неконтролируемость сил. Я не хочу, что бы Алму все боялась, что бы она осталась одна, – Алма вжалась в стену от этих слов, и подумала, неужели дядя действительно настолько дорожит ею, но тут же она решила, что он прав, эти люди уже никогда не привыкнут к ней целиком.
- И что же вы предлагаете, владыка? – спорил маг, тут девочка замерла, Доэлнор, казалось, тоже.
- Ей нужно найти место, где она могла уже что-то сделать, а не так, как получилось здесь, она вышла в люди не помня себя, и многие её до сих пор так никем и считают.
- Они не знают её! Что вообще они могут про неё сказать?
- Что она безумно сильна во всех смыслах, что повиливает сознанием людей и их действиями одним взглядом, что она дышит под водой и летает в небе! Люди всё это знают, но никак не догадываются о том, что это – не она, не вся она.
- После её выступления, думаю, они что-то поняли из слов песни.
- Я и не сомневаюсь, но, Глафнег, подумай сам, разве до встречи с ней, ты считал её хорошей? Ты не хотел вообще видеть её, даже не зная настоящую Алму.
- Я совершал ошибку, и теперь она для меня значит столько, сколько никто не может вообразить! – Алма поняла, что Глафнег встал и подошёл к Доэлнору.
- Ты не сможешь вечно быть рядом с ней, чтобы дать ей возможность «вырасти», она должна сама найти тех, кто поддержит, не из семьи, и я прекрасно понимаю, что мы, горные эльфы, не для неё.
- О чём вы говорите, лорд Доэлнор?
- О том, что Алме будет лучше вне стен этого города.
- Выгоняете её?
- Ни в коем случае, Глафнег. Я никогда не сделаю Алме плохо, хочу уберечь её от надвигающейся войны, дать возможность завести друзей, знакомых, и она должна тренироваться не в городе.
- Я так понимаю, что такое место уже подобрано.
- Конечно. Дворец Эотеля Грекнивер, по-моему, у водных эльфов ей будет хорошо. Леди Титания рядом, я постараюсь забирать её сюда так часто, насколько это будет возможно.
- Она любит воду… – задумчиво произнёс Глафнег, – но позвольте узнать главную причину её отъезда, ведь самую суть вы так и не назвали.
 Повисла тишина, Алма отставила ноги и упёрлась спиной с холодную стену, она дышала прерывисто и долго, старалась сделать это как можно медленнее, но от этого дыхание стало настолько дёрганным и шумных, будто она пробежала тридцать тысяч раз вокруг города. Вдох, она задержала дыхание и продолжила слушать паузу. Через миг, та пропала, снова зазвучал голос Доэлнора.
- Йов находится ближе к нам, нежели к леди Грекнивер. Ты же знаешь, что если он узнает об Алме Вашингктон, то не захочет надолго откладывать встречу с ней, исход которой будет неизвестен до самого конца.
- Да, я понял. Это уже решено?
- Других вариантов нет, я не хочу, что бы она погибла.
- Любой, кто знает её, не хочет. Когда вы скажете ей?
- Послезавтра, Новый год она встретит уже в семье Грекнивер.
- И сколько она там проведёт времени? Она найдёт друзей, знакомых, и что? Потом вернётся сюда и всё по новой.
- Она поступит так, как захочет сама, я не буду заставлять. И, Глафнег, если будет возможность, приезжай к ней не только для обучения.
- Это не обсуждается, – ответил маг вместо «да».
- Хорошо, с её временами неконтролируемой силой понятно, а что было до этого? Из-за чего это? – не слишком удачно перевёл тему Доэлнор.
- Она сказала, что видела Бейру.
- Что?
- Бейра была с ней, стояла рядом.
- Ты это видел?
- Я это понял. Так и было. Но я не знаю, как она это сделала, это невозможно!
- Возможно, – едва произнёс владыка Доэлнор, как поняла девочка, в этот момент он не смотрел на мага, – если она спела ту песню, которую Бейра считала своим, как она сама говорила, вторым именем.
Ты помнишь? Песня соответствовала её имени, которое она взяла на себя как клеймо, и именно под ним она вошла в историю.
- То есть, Алма сможет сколько угодно видеть мать? – тут Алма, и так не дышавшая, впервые почувствовала, что от этого вот-вот упадёт в обморок, останавливало только одно «Надо дослушать! Самое важное! Стоять!!!».
- Нет, только раз в три недели, и время тоже ограничено, не дольше, чем длится песня, и, если она прервётся до того, как кончится текст, то Кальек Бейра начнёт исчезать раньше, и повторить можно только через три недели…
 Дальше девочка не слушала, она побежала назад. Её легчайшие шаги слышались девочке оглушительным гулом по всему замку, а относительно громкие слова разговора, оставшегося позади, отошли на задний план её слуха и утонули в нём. Она не понимала, почему Доэлнор знал это и молчал? Не рассказал ей о том, что она может поговорить с мамой, дотронуться до неё? Вернувшись к себе она почувствовала, как что-то кольнуло внутри два раза, ещё третий, она вдохнула. Противное чувство испортилось. Она никак не могла понять, почему за день она меняется по несколько раз? Каждый хороший день в настоящем рано или поздно будет запятнан прошлым, и той же настоящей ложью… «Нет! Не смей так думать! Он не врал, да, не досказал, но не врал!» Она опустила глаза, увидела белую ночнушку, и просто вложила все силы в то, что бы не думать об этом. Легла в кровать, в попытках как можно крепче запутаться в одеяле осознала, что снова замёрзла, грея о себя холодные ноги, Алма почувствовала, что свернулась в колачик. Всё было точно так же, как и тогда, когда к ней пришёл гарпий, только голова была не настолько тяжёло и загруженной, и Алма была готова не спать оставшуюся ночь. Но тренировки с Глафнегом напомнили о себе, она погрузилась в хороший, нежный сон, впервые за два месяца. Ей снилась мама, эта песня, и уже во сне девочка поняла, что готова к любым переменам, только бы мама всегда была рядом, а она и так всегда с ней. Она была готова на всё, но даже она понимала, что спит, и умудрялась мучить себя ночью вопросом «Как это диалог мог так отразиться на ней? От него местами было немного больно, но одновременно прекрасно, радостно и безразлично». Каждая фраза в нём давала какое-то чувство, и они делились на три равные группы, так что, к концу сна, Алма решила просто оставаться равнодушной, или хотя бы спокойной к тому, что слышала ночью, и обраться со вниманием к гарпии, показавшей ей это. То ли птица хотела причинить боль и поэтому показала, а может наоборот, но что это вообще была за птица, она же светилась, а сперва была клубком света. Ей разбудил голос Глафнега, возвещающий о том, что пора на тренировку. И она поддалась ему, хотя безумно не хотелось бросать размышления, а мышцы предательски завибрировали, когда она встала, как обычно отговаривая её, не смотря на то, что она давно привыкла к нагрузкам.
- Глафнег, – начала Алма, когда тренировка закончилась, и они начали идти назад, – я бы хотела кое-что спросить, – она не понимала, что делает, и не знала, стоит ли вообще это делать. Тут резко пришла мысль замолчать на эту тему! «Ну, ты и тормоз!!! А прежде, чем открыть рот так решить не могла?!» закричала она на себя.
- Спрашивай, – мягко ответил маг, но не поворачиваясь к ней. Голова девочки судорожно билась в поисках альтернативного ответа.
- Ты будешь рядом, если я буду уже не здесь? Останешься со мной? – этот вопрос действительно тоже её волновал, и только сейчас она поняла, что, даже, сильнее всех остальных.
- Да, – ответил медленно Глафнег, после паузы, но Алма не обратила на это внимание, было ясно, что он вспомнил вчерашний разговор, и допустил справедливую возможность о том, что и она могла его слышать, – я постараюсь.