Тайна, не скрытая никем (сборник)

Библиотекарь часто надевала темно-красную блузку. Губы у нее были накрашены помадой в тон, а волосы подстрижены и завиты. Она была уже не молоденькая, но по-прежнему сохраняла элегантность. Артур вспомнил, что много лет назад, когда ее брали на работу, он подумал, что она одевается очень строго. Она тогда не стриглась, а закручивала косы вокруг головы, по старинной моде. Цвет волос остался прежним – теплый, приятный, напоминающий дубовые листья по осени. Артур попытался вспомнить, сколько ей платят. Наверняка немного. Она умудрялась хорошо выглядеть на эти деньги. А где же она живет? В одном из пансионов, с незамужними учительницами? Нет, не там. Она живет в гостинице «Коммерческая».
Тут он начал припоминать что-то еще. Не какое-то определенное событие. Нельзя было сказать с уверенностью, что у библиотекаря дурная репутация. Но безупречной ее тоже нельзя было назвать. Говорили, что она выпивает с коммивояжерами, которые останавливаются в гостинице. Что, возможно, один из них – ее любовник. А может, и не один.
Ну что ж, она взрослая женщина и имеет право вести себя, как хочет. Библиотекарь ведь не то же самое, что учительница – человек, которого нанимают в том числе и для того, чтобы он показывал пример ученикам. Пока библиотекарь выполняет свою работу хорошо – а любому видно, что это именно так, – она имеет право жить своей жизнью, как любой другой. Ведь гораздо лучше иметь в библиотеке женщину приятной внешности, чем мегеру вроде Мэри Тэмблин. Ведь туда заходят и приезжие. И судят о городе по тому, что они там увидели. Поэтому в библиотеке должна работать женщина приятной внешности, с хорошими манерами.
Остановись. Разве кто-то говорит, что не должна? Он вел спор у себя в голове, словно кто-то пришел и заявил, что библиотекаря нужно выгнать, – а ведь ни о чем подобном Артур не слышал.
А что означал ее вопрос о машинах, заданный в первый вечер? Что она хотела сказать? Может, это она так хитро намекала, кто виноват?
Он поговорил с ней о картинах, об освещении, а также вспомнил, как его отец послал сюда своих собственных рабочих и заплатил им, чтобы сделали для библиотеки стеллажи. Но ни разу не упомянул о человеке, который выносил книги без ведома библиотекаря. Вероятно, по одной. Под полой? И приносил обратно так же. Наверняка приносил обратно, иначе у него сейчас был бы полный дом книг, а его жена ни за что такого не потерпела бы. Не крал – только заимствовал, на время. Безвредное, но странное поведение. Была ли тут какая-то связь? Между готовностью отступить немного от правил и убежденностью, что неверное движение сойдет с рук? Неверное движение, из-за которого можно зацепиться рукавом и подтянуть к собственной шее диск циркулярной пилы?
Да, может, может быть, что эти вещи связаны. Вопрос отношения к заведенному порядку.
– Этот человек… ну, знаете… с которым произошел несчастный случай, – сказал Артур библиотекарю. – То, что он вынес те книги, ни слова не говоря. Как вы думаете, почему он это сделал?
– Люди всякое творят, – ответила она. – Вырывают страницы. Потому что им не нравится то, что там написано. Вообще всякое делают. Не знаю.
– А он когда-нибудь вырывал страницы? Может, вы когда-нибудь сделали ему выговор? И с тех пор он боялся показаться вам на глаза?
Артур хотел ее немножко подразнить, имея в виду, что она не способна никого напугать. Но она восприняла его шутку по-другому.
– Как это могло быть, если я ни разу с ним не разговаривала? Я его никогда не видела. Никогда не видела, не знала его в лицо.
Она отошла, положив конец разговору. Значит, она не любит, чтобы ее дразнили. Может, она одна из тех людей, которые сплошь покрыты кое-как заделанными трещинами, видными лишь в упор? Может, ее беспокоит какая-то старая тайна, давнее несчастье? Может, у нее возлюбленный погиб на войне?
Чуть позже, опять вечером – субботним летним вечером, – она сама заговорила на тему, которую Артур про себя поклялся больше не трогать.
– Помните, мы говорили о человеке, который погиб от несчастного случая?
Артур сказал, что помнит.
– У меня к вам есть вопрос, который может показаться странным.
Он кивнул.
– И то, что я об этом спрашиваю… сохраните, пожалуйста, в тайне.
– Разумеется, – сказал он.
– Как он выглядел?
Выглядел? Артур удивился. Удивило его то, что она обставила свой вопрос такими реверансами и такой секретностью. Ведь это естественно – интересоваться, как мог выглядеть человек, который без ее ведома приходил и таскал у нее книги. Но Артур покачал головой – он ничем не мог помочь ей. Он не мог мысленным взором увидеть Джека Агнью.
– Высокий, – сказал он. – Кажется, он был выше среднего роста. Но больше я ничего не могу вам сказать. На самом деле об этом лучше не меня спрашивать. Я хорошо узнаю людей, но совершенно не способен их описать, даже если вижу человека каждый день.
– Но мне казалось, что это вы… Я слышала, что вы… Подобрали. Голову.
– Ну не мог же я ее там оставить, – сдавленным голосом сказал Артур.
Эта женщина его разочаровала. Ему было не по себе и стыдно за нее. Но он старался говорить как обычно, без упрека в голосе.
– Я даже не смогу вам сказать, какого цвета у него были волосы. В тот момент оно все как-то… стерлось.
Она молчала несколько секунд, и он на нее не смотрел. Потом она сказала:
– Вам, наверно, кажется, что я одна из тех людей… людей, которых подобные вещи завораживают.
Артур издал протестующие звуки, но, конечно, он именно это и подумал – что она из таких.
– Мне не следовало вас спрашивать, – сказала она. – Не следовало об этом упоминать. Я никогда не смогу объяснить вам, почему спросила. Но я прошу вас, если это в ваших силах, ни в коем случае не думать, что я – из таких.
Артур услышал слово «никогда». Она никогда не сможет объяснить. Он ни в коем случае не должен думать. В самом сердце разочарования он уловил эту нотку – намек на то, что их разговоры будут продолжаться и, может быть, станут более-менее постоянными. В голосе женщины он услышал смирение, но смирение это опиралось на какую-то уверенность. Возможно, с сексуальным подтекстом.
А может, ему это лишь кажется, потому что сегодня особенный вечер? Этим субботним вечером он собирался ехать в Уэлли. Он уже отправился в путь и лишь по дороге заглянул в библиотеку, не собираясь сидеть столько, сколько в итоге просидел. Он направлялся в гости к некой Джейн Макфарлейн. Она давно разъехалась с мужем, но не собиралась просить развода. Детей у нее не было. Зарабатывала она портновским ремеслом. Артур познакомился с ней, когда она приехала к ним домой, чтобы шить платья его жене. Тогда между ними ничего не было, и ни одному из них ничего такого не пришло в голову. Джейн Макфарлейн в чем-то походила на библиотекаря – хороша собой, хотя и не первой молодости, решительная, элегантная, умелая в своем деле. Но в других отношениях они совсем не были похожи. Артур никак не мог представить себе, чтобы Джейн предъявила ему загадку, а вслед за тем сообщила, что эта загадка никогда не будет разгадана. Джейн была из тех, кто несет мужчине покой. Разговор без слов, который происходил между ним и ею, – чувственный, добрый и ограниченный узкими рамками – был очень похож на его отношения с женой.
Библиотекарь подошла к двери, где был выключатель, и погасила основной верхний свет. Заперла дверь. Скрылась меж стеллажей, неторопливо выключая свет и там. Часы на ратуше били девять. Наверно, она считала их правильными. Собственные часы Артура утверждали, что еще только без трех минут.
Ему пора было вставать, двигаться, ехать в Уэлли.
Она погасила весь свет, пришла и села за стол рядом с Артуром.
Он сказал:
– Я никогда не стану думать о вас так, чтобы вам это было неприятно.
В комнате вдруг стало очень темно – неужели только оттого, что она выключила свет? Ведь на дворе середина лета. Но, видимо, небо успели затянуть тяжелые тучи. Когда Артур последний раз смотрел на улицу, там было совсем светло: шли сельские жители, приехавшие в город за покупками, мальчишки брызгали друг на друга водой из питьевого фонтанчика, молодые девушки разгуливали туда-сюда в дешевеньких мягких цветастых летних платьях на виду у молодых парней, что кучковались в своих излюбленных местах – на ступеньках почты или у входа в магазин кормов. Теперь, снова взглянув на улицу, Артур увидел, что по ней с грохотом летит ветер, уже неся с собой первые капли дождя. Девушки визжали, хохотали и прикрывали головы сумочками, спеша в укрытия, магазинные продавцы скатывали холщовые козырьки и втаскивали внутрь корзины с фруктами, подставки с летней обувью, садовые принадлежности, ранее выставленные на тротуаре. Двери городской думы хлопали – это фермерши вбегали внутрь, таща детей и свертки, чтобы набиться битком в дамскую уборную. Кто-то подергал дверь библиотеки. Библиотекарь бросила взгляд на дверь, но не пошевелилась. И тут же ливень обрушился на улицу полотнищами воды и ветер замолотил по крыше, обдирая верхушки деревьев. Этот рев и ощущение опасности длились несколько минут, пока не ослабел ветер. Потом остался только шум дождя, который теперь шел вертикально и так густо, будто они стояли под водопадом.