Её телохранитель (ЛП)

Куда-нибудь в тени. Место, которое не одобрил бы её отец. Место, где опасно.
Все ближайшие витрины выглядели уместно и обычно, как достойные учреждения.
Затем я увидел её не более чем в десяти ярдах, одетую в бейсболку и куртку – не те, в которых она была в машине. Яркие пряди волос, торчащие из-под кепки – неопровержимое доказательство. Быстро двигаясь через толпу, я хватаю её за руку и тащу в ближайший переулок.
– Что за… – визжит она, затем её выражение меняется, когда Алекс узнаёт меня и стонет от разочарования.
– Ты что, издеваешься надо мной? – спрашиваю я с раздражением. – Куда ты, чёрт возьми, собралась?
– Тебя это не касается.
Александра поднимает голову вверх, её челюсть напряжена.
– Меня это не касается, да? – моя рука оказывается на её руке прежде, чем я даже понимаю, что делаю, и Алекс смотрит на меня с вызывающим выражением. Её губы раскрываются, они чертовски пухлые, и всё, о чём я могу думать – это сцеловать этот самодовольный взгляд с её лица.
Это не то, о чём я должен думать. Поцелуй с этой соплячкой не должен крутиться в моей голове.
– Да, Джеймс, это тебя не касается.
– Я – твой телохранитель.
– Больше похож на тюремного охранника, – выплёвывает она.
– Ты – моя работа, – рычу я. Блядь, почему её глаза должны быть такими невинными? Бьюсь об заклад, ей сойдёт с рук убийство, если она будет смотреть на людей с широко раскрытыми глазами, как делает это сейчас. За этим невинным морганием, она планирует свою следующую игру в покер с русской мафией. Ставлю на это свою зарплату.
Чёрт, эта девчонка, наверное, сейчас крадёт мой бумажник из кармана. Я делаю мысленную пометку, чтобы проверить его позже.
Уголки её губ медленно растягиваются в ухмылке.
– Возможно. Или может ненадолго.
– Хорошая попытка, но это не так, принцесса, – говорю я ей. – Твой отец меня не уволит. Из всех людей в мире он лучше всех знает, какая ты заноза в заднице.
Девушка пожимает плечами.
– Знаешь, для кого-то вроде тебя есть много более лёгких мест работы.
Я не смог удержаться от смеха.
– Ты не очень утончённо действуешь, – замечаю я. – Попытка заставить меня уйти не сработает, душечка.
Она прищуривается.
– Я – принцесса. Ты не можешь называться меня «душечкой», – она делает паузу. – Джеймс.
– Назовёшь меня Джеймсом ещё раз, и я буду звать тебя хуже, чем душечкой.
Выражение её лица ожесточается.
– Джеймс.
– Прекрасно. Не говори, что я тебя не предупреждал. Хочешь, чтобы я называл тебя Сахарные Сиськи? У тебя получилось.
Её челюсть падает, и она судорожно вздыхает.
– Прости?
– Ты слышала меня.
Я отпускаю одну её руку, крепко держа за другую, потому что эта девушка, безусловно, бегунья, и я не выпущу её из своей чёртовой хватки.
– Я в буквальном смысле, даже не знаю, что означает это выражение, – говорит она высокомерно. – Я предполагаю, что это грубая американская фраза.
– Неа, это одна из тех пиздец-каких-классных американских фраз, – отвечаю я. – А теперь тащи свою королевскую задницу обратно в машину, потому что мы возвращаемся во дворец.
– У меня были планы, – настаивает она.
– Твои планы изменились, когда ты выбралась из машины. Теперь я знаю, что ты можешь сбежать.
– Ты мудак, – произносит она. – Тебе когда-нибудь говорили об этом?
Я смеюсь.
– Ты не первая, Сахарные Сиськи. И уверен, что не будешь последней.
– Прекрати называть меня так, чёрт возьми, – злится она. – Это неуважительно.
Я пожимаю плечами.
– Тогда я постараюсь, Принцесса Сахарные Сиськи. Так лучше?
Её глаза сузились.
– Нисколько.
– Ну, когда ты запомнишь моё имя, возможно, я постараюсь запомнить твоё.
Мой голос грубый, отчасти потому, что я раздражён принцессой, но в основном из-за того, что я стою здесь с её рукой в моей руке, и девушка смотрит на меня дикими глазами, словно ненавидит.
Я хочу её.
Я, должно быть, с ума схожу, раз хочу такою избалованную, своевольную девушку, как Алекс.
– Я не собираюсь заморачиваться узнаванием имени кого-то, кто собирается уйти в течение нескольких дней, – настаивает она. Когда я тяну её за руку, чтобы уйти, она отступает. – И я никуда с тобой не пойду, как будто я какая-то пленница в своём собственном королевстве.
Я смотрю ей прямо в глаза, моя рука не двигается.
– Ты даже не представляешь, каким упрямым я могу быть, принцесса. Но ты скоро поймёшь. Твой отец хочет, чтобы ты была в безопасности и следовала своему расписанию, и он не уволит меня. И, если ты думаешь, что я уйду после пары твоих трюков, то ты сошла с ума. Я никуда не собираюсь.
Принцесса резко вдыхает, и я изо всех сил пытаюсь игнорировать то, как её полные груди поднимаются под надетой футболкой, той, которую она разрезала так, что её ложбинка выставлена на показ. Я пытаюсь игнорировать то, как она прикусывает нижнюю губу между зубами, и я также пытаюсь игнорировать возбуждение внутри меня, когда ненависть и гнев вспыхивают в её глазах.
Со мной действительно, чёрт возьми, что-то не так, раз видя то, как она злится на меня – это возбуждает меня.
Прежде чем осознаю – и вопреки здравому смыслу – я подталкиваю её к ближайшей стене. Алекс издаёт звук, удивительно похожий на стон, и я прижимаю девичьи руки над головой; когда она смотрит на меня, её дыхание становится учащённым.
Я не целую её.
Я хочу прижаться губами к губам – грубо, жёстко – и поглотить её рот. У меня непреодолимое желание обладать каждым дюймом этой девушки, которую не могу вынести.
Принцесса выгибает спину, её груди прижимаются к моей груди, её лицо наклонено ко мне. Губы Алекс так близко, что я уже чувствую её вкус на своём языке. Затем она шепчет нежно и медленно.
– Я такая же упрямая, как и ты. Так что, если хочешь войны, ты её получишь, Джеймс. 
  
Глава 7 
 
Александра
 
Макс останавливается в дверном проёме после осмотра моей комнаты, что само по себе проявление полнейшей глупости. Серьёзно, кто будет прятаться в комнате во дворце, ради всего святого? Другие мои телохранители периодически проверяли её, но этот одержим следованию каждой части протокола, независимо от того, насколько это глупо.
– Доволен? – спрашиваю я.
Он медлит.
– На этот раз ты не собираешься для меня раздеться? – выражение его лица серьёзное, и единственный намёк на то, что он может шутить – это крошечная морщинка в уголке одного из его глаз.
Интересно, улыбается ли он когда-нибудь?
Скорее всего, нет. Он, вероятно, слишком чертовски занят, следуя правилам. Раскладывает рубашки по цветам в шкафу.
Жёсткий. Серьёзный. Хочет, чтобы всё было, как он хочет. Абсолютно требовательный.
Интересно, такой ли он в постели?
Эта мысль пронзает меня так же, как и тогда, когда он схватил меня в том переулке. Стоя там, с бешено колотящимся сердцем в груди, мой желудок выделывал сальто снова и снова, пока у меня не закружилась голова. Я подумала о том, чтобы наклониться, дотянуться до него и прижаться губами к его губам, просто, чтобы проверить, как они будут ощущаться. Но я не сделала этого, потому что принцессы не целуют своих телохранителей.
Я поднимаю свои брови.
– Не понимаю, о чём ты говоришь, – нагло вру я. А сама вспомнила, как в тот день повернулась и стащила рубашку через голову, затем бросила вещь на пол с полным осознанием того, что парень стоит позади меня.
Я не совсем уверена, почему так поступила.
Я никогда раньше не делала ничего подобного ни с одним из телохранителей. Вообще-то, я никогда ничего не делала с телохранителями. Я никогда не пересекала черту. Дело в том, что я следую правилам – на самом деле, нарушение правил – это одно из моих любимых занятий. Дело в том, что есть что-то интимное в отношениях между королевской особой и её личной охраной.