Сад бабочек (ЛП)

Когда он сказал мне об этом, я покосилась на него, а он криво улыбнулся и поцеловал меня в висок.
– Пусть это будут мимолетные объятия и несколько слов, произнесенных шепотом – в такие моменты вы делитесь самым сокровенным. И если это принесет Заре – и всем вам – какое-то успокоение, я буду только рад.
Я поблагодарила его, так как он явно ждал этого. Но в глубине души я недоумевала, зачем растягивать это на целый день и не лучше ли покончить со всем сразу.
Десмонд, перед тем как уйти на занятия, принес нам кресло-каталку, чтобы мы возили Зару по Саду. Он улыбался, когда принес ее; улыбался, когда поцеловал меня в щеку и ушел. Блисс так материлась, что Тереза покраснела.
– Он ведь ничего не знает? – пропыхтела Блисс, когда ее словарный запас иссяк. – Он в самом деле ничего не знает.
– Он видит, что Зара больна, и думает, что делает что-то хорошее.
– Это… это…
Некоторые вещи не требуют перевода.
В тот день, когда Садовник прогуливался с женой во внешнем саду – который был куда ближе, чем это казалось, – Зара с трудом села на кровати. Ее огненно-рыжие волосы слиплись от пота.
– Майя, Блисс… Можете прокатить меня немножко?
Мы положили в кресло сложенное одеяло и приткнули вокруг Зары несколько подушек, обездвижив, насколько возможно, ее бедро. Это был не единственный ее перелом, но, несомненно, самый болезненный.
– Только круг по коридору, – попросила она.
– Хочешь подыскать местечко? – спросила Блисс, и Зара кивнула.
Это было что-то удивительное: гадать, какой контейнер станет твоим, когда ты умрешь. Я примерно догадывалась, какой из них Садовник припас для меня: справа от Лионетты, расположенный так, что был заметен из пещеры. Блисс полагала, что окажется по другую сторону от меня. Вместе навсегда, в чертовой стене, чтобы будущие поколения Бабочек смотрели на нас и холодели от ужаса.
Мы медленно шли по коридору: я толкала каталку, а Блисс придерживала Зару спереди. Она остановила нас у входной двери. В воздухе стоял запах жимолости, перемешанный с запахом каких-то химикалий из комнаты, которую мы никогда не видели открытой. Стены там были непроницаемые и крепкие, как в комнате Лоррейн, тату-кабинете и бывшей комнате Эвери. У входной двери висела панель ввода. Нам не следовало здесь находиться.
И я так и не увидела, как Дес вводит свой код.
– Как думаете, если я попрошу поместить меня здесь, он согласится?
– Из-за жимолости?
– Нет. Потому что мы сторонимся этой части. Так что на меня не будут слишком часто смотреть.
– Попроси. В худшем случае он ответит отказом.
– Если б я попросила вас, вы убили бы меня на месте?
Я смотрела на стеклянный контейнер, иначе поняла бы по глазам, что она говорила всерьез. Зара бывала жестокой, могла довести до слез своими насмешками, но особым чувством юмора не отличалась.
– Не думаю, что я настолько хорошая подруга, – ответила я наконец.
Блисс промолчала.
– Как думаете, это больно?
– Он говорит, что нет.
– И ты ему веришь?
– Нет, – я вздохнула и направила коляску к выходу в Сад. – Не уверена, что он знает об этом. Думаю, ему самому хочется верить в это.
– Как по-твоему, какая она будет?
– Кто?
– Новая Бабочка, – Зара запрокинула голову, чтобы посмотреть на меня. Глаза у нее лихорадочно блестели. – Он давно не выходил на охоту. С тех пор, как привел Терезу. Десмонд так его осчастливил, что ему и искать никого не хотелось.
– Может, он и не станет искать.
Зара фыркнула.
Не то чтобы он искал их постоянно. Бывало и так, что не отправлялся на охоту сразу после чьей-то смерти. Ждал, пока не умрет еще кто-нибудь. Иногда он приводил одну, а бывало, что и двух. Но при мне такого еще не было. Бессмысленно искать логику в действиях этого человека.
Мы еще стояли там, когда Лоррейн вышла из своей комнаты, готовить ужин. В первый миг она, казалось, пришла в замешательство. Тронула свои каштановые волосы, какие-то тусклые, с седыми прядями. Она по-прежнему собирала их в пучок, как это нравилось Садовнику. Хоть он и не смотрел на нее и не делал замечаний, Лоррейн, как и прежде, старалась ему угодить. Она посмотрела на Зару, замотанную в бинты и бледную – только щеки пылали. Потом перевела взгляд на пустую витрину.
Зара прищурилась.
– Хочешь занять ее, Лоррейн?
– Мне не о чем с вами разговаривать, – ответила Лоррейн.
– Я знаю, как это можно устроить.
Недоверие и надежда боролись в ее потускневших голубых глазах.
– В самом деле?
– Да. Чудом омолодиться на тридцать лет. Уверена, тогда ему захочется убить тебя и поместить в эту банку.
Лоррейн фыркнула и прошла мимо нас, задев при этом ногу Зары. Движение болью отозвалось в сломанном, воспаленном бедре. Зара стиснула зубы и сдержала вопль.
Блисс проводила медсестру взглядом.
– Я пришлю к вам Данелли.
– Почему, куда ты… – Я увидела выражение ее лица. – Проехали. Все верно. Данелли.
Мы молча смотрели ей вслед.
– Как думаешь, куда она пошла? – спросила Зара через минуту. Она все никак не могла отдышаться.
– Лучше не спрашивать. Не хочу знать раньше времени, – ответила я с задором. – Может, мне и потом не захочется знать – смотря что она вытворит.
Еще через несколько минут пришла не только Данелли, но и озадаченная Маренка.
– Можно спросить, что задумала Блисс?
– Нет, – ответили мы одновременно.
– Тогда не стоит спрашивать, зачем ей понадобились мои ножницы? – пробормотала Маренка и потрогала шею, где обычно висели на шнурке маленькие ножницы для рукоделия.
– Точно.
Данелли ненадолго задумалась, потом кивнула и осторожно тронула каталку.
– В Сад? Или обратно в комнату?
– В комнату, – простонала Зара. – Мне, пожалуй, нужно принять еще обезболивающего.
Мы втроем перенесли Зару на кровать и дали ей таблетку. Потом пришла Блисс. Она прятала руки за спиной, и вид у нее было очень довольный.
О, Господи. Я не хотела этого знать.
– Зара, у меня для тебя подарок, – заявила она бодро.
– Голова Эвери на подносе?
– Почти, – она бросила на покрывало свернутую прядь волос.
Зара взяла ее, долго на нее смотрела, а потом прыснула. Сплетенные косы медленно распускались у нее в руке.
– Космы Лоррейн?
– Радуйся!
– Как думаете, я смогу забрать их с собой?
Данелли перебрала в руках распустившиеся кончики.
– Можешь вплести их в подвязку чулка.
– Или заплести в прическу, как украшение.
– В виде короны.
Все, кто приходили в тот вечер к Заре, высказывали свои предложения на этот счет. Это выражало нашу всеобщую неприязнь к Лоррейн. Никто не испытывал жалости или сочувствия к нашей кухарке. Когда нас позвали на ужин, мы взяли подносы и набились в комнату Зары, все двадцать человек. Мы все теснились на полу, заняли даже душ.
Адара подняла стакан яблочного сока.
– За Зару, которая плюется косточками дальше всех.
Мы все рассмеялись, даже Зара. Она подняла стакан воды в ответ.
Потом настала очередь Назиры. Думаю, мы все немного встревожились: Назира с Зарой ладили примерно так же, как Эвери с Десмондом.
– За Зару. Хотя она та еще стерва, но это наша стерва.
Зара послала ей воздушный поцелуй.
Это было чистое безумие. Думаю, никто в этом и не сомневался. Это было безумие, это походило на какое-то извращение, и тем не менее мы чувствовали себя намного лучше. Одна за другой, мы поднимались и произносили тосты в честь Зары, шутливые или серьезные. И конечно же, было пролито немало слез – но только не мной. Возможно, Садовник был прав – возможно, это действительно помогало…
Когда настала моя очередь, я встала и подняла стакан воды.
– За Зару, которая покидает нас слишком рано, но которую мы будем помнить и вспоминать добрым словом до конца наших дней.
– Как бы мало их ни оставалось, – добавила Блисс.
Насколько нужно быть двинутым, чтобы рассмеяться над этим?