Сад бабочек (ЛП)

– Вы вернулись к родителям?
София кривит лицо.
– Они меня выставили. Сказали, что я их позорю. Мне было девятнадцать, и я была беременна. Мне некуда было идти и не от кого ждать помощи.
Эддисон присаживается на край кровати, занятой Виктором.
– Так, значит, Джилли от Садовника?
– Она моя, – со злостью отвечает София.
Эддисон вскидывает обе руки.
– Но он ее отец.
София глубоко вдыхает, и Инара пододвигается к ней, чтобы успокоить.
– Это вторая причина, почему я ничего не рассказывала. Если б он узнал об этом, я бы могла потерять дочь. Суд ни за что не позволил бы ей остаться с наркозависимой проституткой, если она могла жить в состоятельной и уважаемой семье. Когда служба опеки отобрала моих девочек, у меня хотя бы оставался шанс вернуть их. Если б он забрал Джилли, я ее никогда уже не увидела бы. И Лотта не смогла бы этого пережить. Это мои девочки. Я должна была уберечь их.
Виктор переводит взгляд на Инару.
– Разве Десмонд делал не то же самое? Разве он не защищал свою семью? Вам не очень-то понравилось это его стремление.
– Это разные вещи.
– Разве?
– Нет, и вы это знаете, – говорит она сухо. – София защищала своих детей. Ни в чем неповинных детей. Они не обязаны страдать из-за того, что случилось. Десмонд же защищал преступников. Убийц.
– Как вам удалось сбежать? – спрашивает Эддисон.
– Мне предстоял тест на беременность, – отвечает София. – Я начала набирать вес, и меня иногда рвало после еды. Лора, наша медсестра, принесла мне тест, но ее вызвали в медпункт, и она не смогла проследить за мной. Я была в панике. Я носилась по Саду в поисках выхода, которого могла не заметить за два с половиной года. А потом увидела Эвери.
– Значит, Эвери уже знал про Сад.
– Он узнал про него всего пару недель назад. Отец дал ему код, но Эвери никак не мог запомнить его. И набирал очень медленно. В тот день я спряталась среди жимолости и наблюдала за ним. Он даже проговаривал цифры, когда нажимал кнопки. Я выждала какое-то время и тоже ввела код. Я уж и забыла, что двери можно открывать как-то иначе.
Виктор чешет щеку.
– Вы сказали об этом остальным?
София вспыхивает, но тут же плечи ее опускаются.
– Я догадываюсь, почему вы спрашиваете, – признается она. – Ведь я не пошла в полицию и тем самым оставила их умирать, верно? Но я пыталась, – она смотрит ему прямо в глаза. – Клянусь вам, я пыталась. Но они побоялись уходить. А я побоялась остаться.
– Побоялись?
– Что станет с Бабочкой, если сбежать не удастся? – спрашивает Инара, но звучит это скорее как напоминание.
– На тот момент и месяца не прошло с тех пор, как девушка по имени Эмилин осталась снаружи, когда пришли рабочие, – продолжает София. – Она попыталась рассказать им о происходящем, но Садовник, видимо, как-то уладил дело. В следующий раз мы увидели ее уже под стеклом. Не так-то просто решиться на побег, когда ты видишь, чем это может закончиться. Но вы вините меня в том, что я оставила их.
– Нет, – Виктор качает головой. – Вы дали им шанс. Вы не можете спасти кого-то против воли.
– И раз уж зашла речь, Лоррейн тоже здесь.
София смотрит на нее в изумлении.
– О, нет… Она еще жива?
Инара кивает.
– Бедная женщина, – произносит София тихим голосом. Инара косится на нее, но ничего не говорит. – Я столько времени провела на улице, среди других шлюх, но не видела женщина более несчастной, чем Лоррейн. Он любил ее, а потом вдруг перестал. И в этом не было ее вины. Можешь ее ненавидеть, если хочешь, но мне ее просто жаль. В отличие от всех нас, у нее вообще не было шансов.
– Теперь ей не суждено попасть под стекло.
– Ей уже тогда не было суждено. Что от этого меняется?
– Инара? – Все поворачиваются к Эддисону. Насколько Виктор может судить, он впервые назвал ее по имени. – Вы намеренно дали себя похитить? Это вы от нас скрываете?
– Намеренно? – хрипло переспрашивает София и вскакивает с кровати.
– Нет, я…
– Вы сделали это намеренно?
– Нет! Я…
Виктор не обращает внимания на вдохновенную ругань Софии и поворачивается к напарнику.
– Как ты до такого додумался? – спрашивает он, и в голове у него ураганом проносятся мысли.
Если Эддисон прав, то все может перемениться. Им не удастся спасти ее от сенатора или суда. Так далеко зайти и не сообщить в полицию? Осознавать подобную опасность – это одно, но чтобы намеренно туда отправиться… Осознанно подвергать опасности себя и, возможно, других девушек?
– Если она к этому не причастна, то что же она скрывала?
– Я прикрывала Софию! – выкрикивает Инара, хватает подругу за руку и тянет к себе; та с возгласом удивления плюхается на кровать. – Да уж, намеренно… Я что, похожа на идиотку?
– Хотите, чтобы я ответил? – усмехается Эддисон.
Инара бросает на него хмурый взгляд.
– Я не хотела вмешивать в это Софию, – произносит она уже мягче и смотрит на Виктора. – Я знаю, что мое слово значит не так уж много, но клянусь, что это правда. Я понимала, если всплывет имя Софии, и откроется правда о Джилли. Я не могла… София так старалась, чтобы вернуться к прежней жизни. Я не хотела, чтобы по моей вине у нее забрали дочь. Мне нужно было подумать.
– Над чем? – спрашивает Виктор.
Она пожимает плечами.
– Я думала, как можно оградить Софию от всего этого. Легче всего было бы спрятать блокнот, но его… И я решила, что если удастся протянуть время, удастся позвонить ей и предупредить, но…
– Вы не ожидали, что она приедет.
Она мотает головой.
– Однако вы знали про Сад, – настаивает Эддисон.
– Но не знала, что это были они, – Инара берет в руки своего маленького дракона. – При виде крыльев на нее обрушились воспоминания. Мы не говорили, как выглядели клиенты. С чего бы? К тому же они спонсировали «Мадам Баттерфляй», все казалось логичным… Я не знала.
Виктор медленно кивает.
– Однако вы знали про Сад и, когда очнулись там, не запаниковали.
– Именно так. Я пыталась проследить за Эвери, но он стал осмотрительнее. Все-таки десять лет с тех пор прошло. Я всюду искала возможность выбраться, но бесполезно. Даже пыталась разбить стекло с дерева. Без толку.
– А потом появился Десмонд.
– Десмонд? – переспрашивает София.
– Младший сын Садовника. Я пыталась… – Инара качает головой, смахивает волосы с лица. – Знаешь ведь, как Хоуп может охмурить парней, с которыми спит? Так что они в горящий дом готовы войти, если она скажет, что там осталась ее любимая цепочка.
– Да…
– Вот и я пыталась.
– О, милая, – София плечом подталкивает Инару, и на ее усталом лице появляется улыбка. – Зная тебя, могу предположить, что это не сработало.
– Не сработало.
– Он позвонил, – напоминает Виктор.
– Не думаю, что это я его сподвигла, – признается Инара. – Скорее это был Эвери.
– То есть как?
– Эвери и Десмонд не могли сосуществовать в Саду. Не уверена, что они вообще ладили, но там это обретало особое выражение, ведь речь шла об отцовской гордости и любви. Между ними шло соперничество. Эвери пошел на крайности – и Десмонд пошел на крайность в ответ. Но они оба проиграли.
– А вы выиграли.
– Сомневаюсь, что тут есть выигравшие. Два дня назад нас было двадцать три, включая Кейли. Теперь нас тринадцать. А сколько, по-вашему, вернутся к прежней жизни?
– Думаете, кто-нибудь покончит с собой?
– Думаю, рана не заживет лишь потому, что тебя спасли.
Эддисон поднимается и забирает у Виктора блокнот.
– Надо вернуть его криминалистам. Еще что-нибудь нужно, раз уж я выхожу?
– Проверь, связались ли с адвокатом семьи Макинтош. Джоффри и Десмонду он пока не потребуется, но Элеонор понадобится представитель. И проведай Лоррейн. Может, психологи уже сделали предварительное заключение.
– Будет сделано, – Эддисон кивает Инаре и выходит.
Та приподнимает бровь.
– Знаете, если посидеть с ним еще пару дней взаперти, я бы, может, увидела в нем друга.