Поющий на рассвете (СИ)

Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.litmir.me
========== Глава первая ==========
Комментарий к Глава первая
Предисловие:
Как вы очень скоро поймете из текста, один из авторов (Кот, конечно)) в очередной (кажется, двадцатый) раз перечитывал «Таис Афинскую», что сказалось на именах героев))).
И еще одно: у нас лиса-оборотня называют китсунэ, а не кицунэ, так задумано, потому что не все параметры совпадают.
Цепочка обожгла шею, с едва слышным звуком лопнула, и небольшой овальный медальон — дешевая безделушка из простого серебра, — оказался в руке Клейта, первого задиры и шила в заднице преподавателей закрытой межрасовой академии магии. Леонт неверяще вскинул руку к шее, ощупал след и срывающимся голосом сказал:
— Верни!
Не надо было говорить сразу, или хотя бы голос подстроить, чтоб не дрожал и не хрипел, он же сирин, он мог бы… Но было поздно думать об этом.
— Не верну, — Клейт довольно ухмылялся. — Не так быстро, птичка.
— Что ты хочешь?
Снова слишком быстро, но вообще Леонт уже привык к тому, что всем нужны его перья. Они быстро отрастали, однако выдергивать их, особенно маховые, было больно и кроваво. Однако за мамин медальон он был готов хоть целиком ощипаться. Это была единственная вещь, которая ему осталась, самая памятная.
— Тебе нужны мои перья? — он потянулся к крыльям.
— Если б мне были нужны перья сирина, я бы просто выдернул их из твоего крыла, птичка.
Рука Леонта замерла в воздухе.
— Тогда чего ты хочешь? У меня больше ничего нет…
Это было правдой: единственного сына послов Ирайи после внезапной гибели родителей отправили в академию за казенный счет, до достижения им двадцати пяти он не мог пользоваться оставленным ему наследством, все оплачивало посольство. Свободных денег из крохотного содержания хватало только на покупку писчих принадлежностей и кое-какой одежды. Если и это придется отдать… Ничего, перебьется. Главное, вернуть медальон.
— Как это нет? — ухмылка Клейта становилась все более мерзкой. — Ты сам есть.
Леонт шарахнулся, обнимая себя крыльями, в горле пересохло: если Клейт лишит его девственности, он не сможет петь. Заниматься сексом сирины могли только с тем, кого полюбили, и с кем их связали брачные узы, которые сковывали проклятье, и сирин не лишался голоса, потеряв чистоту тела.
— Хочешь получить обратно эту штуку — топай в спортзал…
— В спортзал? — недоуменно переспросил Леонт.
— Именно. Там, посередине зала, разденься, встань на четвереньки и громко скажи, что хочешь, чтоб тебя трахнули прямо сейчас.
— Ты с ума сошел? — вытаращился на него Леонт. — Мне нельзя… Я не смогу петь, если потеряю девственность.
Клейт только пропустил цепочку между пальцев, покачал перед его лицом медальон:
— Или я спущу его в сортир.
— Пожалуйста… — Леонт задохнулся от ужаса перед таким выбором. — Пожалуйста… Не надо…
— Выбирай.
Глаза демона полыхали радостным предвкушением зрелища того, как гордый сирин будет умолять его на коленях вернуть оказавшуюся чем-то дорогой ему безделушку. Срывая ее с шеи Леонта, Клейт даже не думал, что попадет в десяточку.
Леонт повернулся и побрел в сторону спортзала. Это был кошмар наяву, он все время щипал себя за руку, пытаясь проснуться. Не помогало. Он не оглядывался и не видел изумления, сменившего злорадство. Правда, только на секунду, потом багровый огонек предвкушения снова замерцал в глазах демона.
В спортзале, по счастью, было только трое учеников, которые особого внимания на сирина не обращали. Менедем, из минотавров, звучно фыркая, качался на тренажере, кто-то смутно знакомый Леонту, с восточными чертами лица и плавными движениями, танцевал в предназначенном для этого углу с боевыми веерами, третьего он и вовсе не рассмотрел. За спиной сопели Клейт и его гоп-компания, и Леонт сделал шаг к середине зала, еще один. Рука легла на узел пояса, не дрожа. На следующем шаге пояс черной лентой соскользнул на пол, раскрывая все хитрое одеяние сирина, державшееся только на нем. На него уставились с недоумением: что это такое творится с сирином, совсем спятил, что ли? Цветной шелк стек на пол, раскидываясь под ногами, как лепестки гигантского цветка. Сирины ведь сами по себе не слишком красивы: белая кожа, светлые волосы, глаза, зачастую серые или голубые, такие светлые, что кажутся бесцветными. И только крылья — черные, с зеленым, алым, синим и золотистым отливом перьев, и яркие одежды делают их хоть чуточку красивее.
— А что ты делаешь? — все-таки спросил минотавр, глядя, как сирин опускается на четвереньки посреди зала.
— Я хочу, чтобы меня трахнули прямо сейчас, — мертвым, шелестящим голосом проговорил Леонт.
— Ч-что? — глаза минотавра выпучились так, словно ему на штангу повесили все наличные «блины».
— Вот же малахольный, — фыркнул как-то резко потерявший интерес к происходящему Клейт, швырнул медальон под коленки Леонта и вышел.
Следом за ним потянулась вся его «свита».
Идзуо свернул и засунул боевые веера за пояс сразу, едва в зал вошел этот крылатый мальчик. Когда сцена закончилась, он с места перепрыгнул ограждающий барьер и бросился к нему, на ходу подбирая странную одежду и укутывая в нее непристойно обнаженное тело. Сирин слепо шарил руками по полу, и Идзуо вложил в его ладонь отлетевший в сторону медальон. Когда тонкие пальцы сжались на серебре, сирин покачнулся и завалился набок, теряя сознание. Видно, на большее не хватило душевных сил.
— Ну, и что ты сидишь, как истукан? — зашипел китсунэ на минотавра. — Помоги отнести его в медпункт!
— Ага, — до Менедема доходило плохо, однако приказы он выполнять умел.
Никто не обратил внимания на третьего студента, затаившегося, сливаясь со стеной, становясь почти невидимым.
— Как любопытно, — пробормотал тот себе под нос. — Очень любопытно… прямо очень. Жаль мальчика…
Идзуо велел Менедему остановиться в полутемном переходе, с трудом разобрался, как крепилась одежда сирина, и одел его.
— Все, идем. И никому ни слова о том, что там было, ясно?
— Умгм, — промычал тот. — А что было?
— Ничего не было. Дурная шутка демона, ничего кроме. Шевели ногами, красавчик, давай-давай.
— Что случилось? — поинтересовался в медпункте дежурный целитель.
— Нервное перенапряжение, Улисс-сама, — поклонился китсунэ. — Мальчик перенервничал из-за потери своего медальона.
Разжать намертво стиснутую ладонь сирина целитель так и не сумел.
— Положите его вот сюда, сейчас разберемся. А вы свободны, юноши.
Идзуо снова поклонился, цапнул минотавра за руку, хотя пальцы на этом запястье и не смогли сомкнуться, потянул за собой на выход.
— Идем, рогатик. Ну, шагай же ты быстрее!
Менедем все еще ничего не понимал, но шаг ускорил, практически вынося китсунэ из медпункта.
— Ты не помнишь, кто третий с нами занимался? — задумчиво проговорил Идзуо, повесившись ему на шею и обхватив длинными ногами за пояс.
— А с нами был третий? — Менедем звучно поскреб меж рогов. — Точно, был, но не помню. Ух, как ты повис…
— Красавчик, ты такой тугодум, что мне даже нравится. Шевели ногами, рогатенький, где твоя комната? — сощурил миндалевидные глаза, необычайно синие и в густых черных ресницах, китсунэ.
— Там, — простодушный Менедем направился в свою комнату сразу же.
Лис-оборотень предвкушающе усмехнулся и облизнулся. Не в первый раз он облизывался на этого здоровяка, но впервые рискнул — и, кажется, выиграл.
— Вот моя комната, — его донесли до просто обставленного помещения. — А тебе зачем?
Идзуо закатил глаза, соскользнул с него и принялся раздевать, хотя на минотавре и без того оставались только спортивные штаны. Потом разделся и сам, призывно поманил Менедема к широкой кровати.
— О! — в мозгу того словно зажглась лампочка. — Понял…