Счет (ЛП)

− Ты не должен так о ней сказаль, − произнесла я. Мне не нравилась Кэрри, но также мне не хотелось слышать, как Джексон критиковал собственную мать. − Она просто хочет, чтобы ты вернулся домой. То, что ты находишься по другую сторону океана нелегко для нее.
− Ей все равно, где я живу, − сказал Джексон. − Она делает это, чтобы выслужиться перед клиентом. Она хочет, чтобы ты чувствовала себя обязанной ей, но, во всяком случае, все наоборот. Ты делаешь ей одолжение. Моя мама хорошо умеет манипулировать людьми. Она проделывала это с моим отцом все время, пока он не пришел в себя и не ушел.
Кэрри никогда не говорила о бывшем муже, но Джексон говорил о нем все время. Когда его родители развелись, Джексон хотел жить со своим отцом, но тот настоял, чтобы он на какое-то время остался с мамой.
− Ты виделся со своим отцом после того, как приехал в Нью-Йорк? − спросила я.
− Нет, − ответил Джексон. − Сейчас он живет в Калифорнии, так что я увиделась с ним через несколько недель, когда в рамках тура поеду на Западное побережье.
− Чем он сейчас занимается? − спросила я.
− В настоящее время он зарабатывает большую часть денег, выступая на конференциях. Он несколько лет работал в области международных отношений Всемирного банка, теперь на пенсии. Он постоянно получал предложения провести консультации и обучить студентов-практикантов, и согласился на то, где лучше платят. Однажды была торговая конференция, где ему так много заплатили за речь продолжительностью в час, что он заработал больше, чем я за короткий период времени.
− Все же это не так весело, как зарабатывать миллионы долларов в год, играя в футбол, − сказала я.
В моей голове все еще не укладывалась эта цифра. Я упорно трудилась всю свою жизнь, окончила Гарвардский Университет. Моей наградой стала работа, за которую платят в год меньше, чем то, что Джексон зарабатывает за неделю. Ладно, в конце концов, он не всегда будет зарабатывать такие деньги, а моя зарплата со временем поднимется, но это все равно казалось несправедливым.
Джексон засмеялася.
− Видимо, нет. Но я благодарен ему за то, кто я сейчас. Он был единственным, кто возил меня по всему штату, а иногда даже стране, чтобы я мог как можно больше играть в футбол. Мама не имела никакого отношения к этому. Она просто пожинает славу. Так что, мы идем пить кофе?
Я колебалась некоторое время, но потом кивнула и встала из-за стола, стараясь не идти впереди Джексона в случае, если он видел, что моя блузка по-прежнему липла к моей спине. Мне не стоило этого делать. Кофе могло быть и достаточно невинным, но все редко бывало таковым, когда это касалось нас с Джексоном. Именно так все и начиналось четыре года назад. Мы тусовались как друзья: ходили пить кофе, брали молочные коктейли и поздно завтракали по выходным. Все было так невинно. До того момента.
Теперь история повторялась, и, казалось, образа целующихся Эмилии и Джексона недостаточно, чтобы заставить меня ненавидеть его. Не тогда, когда он был прямо передо мной. Мне нужно было, чтобы его летний тур продолжился как можно быстрее, а затем он вернулся в Англию. Я хотела, чтобы меня оставили наедине с разбитым сердцем, прежде чем я совершила бы какую-нибудь глупость и сделала все только хуже.
Мама с папой всегда говорили, какой я была умной, а затем поступила в Гарвардский университет в доказательство того. Однако, умные люди не делали вещей, которые, как им известно, были глупыми, а идти пить кофе с Джексоном, безусловно, было глупостью.
Глава 9
Джексон
Дженни расслабилась рядом со мной, когда мы оказались в общественном месте. Она даже не вздрогнула, когда мы сели за стол и прижались коленями друг к другу. Столик был небольшим, поэтому не было какого-либо другого места, куда можно убрать их, но я все равно ожидал, что она упрекнет меня насчет этого. Однако она просто игнорировала контакт между нами, и мы болтали, как четыре года назад.
Ну, не совсем как раньше. Дженни была немного более жесткой и что-то не договаривала, но это было намного лучше, чем разговор, который был у нас в Англии. Она относилась ко мне по-человечески, по крайней мере, сейчас.
− Я не понимаю, как ты заработал так много денег, − призналась Дженни. – Ты, должно быть, мультимиллионер на данный момент.
− Наверное. Но я, вероятно, зарабатываю меньше денег, чем ты предполагаешь.
− Ты спускаешь все на шлюх и кокс?
− Я не употребляю наркотики, − серьезно ответил я. − И мне уж точно не нужно платить за секс. Но я должен платить налоги. На это уходит большая часть денег. Тем более, я не все время зарабатывал миллионы долларов в год. Мой первый контракт предусматривал всего лишь три тысячи долларов в неделю.
− Вау, и все же тебе удалось выжить?
Я улыбнулся.
− Достаточно неплохо.
У Дженни было чертовски саркастическое настроение сегодня, но это лучше, чем ее ненависть ко мне, поэтому я охотно принимаю это.
− Почему тебе сразу не платили такие большие деньги? Потому, что ты был молод?
− Господи, нет. Если ты талантлив, то в Европе тебе будут платить большие деньги, независимо от твоего возраста. Когда я впервые поехал в Европу три года назад, я смог подписать контракт только с меньшим клубом третьего уровня. Я хорошо работал на них и ко мне пришли из клуба второго уровня. Мы продвинулись, и меня перекупили «Ливерпуль Юнайтед». Это было всего лишь год назад, поэтому пока еще я не накопил сумму в размере нескольких миллионов.
− Но у тебя, наверное, много спонсорских контрактов? − спросила Дженни. − Неужели я имела несчастье не раз видеть твою грудь в журнале, который рекламирует плавки?
− Да, я рекламировал некоторые вещи спонсоров, но теперь не делаю это так часто. Честно говоря, у меня достаточно денег, так что мне не нужно раскручивать себя все время. Это казалось немного вульгарно, но Дейзи нравится, потому что она может забрать свои десять процентов. Ты сохранила ее?
− Сохранила что?
− Ту фотографию, где я в плавках. Не говори мне, что она тебе не понравилось.
− Не будь отвратительным, − сказала Дженни, глядя на свой кофе. − Я перевернула страницу, так быстро, как смогла. Не хочу смотреть на моего брата и на всех девочек в бикини, которые вешаются на него.
− Не говори так, − серьезно сказал я. − Я не твой брат.
− Извини, − пробормотала она.
− И они предпочитают термин «модель, рекламирующая купальники», − добавил я, заставив ее улыбнуться.
Мы пили кофе в месте, очень похожем на это, когда я впервые заметил, что испытываю чувства к ней. Мой член захотел ее в тот момент, когда я увидел ее первый раз, но прошло много времени, прежде чем я понял, что между нами было нечто большее. Это же было очевидно. До Дженни, моим типом женщин были блондинки со стройными ногами, которые практически ничего не надевали на вечеринки. Дженни вовсе не соответствовала этому типу. У нее было великолепное тело, но она скрывала его больше, чем мне нравилось.
Сначала мы общались, по большей части жалуясь на наших родителей, но потом мы начали все меньше и меньше сказаль про них и сосредоточились на том, что делали с нашими жизнями. Обычно я не обращал внимания, когда люди рассказывали мне, как прошел их день, но внимательно слушал каждое слово, которое говорила Дженни.
В какой-то момент до меня дошло, что я хотел сказаль с ней так же сильно, как и трахнуть. Теоретически мы могли бы заниматься и тем, и другим, но потребовалась уйма времени, прежде чем я смог усказаль ее вывести наши отношения на следующий уровень. Но как только мне это удалось, я получил плохие новости из больницы. С того момента все изменилось.
− Три года? − заинтересованно спросила Дженни.
− Что?
− Ты сказал, что приехал в Европу три года назад. Ты имел в виду четыре?
Дерьмо. Из-за подобных оговорок, у меня будут проблемы. Я мог бы соврать и сказать, что я уехал в Европу четыре года назад, но быстрый поиск в Гугл может подтвердить, что это ложь. Мне нужно сказать что-то близкое к правде.