Звёздная пыль… На сапогах! (СИ)

Вообще, тут до этого существовала довольно забавная система. Заказчик, как правило вояки, давали техзадание нескольким конструкторским бюро, смотрели кто что родит — а потом выбирали оптимальное. Первое время такой подход отлично работал, что в авиации, что у нас. Но чем масштабней становились задачи — тем все дороже обходилось это веселье. Как раз настал момент, когда дальнейшее распараллеливание становится безумием — каждый проект обходится в миллиарды рублей и годы работы. Причем все старательно изобретают велосипед, не пытаясь позаимствовать чужую информацию. А деньги, даже при социализме, на дороге не валяются!
Как и время работы ученых и инженеров.
Меня вызвал к себе Мишин, поздравили друг друга с повышением. Разговор шел при закрытых дверях, один на один.
— Как там Сергей Павлович? — спросил я. Это волновало меня сейчас больше всего.
— Все хорошо, выздоравливает. Настрочил письмо об ужесточении техники безопасности при работе с токсичными сортами топлива.
— О, на тему токсичного топлива. Поступила информация, что американцы испытывали новый сорт долгохранимого топлива. Необходимо срочно дать задание двигателистам Кузнецова.
— А, слышал про эту гадость, с ней Глушко носится, как с писанной торбой. Зачем оно нам, стандартных пар не хватает?
Мишин хорошо помнил отношение шефа к ядовитому топливу, это хорошо. Но, эта штука нам пригодится.
— Пентаборан с перекисью водорода, гадость конечно — например самовозгорается на воздухе. Но какой импульс!
— Ну и, какой?
Один из самых важных параметров в ракетном деле это скорость истечения массы из двигателя. У стандартной пары керосин–кислород примерно 3300 м/с, у водорода с кислородом до 4500. Долгохранимые компоненты, столь любимые военными, около 2900. (уточнить)
— Три восемьсот! Причем общая плотность компонентов на уровне стандартной пары — без необходимости термостатирования.
— Данные точные? — новый Главный напрягся, мысленно пересчитывая возросшую мощность всех ракет.
— Точные. Но есть пара проблем, про первую я сказал. Вторая это цена. Да, хотелось бы пересчитать носители под новую пару — но сколько будет стоить полная заправка? А самое главное, что будет в случае катастрофы?
Василий Павлович поежился. Одно дело если полыхнет 'керосинка' - в воздухе будет только сладковатый, даже приятный запах. А если разлетится тысяча тонн отравы? Не надо нам такого счастья.
— Это топливо хорошо для долгохранимых блоков. Например, собираюсь дать задание пересчитать под него ракетный блок 'Д'.
— Не торопись, еще двигателисты своего слова не сказали, — шеф все еще не определился.
— Будем делать предварительный расчет, массу двигателя оставим той же. Вообще, через неделю будем защищать эскизный проект новой машины. Ох, не погорячился ли я? Успеют ли все оформить в чистовую. Слово не воробей…
— Не торопись, срок до нового года был. Вообще, Сергей Павлович меня удивил, назначив тебя на этот пост. Все мои возражения он отмел, сказал — сейчас вы будете друг друга дополнять, а потом ты уйдешь.
Вот это номер… Куда это я уйду? Не хочу! Мне тут хорошо…
— Почему я должен уйти? — спросил я в шоке.
— Ну, Володь. Ты же сам эту тему поднял — инженеры тоже должны летать! Институт Медико–биологических проблем создали, предварительный набор идет.
Тут до меня дошло. Оказывается я, старый Я, добился успехов в трудном деле изменения порядка комплектования космонавтов в экипажах. В результате Центр подготовки на меня весьма зол… Что делать будем? Говорить и договариваться.
— Хорошо, товарищ Мишин. Этот вопрос думаю скоро решить. И, рад с Вами работать!
— Ну–ну. Новый Главный скептически посмотрел на меня, — Посмотрим как ты справишься с этой проблемой.
Разговор закончился, окончательно. Вышел я в коридор весь в раздумьях. А зачем тут много думать — делать надо! Народ толпился вокруг, пытаясь узнать новости… Немного грубо отталкивая всех, ворвался в новый кабинет, о. Тут и секретарша есть! Знакомая редиска, отдел кадров похоже сильно обиделся на перестановки… Ничего, прорвемся.
— Танечка, соедини меня, пожалуйста, с ЦПК. Желательно с генералом Каманиным.
Голубоглазая принцесса сердито посмотрела на взбудораженного меня, отвернулась и закрутила диском телефона. Хороший мне штат достался, однако. Потом разберемся.
— Абонент на связи, — неохтно буркнула Леночка. Выглядит как богиня, но такая стерва…
— Товарищ генерал, разрешите обратится… нет, не по телефону, лично. Когда? Хорошо, буду.
Разговор прошел немного странно. Казалось, его предупредили… Ехать тут недалеко, через пару часов был на месте. Меня проводили по длинному коридору, указали на дверь. Вошел. Странный был кабинет — вместо портретов висели карты, модели самолетов и кораблей. Николай Петрович, один из первых Героев Советского Союза, хранил историю — по крайней мере, в своем кабинете.
— Здравия желаю, товарищ Генерал!
Поднялся, взглянул на меня тяжелым взором.
— Ну, здравствуй товарищ. Чем обязан?
Да, тяжело разговор пойдет…
— Товарищ Каманин! Вы, наверняка, знаете о создании нового Института, ИМБП. О перспективе набора отдельной группы космонавтов тоже. Генерал изменился в лице, собрался сказать, наверняка гневное…
— Товарищ генерал! Есть предложение, от всего нашего конструкторского бюро и новорожденного института.
— Гхм. Какое? — теперь вражда сменилась интересом. Ох, как мне надоела эта политика…
— Центр Подготовки использует новый институт, получает все данные. Это важно в первую очередь для него. Но, в Центре создаются две новых группы космонавтов, кроме летчиков. Группа подготовки бортинженеров, в первую очередь. Вторая может подождать, группа космонавтов–исследователей.
Генерал был озадачен.
— Так вы и так собрались это сделать, в своем КБ?
— Ну а зачем разделять усилия, зачем вступать в конфликт с Вами? А, да — еще важная подробность. Все новые корабли будут смешанного управления. Ручного и программного, автоматического не будет.
Медленно эта новость дошла до Николая Петровича, глаза его загорелись…
— Как! Теперь мои орлы не будут грузом? Не верю. Кто так решил?
— Я, заместитель Главного Конструктора. Новый корабль проектируется на ручное управление. Там где нужна реакция и навык корабль будет вести пилот. Там, где нужен расчет и точность — бортинженер. Третий в экипаже ученый, роли не играет. Поэтому тренировать их надо парами, вот я к Вам и приехал.
Генерал мечтательно прикрыл глаза… Старый полярный летчик, он прекрасно понимал разницу между пилотом и штурманом, их взаимозависимость. И, как наверно обидно было учить парней быть только куклой при автоматической машине!
— Нужны тренажеры, всех этапов полета. Все пары должны быть вместе, понимать друг друга с полуслова. Подготовка должна идти для каждого экипажа отдельно. Когда первый пуск?
Ох, как он загорелся, только–только врагами считал…
— Николай Петрович, не ранее чем через полтора года. Тренажеры будут намного раньше. Да, я и многие наши инженеры тоже придем к Вам.
— Как?! Кто вас пустит? Вы же должны делать корабли? — Каманин был удивлен.
— Уже. Вопрос решен. А Вы сами подумайте, как будут проектировать и рассчитывать корабль ребята — зная что они сами могут потом оказаться в его кресле?
Уфффф… — Медленно выпустил пар генерал.
— Да, понимаю. Как бы я сам хотел оказаться на вашем месте…
Бугров, жду подтверждения и тренажеров, препон чинить не буду. Но, если вы, безалаберный народ, попадете ко мне — не жалуйтесь!
Разговор закончился, весьма успешно. Теперь нам осталось всего ничего — сделать то, на чем будем летать…
День за днем наши мечты обретали реальность, пока на кульманах. Большой сюрприз мне принес совместный проект Елисеева с Макаровым. (авт: потом подробней персоналии распишу и уточню) Вот подарок так подарок — за неделю до сдачи проекта. Ребята замахнулись на основу, союз всего — спускаемый аппарат. Идея простая, разделить спускач на две части, сам гермоотсек и отделяемую донную часть с теплозащитой, движками ориентации и аккумуляторами. Кажется сперва хорошей идеей — тут и парашюты меньше и легче будут, и движки мягкой посадки. Но, реальная экономия будет мизерной, а количество критичных узлов резко возрастает. Нет, не надо нам лишних сложностей и опасностей!