Удержи мечту

Она нахмурила лоб, вспоминая один из их предыдущих разговоров.
– Когда ты упоминал, что настоящая любовь встречается не часто, ты имел в виду его? – поинтересовалась Стелла.
– Да, а также когда сказал, что можно продолжать любить человека, как бы сильно он тебя ни обидел.
– На этот раз именно ты ошибался, – заметила Стелла и с тоской посмотрела на мужа. – Да, он мог стать моей настоящей любовью…
Она задумалась. Гамму чувств отразило ее лицо – радость, печаль, страдание, боль и, наконец, облегчение. Облегчение, ибо наконец-то можно было рассказать все близкому человеку.
– Помнишь, я говорила, что мы с сестрой воспитаны в строгости – для родителей и для нас семья, брак, любовь были не просто словами, а преисполненными глубокого смысла понятиями. Я уверена, что это непреходящие ценности любой цивилизации, разница лишь в упаковке формальностей.
Стелла улыбнулась, унесясь в светлые воспоминания юности.
– Как-то мы были на свадьбе на маленьком островке Полинезии. Так вот, весь обряд бракосочетания заключался в том, что старейшина обводил жениха и невесту три раза вокруг костра. Тогда это показалось мне забавным, но потом я поняла, что главное в любви – глубина искренности и доверия отношений. – Стелла замолчала.
– И что, твой студент обидел тебя недоверием? – нарушил гнетущую тишину Питер.
– Да, ты угадал. – Стелла подошла к окну и зябко поежилась. Но мужу было ясно, что это не от свежего утреннего бриза. – Все получилось как бы из-за Алекса, но теперь, повзрослев, я уверена, что это был повод, а не причина. Мы как раз собирались на дипломную практику – плыть в кругосветку почти на год, когда пришла телеграмма от сестры. «Студент», скажу честно, мне даже сейчас больно назвать его по имени, уплыл. Дальнейшее ты знаешь – мне пришлось перекраивать все планы, да и жизнь, как оказалось, тоже. Алекс три с половиной месяца лежал в инкубаторе, я экстерном закончила учебу – диплом у меня по моллюскам Тихого океана, отсюда и любовь к ракушкам да раковинкам… – Она иронично прибавила: – Работаю, как видишь, почти по специальности.
Стелла понурила голову.
– Переписываться, естественно, не было ни времени, ни сил. – Она снова поежилась, перед ней, как наяву, появился загорелый и обветренный студент. – Знаешь, какие были его первые слова, когда мы наконец встретились?
Питер задумался, но, как назло, ничего не приходило в голову.
– Наверное, он спросил, как ты жила без него с малышом…
– Нет, его первый вопрос был: «А это мой ребенок?». Естественно, я сказала «нет», ожидая второго вопроса, а его не последовало. Он решил, что я ему изменила, забеременела и не поехала на практику, чтобы все скрыть, да что-то сорвалось. Я даже не успела сказать, что это сын Тины… «Ты избавишься от него, если хочешь остаться со мной, – сказал он жестко. – Чтобы в следующий мой приход его не было. Я не спрашиваю, кто его отец!» – рычал он тогда. Я умоляла его: «Спроси хоть, кто его мать». «Я не хочу оскорблять тебя», – заявил он, резко развернулся и вышел, хлопнув дверью. Малыш, помню, проснулся от стука и расплакался…
– Потом, конечно же, он узнал от однокурсников, что это мой племянник, но, как ни странно, у него не было ни чувства вины, ни тени смущения – он продолжал настаивать, чтобы я отказалась от ребенка. Он не мог принять мотивы моего поведения. А ведь мне казалось, что мы с ним родственные души, половинки затерявшегося во Вселенной целого. Это чудовище заявило, что, раз малыш не родной сын, тем более его место в детском доме, откуда его быстро заберут и усыновят.
– Да, я знаю, как трудно найти ребенка для адаптации в своей семье. В свое время я предложил Норе эту идею, но она отказалась, мотивируя это возможной его неполноценностью, которая проявится позже. – Питер невесело рассмеялся. – Представляешь, могло получиться так, что мы с Норой усыновили бы твоего малыша.
– Этого произойти не могло. – Стелла улыбнулась сквозь слезы. – Я вдруг поняла, что ошиблась в человеке, что любви, по сути, и не было.
Питер нахмурил брови.
– Если ты не любишь его, то какого же дьявола требуешь развода? – спросил он.
– Потому что… ну, это неважно. То есть раньше я не придавала этому значения. Думала, что смогу справиться с этим в самое ближайшее время. Возможно, для тебя это не столь существенно, но для меня очень важно… – Стелла почувствовала, что вновь начинает сбиваться, но остановиться не могла. – Во всяком случае, окажись на моем месте другая, все получилось бы. Я хочу сказать, что, если взглянуть на количество разводов, становится ясно: брак по любви существует только в книгах и в кино, очень редко подобное случается в реальной жизни, чаще всего люди вступают в брак по расчету…
– Так может быть, ты все же скажешь, что тебя не устраивает в нашем браке? – перебил ее Питер.
– Что? Ах, да. Дело в том, что ты меня не любишь, – заявила Стелла, хмурясь.
Ее голос предательски задрожал, горло сжал спазм. Но почему она должна плакать, когда именно он во всем виноват?
– Ты меня не любишь, – повторила женщина, на этот раз ее охватила ярость.
– Да я люблю тебя больше самой жизни! – воскликнул Питер.
Стелла взглянула на него с подозрением.
– Ты же никогда не говорил, что любишь меня.
– Только потому, что был уверен, что ты по-прежнему влюблена в своего студента, – выпалил он, оправдываясь. – А как ты думаешь, почему я тогда настаивал, чтобы ты вышла за меня замуж?
– Настаивал? Ха, это тебе кажется, что ты делал мне предложение, но мне показалось, что я вышла замуж из-под палки.
– Стелла, ты нужна мне, – уверял Питер мягко, – ты нужна мне, потому что я тебя чертовски люблю.
Сердце женщины затрепетало от радости.
– Правда?
– Правда, от всего сердца. Да я просто с ума по тебе схожу, – заявил Питер. – И буду любить тебя всегда.
Тут, к своему удивлению, Стелла расплакалась.
Это были слезы облегчения… и сожаления о том, что они потратили так много времени, ошибаясь в чувствах друг друга…
– Не плачь, – прошептал Питер, обнимая ее. – Я хочу, чтобы ты была счастлива.
– Я уже счастлива, – сказала Стелла. – Ты вел себя нечестно по отношению ко мне. – Она потихоньку успокаивалась. – Я никак не могу забыть, как ты начал заниматься со мной любовью, а потом остановился. Ты вел себя как последний подонок.
Питер рассмеялся.
– Я уже говорил тебе, что если я что-то считаю правильным, то никто не заставит меня отказаться от этого. Я знал, что нам суждено быть вместе. Неужели ты думаешь, что мне было так уж легко оставить тебя тогда? – спросил он.
– Правда?
– Чтобы вырвать у тебя согласие, мне потребовалась вся моя выдержка и сила воли. Это было адски мучительным испытанием.
– Хорошо.
– Твоя чертова независимость была причиной того, что мне пришлось шантажировать тебя, – продолжал Питер. – Я очень боялся, что, если дам тебе больше времени для размышлений, ты откажешься выйти за меня замуж и тогда…
– Ты и вправду порвал бы все связи? – спросила Стелла, снедаемая любопытством.
– Конечно нет. Я никогда не мог бы разлучиться с тобой. Это просто невозможно. И, разумеется, я ни за что не разлучил бы Алекса с моими родителями. Но я был должен…
– Поймать меня в капкан?
– Дорогая, если бы ты размышляла над моим предложением, ты бы отказала, а еще хуже, уехала куда-нибудь, и я не смог бы тебя найти, – оправдывался Питер. – Но в любви как на войне, все средства хороши, и я считал, что, когда мы поженимся, я сумею добиться твоей любви.
Стелла обвила его шею руками.
– Я полюбила тебя много раньше.
– Ты любишь меня?
– Ты мне не веришь? Он усмехнулся.
– Верю. Но ты раньше не говорила.
– Только потому, что и ты не говорил, что любишь меня. Может быть, я и независима, но не настолько, чтобы отважиться сказать это первой.
– Так скажи это сейчас.
– Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя! – воскликнула Стелла. Они поцеловались.