2077 (СИ)

Во время перестрелки Шульц потерял еще одного бойца, и теперь он и Славомир оставались вдвоем, — вели бой с засевшим на мосту противником. Они держались до тех пор, пока не стало понятно, что бой по другую сторону развязки подошел к концу. Появление на дороге шестерых свирепого вида вооруженных мужиков, с истошными воплями «ура!» несшихся в сторону «Сворога», не оставляло сомнений в исходе боя: они проиграли. Элитное подразделение Нового Славянского Рейха «Молния» пало, несмотря на все свои преимущества в вооружении. Лейтенант приказал единственному выжившему бойцу отступать за насыпь. Прикрываясь башней, они перебрались через заросшую кустарником дорогу. Уже приблизившись к спуску по другую сторону, Славомира настигла пуля, пущенная командиром местных «дикарей» Иваном Кувалдой, быстро сменившим позицию так, чтобы огрызок башни не закрывал отступавших от его огня. Когда боец полетел кубырем в кювет, Шульц подумал было, что тот споткнулся, но скатившись, Славомир оставался лежать в нелепой позе. На его губах пузырилась кровавая пена.
— Володя, давай сюда! — Услышал он знакомый голос. В двадцати метрах от него, на траве сидел его командир и боевой товарищ. Яросвет был ранен в плечо, рядом полулежал раненый в живот Вратислав. Было видно, что тот уже не жилец, — боец был бледен как мел.
— Командир! Ты как?
— Ничего. По мясу задело. Уходить надо. Кораблю пиздец, — сказал, как отрубил Яросвет. На лице капитана играли мускулы, придавая лицу некоторую монументальность или даже нордичность.
Подбежав к Яросвету, Шульц осмотрел рану.
— Штопать надо, Дима (без свидетелей они обычно называли друг друга по имени).
— Херня. Потом. Пошли. Давай только сначала со своего оружие возьми, — Яросвет кивнул в сторону, где лежал Славомир.
Когда Шульц вернулся с разгрузкой и походным ранцем уже умершего к тому времени Славомира, Яросвет заканчивал укладывать боеприпасы и амуницию Вратислава, шея которого была теперь повернута так, как живые не поворачивают, — было очевидно: ему «помогли». Шульц посмотрел на мертвого бойца и задумался.
— Так лучше будет, Володя, — перехватил Яросвет его взгляд, — Все. Уходим.
  
6
 
24 мая 2077 года. Юг бывшей России, Краснодар, руины торгового центра рядом с дорожной развязкой: М-4, А-147, Р-251 и ул. Бородинская. Вечер
Солнце уже спряталось за горизонтом, и теперь его место в небе над Пустошью заняла полная Луна. Пламя костра освещало руины — то, что еще оставалось от огромного торгового зала. Стены местами виднелись в свете неспокойного огня, местами и вовсе отсутствовали. Сквозь провалы, если немного напрячь зрение, можно было рассмотреть силуэты гниющих автомобилей, редких полувековых деревьев, различного хлама. Где-то вдали тявкали шакалы. Этим жалким падальщикам ничего больше не оставалось, как только тявкать и хихикать, — по-настоящему опасные обитатели Пустоши — волки и дикие собаки делали свои дела молча, а если когда и выли, то с определенными намерениями (чтобы запугать, или запутать жертву, отвлечь внимание от своего собрата, готовившегося напасть с другой стороны). Над головами собравшихся вокруг костра одним большим лагерем людей простиралась небесная гладь, усыпанная миллиардами звезд. Ветер почти утих, воздух был по-весеннему свеж и насыщен запахами сочных трав. У дальней стены горел костерок поменьше, там кашеварили и грели воду для раненых. Там же спала вторая смена караульных, — им после полуночи охранять лагерь и взятое с боем транспортное средство, именуемое «Сварог» (которое некоторые идеологически подкованные товарищи уже предложили переименовать в «Броненосец Потемкин»).
Среди искателей тяжелораненых было шесть человек; также были легкоранены: Ящер, Дед Кондрат и сам командир. 
Из пленных в живых оставались двое. Им тоже была оказана помощь, и они лежали теперь порознь, — у каждого дежурили специально приставленные товарищи, дабы исключить возможность их общения. Желающим «пустить пленных в расход» Кувалда сделал особое предупреждение: «Мы не выродки, и не звери дикие. Они наши враги… Побежденные враги. И раненые. В Свободный их, там под присмотр! Как очухаются, будем с ними разбираться. Того, кто меня плохо понял, сам израсходую».
Кувалда лично обошел после боя прилегавшую к развязке местность, пересчитав тела убитых в бою «гостей». Трупов оказалось двадцать. Ближе к вечеру умер один из троих пленных, — и того: двадцать один против двенадцати искателей. Учитывая уровень подготовки и вооружения лысых, колхозникам очень даже повезло, все это хорошо понимали, — для слабо вооруженных, привыкших действовать небольшими группами и не обученных ведению слаженных боевых действий искателей все могло закончиться очень плохо. 
Двадцать один, и еще эти двое — двадцать три… Маловато что-то… Да и Хмурый про «тридцать рыл» все настаивает. Волк этот… надо бы повнимательнее к нему присмотреться, — двадцать пять насчитал. Главаря так среди убитых никто и не признал… — Думал Кувалда, заглядывая в кружку с травяным чаем, которую держал двумя ладонями, сцепив пальцы «в замок» вокруг горячего металла. А вслух произнес:
— Значит, наш гость считает, что двое ушли: главный и его помощник… Где он, кстати, Волк этот?
— Там, возле кашеваров сидит, командир. Ребята за ним присматривают, — сказал сидевший на вросшем в землю ржавом каре Юра — мужик средних лет из отряда Молотова.
— Не нравится он мне, Ваня, гость этот, — медленно произнес Дед Кондрат, поправляя повязку на левой руке. Несшегося во главе своего отряда деда, на подходе к паруснику, подстрелил один из раненых фашистов из автомата. Лысый успел дать короткую очередь в последний момент перед тем, как его нерасторопную, контуженую, маячившую в окне трамвая тушу заприметил командир, и по совместительству тогда уже и снайпер, Иван Кувалда, снявший удобно подвернувшуюся мишень точным выстрелом в голову.
— Хм… А он прямо-таки интеллигент, Волк этот, — Молотов сидел, вытянув обутые в кирзовые сапоги сорок пятого размера ноги на притащенном непонятно откуда колесе, то ли от грейдера то ли от здоровенного трактора (вблизи от ТЦ таких не было), и старательно изготавливал очередную папиросу. — Начитанный. Держится уверенно, но не хамит и не нарывается. Вид у него экзотичный, я бы сказал…
— А давайте-ка его поспрашиваем, — предложил Кувалда. — Долго он за этими лысыми шел. Диверсию учинить им мог бы уже давно — этот смог бы, я думаю — но не спешил он с ними расправиться…
Молотов посмотрел на Юру и молча кивнул. Тот спрыгнул с кара и направился в дальний конец торгового зала, усыпанного обломками витрин и стеллажей. За десятилетия в помещение нанесло ветрами кучи пыли и мелкого мусора, которые собирались по углам и вокруг крупных предметов, и теперь местами здесь уже росли тонкие деревца. Кое-где, на полу еще просматривались массивные плиты, по которым разъезжали груженые поддонами с различными товарами кары, точно такие же, как тот, на котором расположился искатель.
Волк сидел на пластмассовом ящике, опершись спиной о колонну, подпиравшую уцелевшую часть крыши здания, его руки были сложены на груди, глаза закрыты. Со стороны могло показаться, что Волк дремал. Немного поодаль «дремавшего» не то пленника, не то гостя, на заваленном на бок холодильнике, уселись двое молодых искателей из Октябрьского — Леха и Глеб, назначенные Молотовым для присмотра за эпатажным «гостем». Когда Юра подошел к «спящему» и хотел было похлопать того по плечу, Волк поймал руку, одновременно с этим открыв глаза. Спокойно посмотрел на искателя, и руку отпустил.
— Скажи нам Волк, — задал вопрос подошедшему с Юрой гостю-пленнику Иван Кувалда, — зачем здесь эти ребята?
— Насколько мне известно, Кувалда, фашистам зачем-то было нужно сначала сюда, а после в Новороссийск. «Объект» там какой-то секретный…
— Прямо уж таки фашистам? — Уточнил командир искателей.