Дневник чайного мастера
Я стояла и смотрела на следы, оставленные в пыли колесами ее солнцевела. Из-под крышки сундука торчал кусок рукава белой рубашки, трепыхаясь на ветру, точно белое пламя.
Санья все чаще составляла мне компанию, когда я отправлялась проверить уровень воды. Раньше я ходила к источнику самой короткой дорогой, проверяла уровень воды и возвращалась обратно. Теперь же наши походы участились, и приходилось идти в обход. Случалось, мы присаживались на берегу пересохшей древней реки, чтобы перекусить, и долго смотрели на бегущие по небу облака. Иногда я читала книгу, а Санья подолгу что-то рисовала в подаренной мною тетради. Погода становилась все жарче, и пещера оказывалась единственным местом, где можно было хоть как-то спрятаться от палящего солнца. Источник занимал все наши мысли, хотя о нем мы не разговаривали, нет, не из опасения, что он иссякнет, а потому что, отправляясь к озеру в пещере, мы совершали прыжок в другой мир. Там мы становились обладателями роскоши воды, принадлежащей только нам, и мне хотелось, чтобы так было всегда.
Время — ложный союзник, ему нельзя доверять. Несколько недель могут показаться началом вечности, и если верить, что ничто и никогда не переменится, то можно легко утратить чувство реальности.
В тот день мы провели у источника, может, час или два. День стоял жаркий, вокруг летали насекомые, а в прохладной пещере тени ласкали нашу обгоревшую кожу. Дома меня ждала прополка сада, Санье пора было спешить в мастерскую, но мы все тянули время. Она была в хорошем настроении и в мерцании фонарей пыталась что-то сложить из камешков.
— Что это? — спросила я.
— Вот это дом, — ответила Санья, указывая на пирамидку в центре круга, — эти с сердитыми физиономиями — акваинспекция. Это — мы.
Чуть подальше она поставила еще два камня, а между ними кусочек пластмассы, изображавший ведро. На камнях она изобразила улыбающиеся лица.
— Эти-то не видят разве?
— Инспекторы смотрят в другую сторону. Так, теперь еще возьмем вот это, — сказала она и начала мерить волос, выдернув его из моего хвоста.
— Зачем? — спросила я, отстраняясь.
— Чтобы сделать тебя, — ответила Санья.
— Нет уж, лучше я буду лысой, — рассмеялась я и бросилась от нее наутек.
Она — за мной. Так мы бегали по кругу, пока я не сдалась и не позволила отрезать перочинным ножиком пучок волос. Санья положила его на изображавший меня камень и придавила сверху другим поменьше. Потом изобразила себя.
— Вот, получилось очень похоже, — рассмеялась она.
Мы пребывали в отличном настроении, возвращаясь обратно по проходу, и, конечно, вели себя довольно шумно — звук шагов и смех разлетались по проходу многократным эхом. Когда мы подошли к лазу, Санья без предупреждения повернула рычажок: поток ледяной воды окатил меня с ног до головы. Взвизгнув от неожиданности, я отпрянула в сторону.
— Вот выйдем наружу, порадуешься, что одежда и волосы мокрые и прохладные, — сказала она с невинным видом.
— Ах так, давай и ты, не лишай себя удовольствия! — крикнула я, затаскивая ее под воду. Санья фыркала, пыталась вырваться, наконец ей это удалось, и она закрыла кран. Я все еще выжимала мокрую одежду, когда она повернула другой рычажок и вылезла в пещеру.
— Скоро приду! — крикнула я ей вслед. Ни звука в ответ. Потом снаружи послышался приглушенный хруст.
— Санья, это ты?
Я наполнила небольшую бутылочку, которую принесла с собой, опустила ее в лаз, затем пролезла сама с двумя фонарями и мокрой москитной сеткой. Подняв глаза, я поняла, что все кончено.
Санья стояла у входа спиной ко мне, а ее фонарь лежал разбитый на земле рядом с ее сеткой. В ярких солнечных лучах я увидела мужскую фигуру, стоявшую перед входом. Постепенно я разглядела его.
— Нечасто такое увидишь в нашей деревне, — медленно произнес Юкара. — Две юные особы появляются из тайного места, да еще и насквозь мокрые.
Санья обернулась ко мне. Позже я тысячу раз вспоминала тот момент, пытаясь разгадать выражение ее лица — каждую его черточку. Память сдается и ускользает, а потом разбивается вдребезги, но и тогда, и сейчас я уверена в двух вещах: Санья выглядела удивленной не меньше моего, однако на ее лице было и другое чувство.
Чувство вины.
Начинать что-то придумывать не имело смысла. Мы совершили ошибку по небрежности, но что случилось, того уже не исправишь. Мне и Санье казалось, что никто, кроме нас, не может отыскать это тайное место, поэтому нам ни разу не приходило в голову подумать о том, как станем объяснять свое пребывание в пещере, если нас кто-нибудь случайно там застанет. Конечно, мы могли бы сочинить историю про поход, но Юкара видел лаз, видел поток воды и нашу мокрую одежду, так что у нас не было ни малейшего шанса солгать так, чтобы он поверил, будто нигде поблизости нет воды.
Он не просил, не угрожал и не шантажировал, ему даже не нужно было этого делать. Я и без слов понимала, что если не предложить воды ему и его семье, то в пещере окажутся военные еще до того, как я приду сюда в следующий раз — если такой раз вообще представится.
— Это я во всем виновата, — сказала мне Санья, когда Юкара ушел из дома чайного мастера с пятью огромными бутылками воды. — Мне ужасно жаль, что так случилось. Я не знала, что оно так повернется.
— О чем ты?
— На той неделе мне пришлось пойти к нему — у меня кончилась пластмасса на заплаты, а я никого другого в деревне не знаю, у кого ее можно купить. Этот Юкара содрал с меня три шкуры и вел себя как-то странно — все расспрашивал о тебе. — Она посмотрела на меня.
— И что он сказал? — осторожно спросила я.
— Жаловался, что ты больше не приносишь бутылок в починку, хотя твой отец считался его лучшим клиентом.
Да, еще до того, как отец заболел, я чаще тайком относила бутылки Санье, чем к Юкара, а когда он умер, то и вовсе перестала.
— А еще он говорил, что всякий раз удивлялся, как это у твоего отца вечно трескаются бутылки, хотя воды у него не должно быть больше, чем у других жителей деревни. — Санья покраснела и замолчала.
Я ждала.
— И еще он спросил, может, я знаю, нет ли у вас тайного колодца или какого-то другого источника воды. — Она закрыла лицо руками. — Нориа, я ничего ему не рассказала! У меня от неожиданности выпала из рук коробка с кусками пластмассы, которые он мне продал, и они разлетелись по полу его мастерской. Я ничего не сказала, а он промолчал. Наверное, Юкара уже давно подозревал, а увидев мое замешательство, решил проследить за нами…
Последние слова она произнесла шепотом.
Я не знала, что ответить ей, и сказала:
— Это не твоя вина. Если он что-то заподозрил, то выследил бы нас в любом случае.
Позже, когда Санья ушла, я достала карту и записную книжку, куда аккуратно записала все, что услышала на дисках, и начала искать дороги, по которым ходили в эпоху Сумрачного века. Вдруг по ним можно еще пройти? Потом начала соединять линиями услышанные названия и рисовать к ним маршрут от деревни.
Глава 14
Если молчание, хранящее тайну, дает трещины, оно никогда не восстановится. Трещины, словно корешки под землей, разрастаются вширь и вглубь, и уже не понять, с чего все началось и чем закончится.
Теперь не скажешь, откуда вся деревня узнала об источнике, но вряд ли Юкара тому виной. Доступ к источнику давал ему власть над жителями, так что проговориться он не мог. Сейчас я знаю, в чем причина. Где-то вне досягаемости слов, в кромешной тьме подсознания я чувствовала то же самое: источник — это моя привилегия, награда, полученная мною за службу. Тогда я еще не понимала, что есть дела и поступки, за которые нельзя требовать воздаяния.
Возможно, Юкара поделился секретом со своей женой, опасаясь, что не сможет бесконечно придумывать нелепые истории о вдруг неожиданно расщедрившихся военных или объяснять свои участившиеся визиты к чайному мастеру. Да и Ниниа не из тех, кто поверил бы. А доверять ей тайны — все равно что созвать деревенский сход и поведать обо всем. Люди начали шептаться, потом говорить вполголоса, затем вслух, пока даже те, кто не был в пещере, не услышали.