В чужом небе (СИ)

Голова лысого откинулась назад куда сильнее, чем от удара прикладом. Он отступил ещё на шаг. А после рухнул навзничь. И подняться не пытался.
В магазине карабина оставался один патрон. Я присел над телом лысого. Хотел снова завладеть его ножом. Хоть какое, а оружие. Но тут обнаружил в поясной кобуре пистолет. Вот только воспользоваться не успел.
Чоновцы навалились на меня с обеих сторон. Они обошли телегу, воспользовавшись тем, что я дрался с лысым. И теперь ринулись на меня. Стрелять никто не стал. Меня просто молотили кулаками и ногами. Прикладами карабинов. Один даже шашкой рубануть пытался. Но мешали остальные чоновцы. Среди них ему было не размахнуться, как следует.
Я успел выстрелить в одного. От остальных, как мог, отбивался карабином. Но силы были слишком неравны. Оружие у меня вырвали из рук. Отшвырнули в сторону. Я прижался спиной к тележному борту, чтобы не упасть. Понимал, если рухну под ноги, шанса встать у меня уже не будет. Меня буду пинать сапогами, пока не превратят в окровавленный ком с перебитыми рёбрами и проломленным черепом. Я закрывал руками голову. Меня всё время пытались сбить с ног, повалить в грязь. А какая-то сволочь раз за разом била в пах носком сапога.
- Да стойте же вы! - неожиданно закричал кто-то. - Что его бить да пинать. Никакого толку. Надо разойтись да стрелять в него. Пачку патронов высадим, а после в костёр!
Чоновцы быстро последовали этому разумному совету. Быть может, им просто надоело меня бить. Они отошли на пару шагов. Принялись скидывать с плеч карабины.
- Становись для расстрела врага народа! - крикнул тот же голос. Принадлежал он одному из бойцов отряда, в общем-то, ничем от остальных не отличавшемуся.
Чоновцы встали в шеренгу. Вскинули карабины к плечу без команды. Тот, кто начал командовать ими, вынул из ножен шашку. Вскинул её над головой.
- По врагу народа - огонь!
Шашка уже пошла вниз. Чоновцы быстро передёргивали затворы, чтобы дать по мне залп. Но тут совершенно неожиданно вскочил на ноги лысый. Несмотря на дыру во лбу и раздробленный затылок, он, как выяснилось, умирать и не думал. Более того, он жаждал убивать. И в кровавом исступлении перестал различать врагов и друзей.
Он ринулся на чоновцев. Часть их успела обернуться к нему навстречу, но ближних он прикончил в считанные мгновения. Они попросту не ожидали этого нападения. Красная рука лысого пробила грудь одного чоновца. Почти тут же нож, зажатый в правой, полоснул по горлу второго. Двигался лысый стремительно - мне оставалось только поражаться, как я мог драться с ним. Да ещё и победить в схватке.
Оставшиеся чоновцы успели-таки всадить в него залп, правда, совсем нестройный. Пули заставили лысого покачнуться. А второй залп свалил него наземь. Чоновцы на этом не остановились. Был ещё один залп. За ним ещё один. И ещё.
- На врага народа пули оставьте! - крикнул тот, кто принял командование на себя. Он так и стоял с шашкой в руках. Кинуть её в ножны и снять с плеча карабин он просто не успел. Всё произошло слишком быстро.
Его-то я и выбрал своей целью. Я почему-то совсем не чувствовал боли от побоев. Я был готов к бою в любую секунду. И бросился на чоновца с шашкой. Я врезался в него всем весом. Мы покатились по грязи, борясь за шашку. Мне жизненно важно было завладеть оружием врага. Оно дало бы мне очень хорошее преимущество в бою с остальными. Но и чоновец расставаться с ним не желал ни в какую.
Мы катались по земле. Я пытался вырвать шашку из руки чоновца. Он только крепче сжимал пальцы на её рукоятке и бил меня левой по рёбрам. После каждого удара внутри словно бомба взрывалась. Но я старался просто не обращать на это внимания.
Нас растащили остальные чоновцы. Меня ухватили сразу три пары рук. Оторвали от командира. Отшвырнули обратно к телеге. Снова бить не стали. Врезали только так пару раз - для острастки.
Командир поднялся на ноги. Как мог стряхнул грязь с кожанки и штанов. Снова открыл рот, чтобы начать командовать. В этот момент все взгляды были обращены к нему. Этим просто грех не воспользоваться. Ведь у одного из тех, кто оттаскивал меня от новоявленного командира, из-под куртки выглядывала рукоять револьвера. Стоило ему повернуть голову, как я тут же выдернул её.
Первый выстрел достался бывшему хозяину револьвера. Следующие два тем чоновцам, что оттаскивали меня от командира.
Теперь против меня остались лишь трое. Командир с шашкой и пара чоновцев с закинутыми за спину карабинами. Не сговариваясь, они разом кинулись на меня, чтобы свалить на землю, отобрать оружие и прикончить-таки. Но я раньше трижды нажал на курок. И все трое упали в грязь один за другим. Последним - командир. Он всё ещё сжимал шашку, за которую мы боролись считанные минуты назад.
Я остался стоять среди трупов. Покосился на лысого. Но тот вроде не пытался встать снова. По всей видимости, во второй раз его угробили окончательно.
Я забрался с ногами в повозку. Порылся в ней. Оказалось под тряпьём, которым меня прикрыли, лежала моя одежда и даже документы и оружие. Правда, куртку и рубаху украшала пара дыр с подпаленными краями и пятна засохшей крови. Но лучше уж в своё одеваться, чем снимать одежду с чужих трупов.
Я сел на козлы повозки, хлопнул запряжённых в неё коней вожжами по крупу. Они были спокойными животинами, но запах крови и пороха, повисший в воздухе сильно нервировал их. Они были только рады продолжить, наконец, прерванное путешествие.
Вот теперь у меня появилось время, чтобы собраться с мыслями.
[1] Замок (жарг.) - заместитель командира.
[2] Ноп, нопник (жарг.) - мелкий хулиган, от НОП - народное общежитие пролетариата.
  
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. Красный город золотой. 
 
Красный город золотой.
Глава 1.
У Бадкубе много имён. Не у всякого преступника, что разыскивается в разных странах, их столько наберётся. Его зовут и Городом ветров - весьма оправдано, потому что ветра тут могут бесноваться на улицах часами, засыпая прохожих пылью. Та скрипит на зубах, попадает в еду, плавает в чае и воде из колодца. Его зовут и Чёрным городом - не менее оправдано, потому что после открытия тут обильных месторождений нефти, город почернел. По его улицам ходят люди, пропитанные ею снаружи и изнутри. Она въелась в их кожу и волосы, забралась под ногти, и, кажется даже в головы. Только и разговоров, что о ней - кто столько выкачал сегодня, на каких скважинах добыча выросла, а на каких упала, сколько танкеров залились под завязку. Его зовут и Золотым городом - потому что нефть, как известно, это чёрное золото. Но иногда, очень тихо, его зовут Красным городом. И отнюдь не от слова «красивый». Потому что там, где золото бьёт из земли фонтаном, всегда льётся кровь.
Именно в этот город со многими именами и многими лицами лежал мой путь. Я долго думал, что мне делать. Повозка медленно катилась по лесной дороге. Больше никто не собирался нападать на меня. И мысли текли столь же медленно. Они камнями перекатывались в голове, практически в такт с мерным цокотом копыт и скрипом колёс.
В столицу мне теперь возвращение заказано. Что-то мне подсказывало, заговор - пока я называл это так, за неимением лучшего определения - тянулся на самый верх. Я не верил, что в нём мог быть замешан товарищ Гамаюн, однако и кроме него хватает больших людей в Народном государстве. И им ничего не стоит стереть меня в порошок. Даже такого, каким я стал. Без помощи весьма высокопоставленных граждан фальшивые инспецы никак не могли оказаться на сверхсекретном объекте. Да то, что за телегой, на которой увезли меня, гнался отряд ЧОН в сопровождении весьма странного штурмовика, доказывал этот факт. Значит, и в Усть-Илиме, а может в каком другом городе есть те, кого Боргеульф назвал Посвящёнными. И я был уверен, они уже знают о неудаче отряда ЧОН, и моём спасении. А судя по тому, что даже командир чоновцев знал обо мне больше чем даже я о себе, они уж точно в курсе моего изменения. Попадись я им в руки - костёр мне обеспечен.