Черные купола. Выстрел в прошлое

В мотоцикле тоже нашлось много интересного. Но это пока подождет. Лезу на место немца и осматриваю в прицел поле. На нем не видно никакого движения. Но ведь были же еще живые! Выбегаю на опушку леса и поднимаю винтовку над головой.



— Давайте, ребята, пошевеливайтесь! — идущий впереди старшина обернулся в нашу сторону. Мы с кряканьем навалились на мотоцикл и выпихнули его из очередной колдобины. Трофейная техника обрадованно фыркнула глушителем и покатила по дороге вперед.

Моя встреча со своими произошла до обыденности буднично.

На мой взмах винтовкой спустя минуту с поля поднялось несколько фигур. Одна из них призывно махнула мне рукой. Отрицательно помотав головой, я повторил тот же приглашающий жест. Двое из бойцов направились в мою сторону. Подойдя ближе, один из них крикнул мне:

— Ты что — ранен? Идти не можешь?

— Цел я. У меня здесь мотоцикл трофейный и хабар фрицевский. Одному не унести.



Втроем мы быстро обшмонали мертвых немцев. Себе я забрал снайперку, автоматы взяли ребята. Погрузив все это добро в мотоцикл, мы с ветерком доехали до моста через речушку, где нас уже поджидали остальные. Командовал ими пожилой седоватый старшина. Подойдя к нему, я козырнул и представился:

— Боец Котов. Прибыл в ваше распоряжение.

— Старшина Онищенко. Спасибо за помощь, боец. Без тебя бы нас тут как зайцев перещелкали. Ловко ты их. Один — и троих завалил!

— Спасибо, товарищ старшина. Приходилось в переделках бывать. Вот и здесь смекалка выручила.

Старшина кивнул головой на снайперскую винтовку.

— Умеешь?

— Да уж как-нибудь… С той опушки кого угодно снесу первым выстрелом.

— Это добре, а то у нас ни одного снайпера нет. Этот-то подлюка какой раз наших ребят зажимает. Положит в поле и ждет, пока подмога не подоспеет. Так что и сейчас надо ноги делать. Того и гляди прикатят.

Как выяснилось, бойцы вместе со старшиной ходили за продуктами в ближайшую деревню. Задача это была не из легких, все подходы к деревням немцы контролировали. Уже несколько групп погибли или пропали без вести. Да и эту группу ничего хорошего не ожидало. Четверо бойцов уже были убиты и один ранен. Погрузив раненого в коляску мотоцикла, мы сложили туда немногочисленное продовольствие. После чего двинулись к лесу.

Чем глубже мы уходили в лес, тем хуже становилась дорога. Идя рядом с бойцами, я переговаривался с ними, попутно выясняя интересующие меня вопросы. Облегчало мое положение то, что почти все бойцы старшины были из разных подразделений и почти никто из них друг друга раньше не знал. Здесь, в лесу, собрались остатки разбитых частей. Общего командования пока не было, хотя какие-то попытки уже предпринимались. Немцы окружили лес плотным кольцом, перекрыв все возможные пути отхода. Частенько налетала и авиация. Но капитальных попыток очистить лес противник пока не предпринимал. Отряд, в который входила группа старшины, был сформирован из остатков разбитого артиллерийского полка и насчитывал почти триста человек, из которых человек пятьдесят были ранены. Оружия было мало, боеприпасов — кот наплакал. С продовольствием и того хуже.

По прибытии в отряд мы сдали продовольствие заместителю командира по хозчасти. Им был старший лейтенант со смешной фамилией Штангель. Я про себя добавил: «Штангенциркуль». Сокрушенно покачав головой, старший лейтенант грустно спросил у старшины:

— Это все?

— Все, Яков Самуилович. Больше ничего достать не удалось.

— И чем я буду вас кормить завтра?

Вопрос этот был, скорее, риторическим, поскольку ответа Штангель ждать не стал. Отправив бойцов отдыхать, старшина кивнул мне:

— Пойдем, командиру доложишься.

Идти оказалось недалеко, командир располагался метрах в ста от поляны в свежевырытой землянке. Подойдя к ней, старшина деликатно постучал по бревну.

— Разрешите, товарищ капитан?

— А, Онищенко, это ты! Заходи.

В землянке было полутемно, и я не сразу разглядел ее обитателей. Их было двое: ответивший старшине капитан и немолодой уже старший лейтенант. Он молча сидел на нарах и в разговоре участия не принимал. Старшина коротко доложил капитану о произошедшем, всячески расписав мои подвиги. Кивнув головой, капитан повернулся ко мне.

— Благодарю за службу, боец!

— Служу трудовому народу, товарищ капитан!

— Документы имеются?

— Никак нет, товарищ капитан. Вот, посмотрите, — и я показал ему полуоторванный карман гимнастерки, — тут все было. Видать, в драке немец рванул. Мы там с ребятами поискали, но времени мало было. Они и говорят мне: «Быстрее пошли!» Может, я назад схожу, поищу?

— Какое там! — махнул рукой капитан. — Тут таких, как ты, половина. Если я сейчас каждого документы искать отпущу, неизвестно, кто назад придет. За тебя твои дела сказали. Старшина!

— Я, товарищ капитан.

— Бери этого бойца к себе. У тебя сегодня четверо погибли, а подкреплений мне взять негде.



Так я и попал в группу старшины Онищенко. Он со своими бойцами занимался поисками продовольствия и боеприпасов. К моему удивлению, в отряде оказалась даже артиллерия. Шесть пушек! Правда, снарядов для них было — совсем мизер.

— Тут где-то склады должны быть, — сказал мне старшина вечером, когда мы устраивались на ночлег.


— И где же?

— Знать бы… С нами в лес уходил один лейтенант из службы тыла, так он знал. Еще в первый день взял десяток бойцов и ушел.

— И что?

— И ничего. Как в воду канули. Здесь в лесах остатки штаба дивизии есть, от них к нам посыльный приходил вчера. Они тоже про эти склады знают. Не знают только, где именно.

— Так что ж тут сложного такого? Кто-то ж туда снаряжение завозил, оттуда забирал. Не может быть, чтобы не было никого.

— Может. Эти склады еще до войны делались. Никто из нас ничего оттуда никогда не забирал. И туда не отвозил. Не для нас все это строилось.

— А для кого же?

— Кто ж его теперь знает…



Утром нас подняли рано. Выпив чаю без сахара и получив по полкружки овсяной каши, мы начали готовиться к очередному выходу. На этот раз целью нашего задания была проверка одного из участков леса. По данным капитана, там пару дней назад был бой. Кто и с кем сражался, нетрудно было предположить. Мы должны были найти это место и проверить его на предмет наличия боеприпасов и снаряжения.

— Сам видишь, нам тут невесело живется, — поведал мне старшина, пока мы шли к нашей цели. Снарядов всего восемнадцать штук, патронов по две-три обоймы на винтовку. Да и винтовок самих сотни полторы — и все. Тут же в основном тыловые части да артиллеристы, чистой пехоты всего человек тридцать. Но зато музвзвод в полном составе есть. Даже пекарня полевая имеется, только печь в ней нечего.

Еще вечером, прямо перед самым отбоем, к нам подошел тот самый старший лейтенант, что сидел в землянке у капитана.

Отозвав меня в сторону, он указал мне на пенек.

— Присаживайтесь, товарищ боец. Я уполномоченный особого отдела, старший лейтенант Хворостинин. Расскажите-ка мне поподробнее о себе, о бое этом. Как давно вы на фронте и в какой части воевали?

Подробную легенду я продумал еще раньше и не стесняясь вывалил ее особисту.

— В армии я давно, воевал еще в финскую. Снайпером. С их «кукушками» по лесам гонялись друг за другом. Там меня и ранили, — с этими словами я задрал гимнастерку и показал шрам от ранения. — Пролежал в госпитале долго, из армии списали подчистую. Работал на геологов, ходили по Колыме, искали золото.

— Это у Берзина, что ли? — проявил внезапную осведомленность особист.

— Сначала у него, потом у Раковского. Война началась — начал на фронт проситься. Долго не отпускали. Мол, на Дальстрое тоже рабочие руки нужны. Тут тоже фронт. Да и со здоровьем у меня не шибко. Наконец, удалось уговорить. Попал в учебный полк, оттуда в маршевую роту. Привезли нас в Неболчи. Выгрузили, и пошли мы своим ходом к фронту. Только никуда мы не дошли. Налетела авиация, командира сразу убило, остальные разбежались кто куда. А тут и немцы появились. Я и ушел в лес. Оружия-то не было. Сказали, на передовой получим.

— Один ушел?

— Один. Там, в роте, больше городские были. Они леса не знают, боятся его. А мне он как дом родной. Столько лет по нему проходил.

Я рассказал особисту про найденных мною в лесу бойцов. Неожиданно этот рассказ его заинтересовал. Он попросил меня подробно описать всех четверых. Почесав в затылке, я постарался это сделать как можно более точно. Старший лейтенант кивнул головой.

— Знаю их. Это группа сержанта Самойлова. Они от нас несколько дней как ушли. С заданием. Вот куда их занесло… На карте это место показать можешь? Ты же геолог, в картах разбираться должен.

Повертев выданную мне карту, я поставил карандашом галочку.

— Вот тут их костер был. Отсюда с дороги немцы подошли.

— Ничего у них там не было?

— Если что и было, так немцы унесли. Вот, штык остался. И вещмешок я подобрал. Мой-то осколком распороло.

Взяв у меня штык и вещмешок, особист внимательно их рассмотрел. Вывернув вещмешок наизнанку, показал мне надпись чернильным карандашом.

— Носенко. Это фамилия одного из бойцов, что с сержантом ушли. Я их сам снаряжал, поэтому все их снаряжение помню. Штык этот сержанта. Только у него СВТ была. Ладно, спасибо тебе, боец. Хотя ничем ты меня не обрадовал.

Итогом этого разговора стало то, что старшина, который, как оказалось, слышал кое-какие его отрывки, приписал меня в пехоту. Против чего я нисколько не возражал. Место мое здесь пока что было неясно и мне самому. Называть себя командиром и строить бойцов по своему разумению? Не поверят. Да и не выйдет ничего. Народ устал, люди на пределе. Похоже, что капитан это понимает. Только старшина, да еще пара подобных групп еще сохраняют какую-то боеспособность. Есть своя группа и у особиста. Только никому не известно, что они там делают. Все прочие… мягко говоря, вояки еще те…



Протопав по лесу около десятка километров, мы остановились. Повертев головой по сторонам, старшина отправил четверых бойцов на разведку.

— Тут где-то… Пройдитесь туда-сюда.

Разведка скрылась в кустах, остальным скомандовали отдых. Выставив часового, мы завалились под куст. Однако отдых наш был недолгим. Топоча, как загнанная лошадь, из кустов вылетел один из разведчиков.

— Что? — вскочил на ноги старшина. — Нашли?

— Да…

Радости это нам, однако, не прибавило.

Ибо еще раньше нас это место нашли немцы…