Чертов нахал

– Нет, благодарю.

– Ты уверена? Похоже, пососать тебе не помешало бы. – Он подмигнул мне.

– Зачем ты это делаешь?

– Что именно? Ем кофеты?

Мы снова сели в машину. За рулем был Чэнс.

– Нет. Все время отпускаешь в мой адрес двусмысленные замечания с сексуальным подтекстом.

– Наверное, потому, что в твоем присутствии меня одолевают грешные мысли. – Он отъехал от бензоколонки и выехал с парковки.

– Ну да, за исключение прошлой ночи, – пробормотала я себе под нос, видимо, громче, чем намеревалась.

– Что ты имеешь в виду?

– Как хотелось бы, чтобы вчерашней ночи не было. Я чувствовала себя полной идиоткой. Тебе не следует притворяться, что ты находишь меня привлекательной, лишь для того, чтобы поднять мне сегодня настроение. Я уже взрослая девочка для таких вещей.

– Что? – Его брови сошлись на переносице. – Ты правда так думаешь? Я имею в виду, что ты мне не нравишься?

Я пожала плечами и закатила глаза.

Чэнс пробормотал ругательства и съехал на обочину. Мы еще и мили не проехали после заправочной станции. С такой скоростью я никогда с ним не расстанусь. Он остановил машину на парковке и вышел, хлопнув дверью. Казалось, машина содрогнулась от его гнева. Я наблюдала из окна, как Чэнс ходит взад-вперед. Он подергивал себя за волосы, ворча что-то под нос. Я не могла разобрать, что он произносит, но не приходилось сомневаться, что там присутствует полный набор непечатных слов.

Из-за чего это Чэнс вдруг так разъярился? Из-за того, что я поймала его на том, что он пудрит мне мозги? Потому что ему самому неловко, что он меня отшил? Я была даже рада, что он разозлился, потому что и сама была в таком состоянии. Спустя несколько минут я тоже вылезла из машины.

– Знаешь что? Успокойся, наконец. Тебя всего лишь поймали на нечестной игре. Между прочим, когда тебя вот так отшивают, это действительно полный отстой, – продолжала издеваться я. – Хотя я уверена, что ты это никогда не испытывал на своей шкуре.

Чэнс перестал ходить взад-вперед и уставился на меня. Мускулы на его подбородке подрагивали, и складывалось такое впечатление, что он вот-вот меня ударит. По правде говоря, мне этого даже хотелось. По крайней мере, тогда все встало бы на свои места.

– И знаешь еще что? Множество мужчин находят меня привлекательной. И мне пофиг, что ты так не считаешь. На самом деле, ты ничуть не лучше Гаррисона. Говоришь одно, а делаешь другое.

И это произошло. Он, наконец, взорвался. Хотя вовсе не так, как я ожидала. Чэнс пошел ко мне. Он был явно вне себя от ярости. Я отступала, пока не уперлась в машину, лишившись свободы маневра. Чэнс приблизился вплотную, как говорится, нарушая мое личное пространство. Он положил обе руки на капот, поймав меня в ловушку между машиной и своим горячим телом, а потом приблизил лицо так, что наши носы почти соприкоснулись.

Я отчаянно боролась с собой, чтобы не доставить Чэнсу удовольствие увидеть мои слезы, несмотря на то, что сердце мое просто разрывалось на куски. Между тем Чэнс продолжал:

– Я испытал к тебе влечение, когда увидел в первый раз в том магазинчике. Когда ты развлекалась с этой глупой статуэткой. Подумал: какая красавица. Просто роскошная женщина. Но теперь ты меня не привлекаешь. Теперь, когда я узнал тебя лучше, это не просто влечение.

Мне так хотелось послать его в пешее эротическое путешествие. Но даже сейчас, когда он говорил мне все эти чудовищные вещи, я была словно под воздействием его гипнотических чар. Глаза его, обычно синие с сероватым оттенком, стали почти серыми от злости. Его грудь тяжело вздымалась, а исходивший от него запах дурманил меня. Я стояла, не шелохнувшись, слушая гневную тираду. Потому что, по правде говоря, была буквально парализована.

– А теперь за внешней оболочкой сущей стервы я вижу твою истинную сущность – женщину, которая много страдала, но все еще хочет выбраться из этого дерьма, потому что в глубине души она полна нежности и романтизма. Так что влечение – неподходящее слово для того, чтобы описать, что я чувствую, когда смотрю на тебя. Ты действительно хочешь знать, что я чувствую по отношению к тебе?

Каким-то непостижимым образом я умудрилась кивнуть.

– Слово «влечение» не передает тех бурных чувств, которые я испытываю, когда смотрю на тебя. Я хочу завоевать тебя. Хочу вглядываться в твое прекрасное лицо, когда буду погружаться в тебя так глубоко, чтобы это было на грани физической боли. Я хочу потерять себя в тебе, овладеть тобой так, чтобы ты не смогла ходить несколько дней. И единственное, что может быть прекраснее твоего лица, когда ты улыбаешься мне, – это лишь твое лицо, когда я полностью погружусь в тебя.

Чэнс глубоко вздохнул, закрыл глаза и прикоснулся своим лбом к моему.

– Так что считай, что ты права, Принцесса. Я не испытываю к тебе влечения. Я полностью покорен тобой.

Я была уверена, что Чэнс должен слышать неистовый стук моего сердца в груди, несмотря на то, что наши тела не соприкасались.

– Тогда я ничего не понимаю.

Чэнс поднял руку к моему лицу и прикоснулся к щеке. Он нежно ласкал мое лицо, потом его рука скользнула вниз, к шее. Медленное-медленное движение. Теперь он точно мог слышать биение моего сердца. И тут он с непонятной мне горечью произнес:

– Как бы мне хотелось, чтобы все было иначе.

Следующие несколько часов, пока мы молча ехали дальше, во мне кипела буря эмоций. Мы не произнесли ни слова, хотя прежнее напряжение уже не висело в воздухе. Мягко выражаясь, я находилась в полном смятении. Когда показались указатели на Лас-Вегас, единственное, что я могла осознать в путанице своих мыслей, это то, что я не желаю, чтобы это путешествие когда-нибудь кончилось.

– Если предложение еще в силе, я не против сделать небольшой крюк, – очень тихо и нерешительно произнесла я, нарушив многочасовое молчание.

Чэнс взглянул на меня, сначала с серьезным выражением на лице, а потом его губы медленно расплылись в широкой улыбке.

– Хочешь предаться со мной греху, Принцесса?

Хочу больше всего на свете.



Как ни трудно было в это поверить, но нам удалось найти гостиницу для животных, где согласились принять нашего козлика. Женщина у стойки регистрации и глазом не моргнула, когда мы спросили, можно ли приютить нашего питомца на пару ночей. Что-то мне подсказывало, что в Вегасе они видели и гораздо более экзотических постояльцев.

Мы припарковались в конце Лас-Вегас-стрит и решили прогуляться по бульвару, пока не набрели на гостиницу. Солнце жарило нещадно, когда мы шли из одного конца скандально известной улицы в другой. Я стянула белую майку и осталась в очень тесном, телесного цвета топе на узких бретельках. Я обычно не хожу по улице в столь вызывающем виде, но было так невыносимо жарко, что по спине струился пот. Я со смехом набросила майку на плечи и пошла впереди Чэнса, поглядывая на него через плечо.


– Ничего не напоминает? – поддразнивала его я, принимая точно такую позу, в которой он был изображен на том самом постере, который я обнаружила в Интернете.

– Очень мило. – Чэнс покачал головой и усмехнулся.

Настроение мое улучшалось в процессе прогулки. Уличный циркач, исполняющий пантомиму, внезапно схватил меня за руку. Он вытащил из рукава цветок, вручил его мне и поднес мою руку к губам, чтобы поцеловать. Чэнс схватил меня за другую руку и оттащил в сторону раньше, чем тот успел прикоснуться к моей коже.

– Эй, зачем ты это сделал? – возмутилась я.

– Мы же в Вегасе, а не в Канзасе. Здесь не следует позволять чужим парням целовать твою руку.

Моей первой реакцией было раздражение. Но потом я осознала, что Чэнс так и не выпустил мою руку после этого маленького инцидента. Мы шли рука в руке, и я решила не спорить, раз конечный результат меня вполне устроил.

В казино «Мираж» мы любовались белыми тиграми, в «Белладжио» посмотрели водное шоу с поющими фонтанами. Казалось, мы прошли бессчетное число миль под палящим солнцем, когда наткнулись на «Монте-Карло». На одной из его сторон красовалась огромная вывеска с надписью «Паб», а под ней название пива – «Высокомерный ублюдок».

Надо сказать, нам было очень жарко и страшно хотелось пить. Какой еще знак был нам нужен, чтобы понять: тут мы и должны остановиться.

Войдя в паб, я почувствовала холодный воздух кондиционера на влажной коже, отчего пошел озноб, и я даже слегка задрожала. Руки и ноги покрылись мурашками, и мне не надо было даже опускать глаза, чтобы понять, что соски мои торчат и видны сквозь тонкую ткань.

Взгляд Чэнса на несколько секунд задержался на моих затвердевших сосках, а потом он взглянул мне в глаза. Я подняла бровь, но ничего не сказала.

– Не могла бы ты их спрятать? – Он тряхнул головой и с видимым усилием заставил себя перевести взгляд на меню.

– Ничего не могу поделать. Они живут своей жизнью. Появляются, когда им заблагорассудится.

– Как это знакомо, – проворчал Чэнс, ерзая на диванчике.

– Что желаете? – спросила официантка в минималистическом наряде.

– Два «Высокомерных ублюдка», пожалуйста, – ответил Чэнс, не поднимая взгляда.

Мне понравилось, что он не обратил на официантку ни малейшего внимания.

– Итак, чем займемся сегодня вечером?

– Как обычно. Блэк-джек, сиськи и бухло.

– Прости, что?

– Когда попадаешь в Вегас, ты приобщаешься к трем вещам: игра в карты, полуобнаженные женщины и безумные попойки в стиле рок-звезд.

Молоденький официант принес нам приборы и улыбнулся мне. Это не ускользнуло от внимания Чэнса.

– Ну, один пункт мы уже выполнили – с полуобнаженными женщинами у нас все в порядке.

– Ну, так давай проясним. Тебе нравятся все полуобнаженные женщины, кроме меня?

Официантка принесла нам пиво, и Чэнс выпил половину кружки одним большим глотком. Боже, что со мной происходит при виде этой прекрасной шеи? Наблюдая, как движется кадык, я почувствовала напряжение внизу живота.

– Мне нравишься ты в полуобнаженном виде. В машине, например, или в палатке… Но только не тогда, когда ты разгуливаешь так по городу и все на тебя пялятся.

– Ты уже встречался с Пайпер, когда выпустили тот знаменитый постер?

Он сощурился.

– Ну, это совсем другое дело.

– Неужели? Чем же?

– Мой обнаженный торс не оказывает на противоположный пол такого же эффекта, как ты в этом маленьком топе телесного цвета, с большими сиськами, которые так вызывающе подпрыгивают вниз-вверх.

Я, как ни в чем не бывало, продолжала потягивать пиво.

– Хочешь пари?

Брови Чэнса взметнулись вверх.

– Принцесса, ты ведешь себя разнузданно.

– А тебе нравятся разнузданные женщины? – спросила я со зловещей улыбкой.

Он усмехнулся и покачал головой.

– Ты хочешь меня добить, я знаю.