Истерли Холл

– Извини, Эрик, я, кажется, тебя пнул? Должно быть, потому, что я что-то услышал. Будет умнее с твоей стороны, если ты заткнешь пасть, а мозги, наоборот, раскроешь пошире.

Джек мельком взглянул на Мартина. Тот пробормотал:

– Да кто такой этот Эрик, чтобы высказывать тут свое мнение? Кретин собачий, тупица… Нам нужен десятник, который был бы на нашей стороне, мы все так думаем, так что забудь об остальных.

Он поднял голову и крикнул:

– Ты слышал, Эрик?

Да, они вместе, и Джек наконец улыбнулся от всей души в первый раз за сегодняшний день. Они все одновременно прижались к стене, когда мимо них проехали к клети вагонетки, груженные углем. Вагонетки тащили шотландские пони, а мальчики-откатчики прикрикивали на них, чтобы те шли быстрее. Одна смена кончилась, начиналась другая. Скоро и Тимми получит своего пони, но сначала он поработает дверовым[8]. Его задачей будет обеспечивать постоянный приток воздуха. Улыбка исчезла с лица Джека. Дверовой может заснуть в темноте. Его рабочее место освещается только слабым светом лампы. А если он заснет, его может раздавить, врезавшись в закрытые ворота, сорвавшаяся вагонетка или телега откатчика. Надо будет еще раз поговорить с Тимми, чтобы он не забывал открывать ворота вовремя.

Лампы освещали самую ближнюю зону. Повсюду бегали крысы, под их шагами вздымалась пыль, люди напрягали голос, стараясь перекричать лязг вагонеток, ржание пони и весь этот неумолчный шум. Когда они подошли к рабочему месту Фреда Скривенса, где остались его стол и ящик крепильщика, в полутора километрах от забоя, Джек кивнул отцу:

– Ну что, давай!

Отец принес с собой топор и пилу – придется либо рубить новые опоры, либо использовать старые. В шахте это была самая опасная работа. Фреду отдавило ноги, когда он вытягивал опору, чтобы переставить ее в другое место, и крыша обвалилась. Его отволокли в ящике для угля обратно к вагонетке, спасибо откатчику. Мальчишка блевал всю дорогу. Что ж, Джек криво усмехнулся, чем раньше парень привыкнет к кровавым зрелищам здесь, внизу, тем лучше для него.

Фреда отвезли в больницу, и он долго не умирал. Пока он жив, у его семьи есть дом, так что ему имело смысл цепляться за жизнь, какую бы боль он при этом ни испытывал.

– Ну что там, переехала супружница Скривенса к родственникам? – спросил Джек, ни к кому конкретно не обращаясь. Сквозь шум и шарканье раздался голос Сэма:

– Последнее, что я слышал, ее брат забирает ее к себе в Гофорн вместе со всем выводком.

Теперь Фред Скривенс может умереть.

Вместо того чтобы свернуть к рабочему месту Фреда, отец продолжал идти вперед.

– Эй, Боб, ты знаешь, куда идешь? – окликнул его сзади Бен, когда они прошли поворот.

– Я иду с вами, Бен. С сегодняшнего дня ни один из вас не пройдет к своему месту, пока я не проверю, что все в порядке. Как я могу написать отчет, если я не видел, что там творится?

Он кивнул в сторону ящика, где ему предстояло писать отчеты в перерыве между осмотром опор, проверками накопления газа и воздушного потока, отслеживанием подъема шахтных вод и состояния насосов, присмотром за дверовыми, чтобы не засыпали в темноте и вовремя открывали и закрывали ворота, так чтобы воздушный поток не усиливался больше необходимого.

Джек схватил отца за руку.

– Проверяй крышу! Не вытаскивай опоры, пока не проверишь. Не стоит умирать ради прибылей этого мерзавца. Нет смысла вытаскивать самые старые опоры, он это прекрасно знает. Это опасно. Опоры поставлены не просто так, для этого были серьезные причины, черт возьми!

Он закашлялся. Проклятая пыль.

– Не пыли, Март, ради бога, старик.

– Прикрой нос, Джако, – проворчал Мартин.

– Не бери на себя заботу об опорах, сынок. Они есть, правда? И все тут, – ответил отец. В свете ламп на их лица цвета сепии ложились глубокие тени.

Они прошли еще милю, уже под морем. Да, отец будет хорошим крепильщиком, хотя мысль об этом застряла у Джека в горле вместе с проклятой пылью. Март будто читал его мысли, когда сказал:

– Ну что, Боб, тебя уже приняли в Клуб Брамптона?

Он слушал, как отец проворчал в наступившей тишине:

– Придется вступать, а почему нет? Я буду знать все, что происходит, и какие планы в голове у администрации.

Остальные кивнули, и заговорили о голубях, метании колец, гончих собаках и рисовании. Джек и Мартин продолжили обсуждение будущих переговоров о переходе на восьмичасовую смену, которые должны начаться в январе 1910 года.

Джек бурчал:

– Погоди, вот увидишь, Брамптон урежет сдельные расценки, как только сократит часы в смене. Он только и ждет повода, чтобы это протащить. Не знаю, чего все орут про либералов и их налоги. Все, чего им будет недоставать, они возьмут с нас. Это ж будет совсем другой разговор, если налоги пойдут им, черт бы их побрал, а не на пенсии и лечение для нас. То есть, если Закон о национальном страховании пройдет, они его тут же выпрут. Или мне следует с шиком сказать «отвергнут»?

– Давай-ка думать о чем-то одном, старик. Прямо сейчас важно, что будет со сменами, – проворчал Мартин. – Правительство задумало помочь рабочим. Конечно, они это делают при помощи урезания часов, но нам нужны деньги как за двенадцать часов. Здорово, что твой отец сможет увидеть их кухню изнутри. Мы, может быть, услышим что-нибудь полезное, что стоит передать Джебу.

Джек кивнул.

– А Джеб скормит это агентам профсоюза. Они и ведут переговоры.

– Ага, но они должны спросить у нас, прежде чем дать свое согласие, так, старик?

Джек пожал плечами.

– Бог его знает. А если нет, пойдем на принцип и будем бастовать? И что, мы победим? Черта с два.

Они увидели, что Боб повел Томаса и Джорджа к их участку, и замолчали. Присев на корточки, они ожидали, пока те пройдут. Джек поставил лампу на землю и дотронулся до кончика носа. Веки над заплывшими глазами покрылись пылью, но в самих глазах ее не было.


Мартин пробормотал:

– А ты не думаешь, что Ублюдок Брамптон сам займется распределением участков?

Он прислонился к стене, сидя прямо на земле, а не на корточках. Пару лет назад на ногу ему упала опора, с тех пор сустав плохо сгибался, и ему приходилось давать ноге отдых всякий раз, когда это было возможно. Боб вернулся, и они, кряхтя, поднялись и пошли дальше. Джек шел рядом с Мартином, взяв его за руку. Слова марра продолжали звучать у него в голове. Ему никогда не приходила в голову эта мысль.

– Он сам займется жеребьевкой? Но ни один хозяин шахты никогда не брал это на себя и не будет. В этом же и есть демократия в действии, в распределении, старик. Мы тянем жребий, кому где работать, и ни одна шишка тут не может вмешаться. Или тогда забастовка.

Джек устремил взгляд вперед. Жеребьевка – это шахтерская традиция, она незыблема. Каждый квартал они собирались в «Читальне» и тянули жребий. Именно так двое марра получали участок в шахте, и владелец шахты тут вообще ни при чем. Здесь решают они сами и Госпожа Удача. Не повезло с хорошим пластом в жеребьевке сейчас, тебе может выпасть лучший участок в следующий раз. И он сказал:

– Жеребьевка – это святое.

Мартин сплюнул в темноту – свет лампы мельком осветил прошмыгнувшую мимо огромную крысу.

– Попал в гадину.

Несколько человек сзади, те, кто еще не отошел к своим рабочим местам, засмеялись. Джек подтолкнул его и сказал через плечо:

– Этот мерзавец скоро будет у себя на ремне насечки делать. По числу попаданий в крыс.

Мартин встряхнул руку, так что лампа покачнулась, отбрасывая по сторонам причудливые тени.

– Ага, очень может быть. А если ты не заткнешь свой фонтан длинных слов, нам придется сделать насечки у тебя на языке. Много читать под одеялом вредно для глаз, парень, ослепнешь.

Сзади засмеялись Бен и Сэм. Они продолжали идти по неровной поверхности, и когда попадали в выемки, вверх вздымались клубы пыли. Потолок понижался, и им приходилось сутулиться. Для шеи это просто убийственно. Становилось все жарче.

Боб с двумя другими шахтерами свернул налево к их участку.

– Идите дальше, я догоню.

Потолок продолжал понижаться по мере того, как они продвигались вперед. Лампы светили неярко, но достаточно, чтобы видеть проход.

– О чем задумался? – пробурчал Мартин.

– Да все о том же. Шакалята откроют пасть еще шире в будущем году, если мы не добьемся своего в этой сделке, – ответил Джек.

Отец догнал их, когда потолок понизился еще больше, и им пришлось согнуться пополам, раскидывая во все стороны засохшие комья угольной кашицы, и хотя они чертыхались, но старались делать это, не открывая рот, чтобы пыль не попадала им в горло при вздохе. Джек тем не менее рискнул:

– Может, Джеб поучаствует в разговоре в конце смены, когда мы пойдем на выход, – и тут же замолчал, поперхнувшись пылью.

– Ладно, парень, – отозвался Льюк. – Встретимся потом.

И вместе со своим марра они отделились от остальных и пошли к своему участку.

Здесь, внизу, стояла адская жара. Джек чувствовал, как пот ручьем стекает со лба и капает на землю. Он усмехнулся. Неплохая мысль – залить потом пыль. Нос по-прежнему болел, но ему не привыкать, все это будет происходить и дальше, если он хочет продолжать участвовать в боях. А он должен. Уже не так далек тот день, когда они смогут, по их расчетам, заплатить цену, требуемую за дом Фроггетта. Ладно, они еще не накопили всю сумму полностью, но им это по силам. Взять хотя бы бой во время вечеринки. Он получил пять гиней. Вполне возможно, что будут и другие такие же призы, да если еще прибавить заработок Эви…

Отец протиснулся вперед, тяжело дыша.

– Дай-ка я пройду. – Он, как и все они теперь, шел, согнувшись пополам, и все-таки они терлись хребтами о потолок, срывая болячки со спин. Да что тут нового? А отец энергично взялся за дело. Крепильщиками должны быть люди неравнодушные, способные серьезно относиться к вопросам безопасности шахтеров.

Бен крикнул:

– Эй, вы там, я что, сам с собой говорю? Или я должен жрать вашу грязь и радоваться? Там, впереди, поднимайте ноги, черт бы вас побрал! Что тебе, Сэм?

Его брат огрызнулся:

– Заткни пасть – и не будешь давиться пылью.

Отец уже добрался до поворота к участку Джека и Мартина. Теперь он уже опустился на корточки. Джек сделал то же самое, и когда он согнул ноги, поясница у него заныла. Мартин тяжело дышал – должно быть, нога мучила его, но он, как всегда, не издал ни звука. Теперь они передвигались ползком. Отец проверял опоры пласта – впереди потолок немного повышался. Он стоял на коленях – именно так работают отбойщики. Джек внимательно следил за ним. Может быть, эту смену они будут работать лежа на боку. Все зависело от того, сколько они смогут отколоть от пласта.

– Мартин, Джек, давайте сюда. – Боб указал пилой на обе стороны прохода. – Я пошлю за другими опорами. Вам нужно будет установить их, по мере того как вы будете прорубаться дальше. Откатчики должны будут пропихнуть сюда бадьи и оставить вагонетки позади, там, где хватает высоты. Это вас задержит, имейте в виду, но не вздумайте, черт побери, рисковать. Слышите?

Он взглянул вверх, на кровлю.

– А теперь оба уйдите.

Они отодвинулись в сторону, и он принялся проверять прочность креплений.

– Так, парни, здесь все прочно и безопасно.

Джек и Мартин усмехнулись, переглянувшись. Это что-то новенькое – в шахте, внизу, и прочно и безопасно? Отец понял их сомнения и, пожав плечами, добавил:

– Следите, чтобы все так и оставалось.

Пробираясь мимо Джека, он стиснул ему плечо.