Ярость

– А он что здесь делает? – спросил он у Веллера.

– Любит поесть, так же как мы, – ответил Веллер. – Ты же не думаешь, что я позвал его специально, чтобы взять у тебя интервью или вроде того? Я ведь понятия не имел, чем ты занимаешься… К тому же я не такой человек.

Хуберкран не утратил настороженности, но примирительно улыбнулся. Потом тихо продолжил:

– Этот позолоченный ангел из министерства внутренних дел…

– Нюссен?

– Да, точно. Он будет передавать деньги. А мы должны проследить, чтобы никто не стибрил у него десять миллионов.

– Или чтобы он сам с ними не удрал, – пошутил Веллер.

Но Хуберкран не стал над этим смеяться.

Криста Ихбен принесла две порции капусты. Собеседники немного помолчали и принялись за еду. Веллер решил, что семга удивительно хорошо сочетается с капустой, и восхитился изобретательностью Функе.

Хуберкран жадно накинулся на еду. Он наколол на вилку куски пинцеля, копченой свинины, грудинки и салями и еще положил сверху капусту. Веллер засомневался, сможет ли Хуберкран достаточно широко открыть рот, чтобы запихнуть туда эту порцию.

Набив рот, Хуберкран промычал:

– Господи, превосходно, просто превосходно. Вообще-то, я больше люблю рыбу, но в Остфризии приходится…

У Хуберкрана зазвонил мобильный. Он сразу уронил вилку в капусту и поспешил ответить. Коротко извинившись, он отвернулся от Веллера и приложил телефон к уху.

– Да? Понял… Вокзал Норден… Сейчас буду…

Хуберкран снова повернулся к Веллеру:

– Прошу прощения. Мне пора. Ты не мог бы дождаться счета? Еще увидимся!

Он был уже возле двери.

Веллер вышел вслед за ним. Он увидел, как уезжает машина, которую Хуберкран припарковал прямо возле ресторана.

По лицу Хуберкрана Веллер понял, что началось. Он позвонил Анне Катрине.

– Шоу начинается, Анна. У Хуберкрана темно-синий «БМВ», франкфуртские номера, GR771. Нюссен должен будет передать деньги. Он сказал, прямо сейчас, вокзал Норден. И могу поспорить, Нюссен живет в «Райхсхофе». Там всегда останавливаются чиновники его уровня.

– Спасибо, Франк, – ответила Анна Катрина.

Он крикнул ей:

– Будь осторожна!

Но она этого уже не слышала.





* * *


Нюссен сидел в своем номере в «Райхсхофе» и смотрел новости по телевизору. Чемодан с десятью миллионами стоял возле двери. Серебряный «Самсонит Ультралайт» на четырех колесиках.

Нюссен еще никогда не видел столько денег сразу. Ему часто приходилось оперировать большими суммами, но деньги всегда были лишь виртуальными или в виде выписки со счета. Большую часть личных сбережений он держал на карте, и в кармане у него редко бывало больше ста пятидесяти – двухсот евро.

Было сложно поверить, что десять миллионов могут поместиться в такой чемодан. Он раздумывал, что скоро, несомненно, появится возможность анонимно переводить вымогателям деньги на виртуальный счет, и тогда подобные передачи навсегда останутся в истории, их можно будет увидеть только в кино.

Он заплел свои локоны в косу и размышлял, не отправиться ли вниз, чтобы съесть каре ягненка, когда раздался сигнал к действию.

Номера слева и справа были заняты его личной охраной. Они моментально явились к нему, двигаясь абсолютно синхронно.

Джеми, двукратный чемпион области по карате, не слишком удачливый в отношениях с прекрасным полом, уже несколько дней ходил с суицидальным выражением любовной тоски на лице, потому что возлюбленная порвала с ним по телефону. Она собиралась присоединиться к какому-то гуру, который хотел подарить человечеству свободу и счастье, а Джеми совершил роковую ошибку, назвав его тупым идиотом, которому он с удовольствием бы начистил рыло. С тех пор отношения дали трещину.

Нюссен уже знал эту историю наизусть, но ему нравился Джеми. Отчасти он видел в нем себя и общую драму поколения мужчин, неуверенных в собственной роли.

– Десять миллионов в региональном экспрессе, – ворчал Джеми, пытаясь скрыть, что он едва сдерживает слезы. – Нельзя было выбрать хотя бы междугородний поезд?

Они могли сопровождать его только до вокзала и должны были позаботиться, чтобы чемодан не украли по дороге. Но потом он был сам по себе. Во всяком случае, все должны были думать именно так.

Но там еще был Хуберкран со своими людьми. Об этом не рассказывали никому из местных. Министр внутренних дел учитывал вероятность присутствия вражеского агента, плюс было не до конца ясно, можно ли доверять Нюссену. Отец Нюссена потерял состояние на финансовых спекуляциях и был обременен большими долгами.






* * *


Анна Катрина выехала моментально. Она была очень благодарна Веллеру за информацию, хотя верила в нее с трудом. Несмотря на охватившую Анну Катрину ярость, в ней еще оставалось немного места для злорадства. Неужели вымогатель не знает, что региональный экспресс не проезжает ни одной станции? С Лера начинаются нерельсовые перевозки. Передача денег будет проходить при пересадке с поезда на автобус?

Мир казался ей анархичным коллажем. Она не знала, смеяться или плакать. Было ли все это какой-то изощренной уловкой или преступник был не знаком с местными условиями?

Поезд прибыл на вокзал Нордена с пятнадцатиминутным опозданием, потому что паром из Норденея привез на материк четыре сотни туристов, и большинство из них хотели ехать дальше на двухэтажном региональном экспрессе. Поезд был уже переполнен, когда прибыл в Норден. Только в первом классе оставалось еще несколько стоячих мест, но пробраться туда было большой проблемой. Проходы были заблокированы чемоданами, и туристы сидели прямо на лестнице.

Большинство были в хорошем настроении, а половина – почти пьяны. Пивные бутылки передавались по кругу, и где-то хлопнула в потолок пробка из-под шаманского – звук немного напомнил выстрел, но вызвал всеобщее веселье.

Анна Катрина припарковалась возле «Бургер Кинг» и попыталась всматриваться в лица. Но вокруг было слишком много людей.

Она не нашла Хуберкрана. Зато повстречала двух друзей своего сына, чьи имена вспомнить не смогла – это ее немного задело.

Пожилая супружеская пара испугалась переполненного поезда. Они решили, что лучше остаться еще на одну ночь у сына и попробовать уехать завтра.

Анна Катрина увидела Нюссена, он пытался пробраться в первый класс и, поблагодарив, отказался от глотка пива, предложенного ему одним из фанатов «Боруссии-Дортмунд».

С одной стороны, Анне Катрине было не по себе в таком переполненном поезде, но, с другой стороны, она знала, что в толпе ей будет легче всего оставаться незаметной. Возможно, вымогатель хотел воспользоваться этим преимуществом. И тогда она поняла, что они имеют дело с профессионалом, который выбрал этот поезд неслучайно и точно знал, что здесь будет твориться.

Нюссен стоял, широко расставив ноги над чемоданом, с наушником в ухе, чтобы оставаться в доступе по телефону. Вскоре после Эмдена он получил указание отнести чемодан в туалет и там его поставить.

На словах это было легко, но на деле – практически невыполнимо, потому что путь к туалету был заполнен людьми. Нюссен попросил пропустить его, и все с готовностью согласились, но предложили ему лучше не брать с собой чемодан. Какая-то дама лет сорока, чьей красоте позавидовала бы сама Мэрилин Монро, улыбнулась и попыталась его успокоить:

– Просто оставьте чемодан здесь. Я за ним присмотрю. Если позволите, я даже на него сяду. Он выглядит очень устойчивым.

Она явно не привыкла получать от мужчин отказ, и Нюссену было очень тяжело ответить на ее дружелюбное предложение твердое «нет». Вместо этого он высоко поднял чемодан. Сейчас от четырех колес не было никакого проку. Он положил его на плечо и принялся балансировать между пассажирами.

На лестнице он снова столкнулся с фанатами из Дортмунда.

– Что такое, дед? Проблемы?

– Может, лучше выпьешь глоточек? Судя по твоему виду, тебе не помешает.

В этот раз сказать твердое «нет» не составило Нюссену труда. Наконец он добрался до туалета. Вход преграждала детская коляска. Увидев его с серебряным чемоданом на плечах, ребенок сразу начал рыдать.

Фанат «Дортмунда» крикнул ему вслед:

– Это не рюкзак! Ты что, этого не заметил?

Рубашка Нюссена насквозь промокла от пота. Вряд ли это останется незамеченным, подумал он, и мысль о том, что вся эта история может оказаться трещиной в его карьере, а не стартовым выстрелом перед новым уровнем, окончательно лишила его мужества.

Туалет был занят.

«Если я сейчас еще начну ломиться в дверь, – подумал он, – то все окончательно убедятся, что я идиот».

Дребезжащий голос снова зашептал ему на ухо:

– Теперь ты зайдешь туда и закроешься. Открой шкаф для бумажных полотенец и возьми инструмент. С его помощью нужно вскрыть окно.

«Ага, – подумал Нюссен, – значит, я должен буду выбросить деньги из окна туалета на ходу поезда. Умно. Поэтому был нужен такой прочный чемодан. Надеюсь, я смогу протолкнуть его в окно».

Туалет наконец освободился, но Нюссена крепко схватил за плечо бородатый остфризец с пивным животом:

– Но-но, соблюдайте порядок очереди! И он тут определяется не по красоте, а тогда уж по весу.

Он оттолкнул Нюссена и протиснулся в туалет.

Гимнастка с волосами, напоминающими спагетти болоньезе, попыталась уладить зарождающийся спор:

– Он действительно пришел раньше. Я тоже жду уже какое-то время.

Нюссен решил говорить начистоту:

– Юная леди, надеюсь, вы не будете против, если я пройду перед вами… Боюсь, я уже не в силах терпеть.

– Нет, – ответила она, – конечно, идите. Я все понимаю. У моего папы тоже проблемы с простатой.

Мучения Нюссена длились бесконечно. Секунды ожидания растягивались в долгие часы, и он не мог избежать взглядов этой девушки, глядевшей на него с сочувствием, словно медсестра в начале смены на своего любимого пациента.