Как обмануть смерть

Я спрятала Аврору и Джозефа в своей комнате, поинтересовалась у Фина, чем он предпочитает завтракать — после его веселого смеха, когда спросила, не возражает ли он против яйц, решила, что нет — и затем начала следить за дверью ванной, как только вода прекратила шуметь. Подождала. Дверь открылась, и из нее высунулся Вайят с влажными волосами и полотенцем, обернутым вокруг талии. Я схватила его за руку и выдернула из облака пара.

— Эви, где?.. — Он забыл про свой вопрос, когда я затащила его в комнату Алекса и закрыла дверь. — Что ты делаешь?

— Не хотела, чтобы ты разозлился у них на глазах, — ответила я.

— Разозлился на что? И кто это они? — он скрестил руки на голой груди, напрягая накачанные мышцы. Вода тонкой струйкой стекала с его черных волос на плечи и грудь. Мне хотелось протянуть руку и стереть её. Боже, как хорошо он выглядит в полотенце.

Он переступил с ноги на ногу, и я подняла голову, встретившись с ним взглядом. Там горело любопытство, а также что-то ещё — что-то, не имеющее никакого отношения к моим новостям и всецело связанное с моей близостью к его почти обнаженному телу. Полотенце казалось теперь таким жалким барьером между той частью меня, которая вожделела его…

Сосредоточься, Эви! — Я только что узнала, чего хочет Финес.

Вайят изогнул бровь. — И чего же?

Я рассказала о своем разговоре с Фином и о наших новых гостях, исключая только причины, по которым приняла это предложение. Мне не нужно вдаваться в подробности; Вайят знал меня достаточно хорошо, чтобы понять, почему я согласилась. Он слушал, не перебивая, с почти нейтральным выражением лица, пока я не остановилась.

— Ну? — не выдержала я после нескольких секунд молчания.

— Думаю, это серьезно подрывает твои планы относительно двухнедельного сна, — ответил он.

Я нахмурилась. Ткнула его под ребра. Он ухмыльнулся и отступил подальше от меня. — Серьезно, Вайят. Что ты думаешь?

Он улыбнулся, и я растаяла от его улыбки. — По-моему, — сказал он, — ты потрясающая. После всего, что тебе пришлось пережить за последнюю неделю, после всей этой лжи, потерь и боли, ты всё ещё хочешь помогать другим. Хочешь загладить свою вину за то, что не в твоей власти было предотвратить.

Вайят шагнул вперед, оказавшись лицом к лицу со мной. Левой рукой обхватил мою щеку. Прижавшись к нему, снова остро ощутила его ненадежно запахнутое полотенце — и мое ненадежное состояние ума. Напряглась.

Зажатая между желанием и страхом, я не выбрала ни того, ни другого. Сейчас — работа. А мы — потом.

— Они почти вымерли. Я не могу этого допустить.

— Я все понимаю. И именно поэтому я люблю тебя.

Выражение моего лица никак не изменилось. Но сердце (если такое вообще возможно) дрогнуло — просто трепет, который поразил меня так же сильно, как удар боксера. Он уже говорил это раньше, так почему же теперь меня это так напугало? Это не имело… нет, это совершенно логично. Я всё ещё пыталась справиться с теми отголосками Чалис, которые присутствовали в моем подсознании, влияя на мои воспоминания и реакции. Её физическое влечение к Вайату соединилось с моей личной историей с ним и создало нечто мощное. Что-то, что мне трудно игнорировать, даже сейчас. То, что я не решалась принять, не желая получить слабые стороны натуры Чалис — стороны, которые не хотела иметь. Никогда.

Мне сложно было выразить словами свои чувства или страхи. Я не могла повторить слова, которые уже сказала однажды. Они застряли у меня в горле, густые и удушливые. Сглотнула и повернула голову достаточно, чтобы коснуться губами ладони Вайята.

— Эви, я перестану повторять это, если тебе неловко. — Он говорил с таким добрым юмором и полным отсутствием здравого смысла, что я улыбнулась.

— Нет, никакой… — мое незапланированное опровержение прервала мелодия, раздавшаяся в районе задницы. Несколько аккордов чего-то громкого, хаотичного, вероятно, популярного у людей, идущих в ногу с современными музыкальными тенденциями. Я вытащила сотовый телефон из заднего кармана джинсов и проверила дисплей на передней панели. Кисмет. Она забила свой номер в этот телефон. Интересно. Придется заглянуть в адресную книгу и посмотреть, кто там ещё есть.

— Собираешься ответить? — поинтересовался Вайят.

— Полагаю, что должна. — Я открыла его, он был меньше и тоньше, чем привыкла, и нажала «ответить». — Стоун.

— Это Кисмет, — услышала я. — Мне нужно, чтобы вы приехали в больницу Святого Евстахия, четвертый этаж, палата 419.

— Зачем? — Как только спросила, то сразу поняла. Не знаю как, но никто, о ком бы я переживала в данный момент, не находился в больнице. — Речь о Руфусе, так?

— Да.

Вайят напрягся всем телом.

Мой желудок рухнул вниз. — Он что, умер?

— Ещё нет. Давай быстрее, Стоун.

Она отключилась прежде, чем я успела её расспросить. Я позволила телефону выпасть из руки. От союзника к врагу, от врага к другу, Руфус Сент-Джеймс несколько раз рисковал своей жизнью, чтобы помочь мне. Имея больше жизней, чем кошка, опытный куратор выжил, получив пулю от полукровок, только чтобы чуть не погибнуть в огне, устроенном… Ну, это еще предстояло выяснить. Но у меня имелись свои подозрения.

— Эви?

Положила телефон обратно в карман и начала рыться в комоде Алекса в поисках одежды. Она немного великовата, но ничего не поделаешь. — В больнице, где лежит Руфус, что-то происходит, но Кисмет не хочет вдаваться в подробности. — Я нашла пару джинсов и чистое поло — боже мой, неужели Алекс носил только это? — и швырнула их в Вайята. — Одевайся. Нам нужно идти.

Он так и сделал, без всякого стыда уронив полотенце. Я отвела взгляд и осмотрелась, впервые увидев спальню Алекса. Такая аккуратная и чистая, в простых цветах и текстурах. Почти безликая. Очень непохожая на человека, с которым я познакомилась, который казался таким сложным и страстным. Снисходительным. Защищающим.

Вайят щёлкнул пальцами перед моим лицом. — Эй, ты где витаешь?

Я моргнула, глядя на него. — Извини, нигде. Пошли.

Снаружи пахло жареным мясом и кофе. Я с отчаянием посмотрела на сковороду, из-под крышки которой теперь валил пар, и на коробку с яйцами, стоявшую на столе рядом с плитой. Фин сидел за стойкой рядом с раковиной, держа в одной руке лопатку, а в другой — кружку с кофе.

— Тебе придется убрать наш завтрак в холодильник, — сообщила я. — Срочный вызов. Мы должны немедленно идти.

Такой поворот событий, похоже, ничуть не смутил Фина. — Я так понимаю, что-то случилось, — мягко сказал он.


— Ага. — Я прошествовала на кухню и начала рыться в шкафах, пока не нашла коробку с печеньками для тостера*. Наморщила нос. По крайней мере, их не надо размораживать. —-----------------------------------------------------*«Поп-тартс» (англ. Pop-Tarts) — название популярного печенья, наиболее популярный бренд компании Kellogg. Сладкая двухслойная начинка «Поп-тартс» обёрнута тонким слоем печёного теста. Несмотря на то, что печенье «Поп-тартс» продаётся уже пригодным для употребления в пищу, рекомендуется подогревать его в тостере.

-------------------------------------------------------

— Ты предпочитаешь есть их, а не бифштекс и яйца? — удивился Фин.

— Абсолютно нет, но терпеть не могу наполовину размороженные бифштексы с кровью, а мы не можем ждать, пока они приготовятся. — Я схватила две пачки печенья. — Если я ничего не съем, то потеряю сознание, а это никому не поможет, так что мне остаются холодные, сухие штуки с имитацией клубники.

Вайят поймал пачку, которую я бросила в него. — А как насчет тачки? — вспомнил он.

Дерьмо. — Думаю, может, у Чалис была собственная машина? Автомобиль Алекса мы бросили на той железнодорожной станции. — Но даже если она припарковала машину где-нибудь поблизости, у меня всё равно нет ключей.

— Как думаешь, мы сможем поймать такси поблизости?

— Если только вызывать по телефону. Сомневаюсь, что они рыщут по этому району в поисках клиентов.

— Есть телефонная книга?

Я закатила глаза и прошла мимо него. — Забудь об этом. Мы поедем на автобусе.

— На автобусе?

— Ага, я видела автобусную остановку примерно в квартале отсюда.

— Ты серьезно?

— Совершенно серьезно. — Я присела и надела пару серых кроссовок для бега, которые, должно быть, принадлежали Чалис. — Ты идешь или как?

Когда он приблизился, я бросила пару туфель Алекса в его сторону. Вайят поймал их и быстро надел, туго затянув шнурки. Он выглядел немного странно в слишком больших ботинках и брюках, туго стянутых вокруг талии, но переживет это унижение. Я оглядела его со всех сторон, едва заметив Фина, который наклонился над стойкой, чтобы посмотреть на нас.

— Пусть остаются здесь, — сказала я. — Мы вернемся, как только сможем. — Оставить Джозефа и Аврору в незащищенной квартире совсем не тот поступок, какой я представляла себе в качестве их защитника, но другого выбора я просто не видела. Таскать по городу очень беременную оборотня-птицу, пока я занимаюсь старыми делами, — это не выход.

— Ты не забудешь своего обещания, — проговорил Фин. Это был не вопрос.

— Я дала тебе свое слово.

Он кивнул и вернулся к приготовлению завтрака. Что-то в его голосе и в том, как хладнокровно он отреагировал на наш внезапный отъезд, меня тревожило. Так спокойно всё воспринял, не выразив никакого удивления. Пока мы с Вайятом шли по коридору к лифту, я никак не могла решить, кого же я видела в Финеасе. И это ещё больше выбило меня из колеи.

Наша поездка на автобусе была короткой, но времени хватило, чтобы съесть слишком сладкую выпечку, и закончилась в двух кварталах от Черной реки. Постоянные остановки и старты серьезно тормозили нас. Однако, Мерси-Лот был хорош для того, чтобы поймать такси в дневное время, что мы и сделали без особых проблем, и продолжили наш путь через центр города к самой большой и старой больнице города.

Больница Святого Евстахия находилась на западном берегу реки Анжан, примерно в миле к северу от того места, где она соединялась с Черной рекой. Самая старая часть комплекса представляла собой выцветшее кирпичное здание, в котором в основном размещались административные помещения. Полдюжины других, более новых строений выросли вокруг него за эти годы, придавая вид университетского городка, а не большой действующей больницы.

Такси высадило нас у главного входа. Впечатляющие стеклянные двери отражали утренний солнечный свет и скрывали внутреннюю активность. Я сделала два шага по бетонному тротуару и замерла. Волосы у меня на затылке встали дыбом.

— Что такое? — спросил Вайят, стоя плечом к плечу со мной.

— Мне это только что пришло в голову, — проговорила я, моргая на свое отражение в этих блестящих дверях. — В последний раз, когда была здесь, я сбежала из морга в огромных спортивных штанах, а потом угнала машину врача.

— Ты угнала машину?

Мне стоило опустить эту деталь? Возможно. Похоже, это единственное, на что он обратил внимание. — Что ещё важнее, Вайят, по крайней мере, двое из здешних докторов видели во мне холодный, замерзший труп, а затем ходячего, говорящего, живого человека.

— Тогда мы будем держаться подальше от морга.

— Легче сказать, чем сделать, если один из этих докторов решит прогуляться.

— Эви, это самая большая, самая загруженная больница на тридцать миль вокруг, и сотни людей приходят и уходят. Шансы нарваться на двух медиков посреди всего этого ничтожно малы.

Я застонала: — Только не сейчас, когда ты сглазил нас своими словами.

Он слегка подтолкнул меня локтем. — Пошли уже. Мы зря теряем время.

Моя настороженность не ослабевала, пока мы шли через вестибюль к ряду лифтов. Сильный запах дезинфицирующего средства преследовал нас повсюду, иногда смешиваясь с запахом чьего-то лосьона после бритья или тела. У лифтов мы присоединились к другой молодой паре, которая стояла, нервно вцепившись друг в друга. Подошла пожилая женщина и скрюченным пальцем нажала на уже зажженную кнопку. От нее исходил запах виски.

Лифт прибыл, и из него вышли с полдюжины пассажиров. Мы шагнули внутрь и продвинулись вперёд, чтобы остальные могли зайти. Вайат нажал на кнопку четвертого этажа, молодая пара — пятого. Любительница виски просто стояла, слегка сгорбившись. Когда двери начали закрываться, раздался голос из вестибюля: — Придержите лифт!

Молодой человек нажал кнопку «Открыть», и двери разъехались. Женщина, у которой я успела рассмотреть только голубой халат и рыжие волосы, остановилась рядом со старухой, прижимая к груди стопку медицинских карт.

— Спасибо, — поблагодарила опоздавшая.

Я вздрогнула. Разинув рот, смотрела на её наклоненный профиль, едва различая подбородок и нос. Но я никогда не забуду этот голос. Другой врач называл её Пэт. Вот тебе и ничтожные шансы Вайята.

Пэт повернула голову в нашу сторону. Дерьмо. Я схватила Вайята за плечо, развернула его лицом к себе, положила голову ему на грудь и начала притворно плакать. Он напрягся, вероятно, не понимая, что со мной происходит, и обнял меня за плечи. Я не обращала внимания на тепло его объятий и нежные поглаживания моей спины и вместо этого сосредоточилась на том, чтобы вызвать хорошие слезы. Просто чтобы добавить немного реализма в это действо.

Но никак не предполагала, что мои мысли будут об Алексе. Настоящие слезы обожгли мне глаза и сжало горло. Господи, неужели я ещё не выплакалась за десятерых человек? Нет, это больше, чем просто мое горе по Алексу. Чалис тоже скучала по нему.