Конец радуг

– Разумеется, – продолжал голос, – это всего лишь приближение к идеалу.

– Готов побиться об заклад. – Роберт с трудом сдержал улыбку. Незнакомец говорил доверительным, проникновенным тоном, но почти каждая его фраза носила оттенок легкой издевки. Приятно поговорить с собеседником, психологически столь близким тебе. Он обернулся и взглянул в пустоту. – Покажись, парень. Ты со мной в игры лучше не играй.

– Я не играю в игры, приятель. – Реплика начиналась как сердитая отповедь, но потом вернулось покровительственное добродушие. – Ваш случай весьма интересен, Роберт Гу. Я привык манипулировать людьми, но обыкновенно делаю это через посредников. Я слишком занят, чтобы напрямую болтать с обитателями придонных слоев. Но вы меня заинтриговали.

Роберт притворялся, что смотрит матч, но голос не умолкал:

– Мне ведомо, что вас гложет. Я знаю, как вы страдаете от того, что больше не способны писать стихи.

На сей раз Роберт вздрогнул от изумления. Незнакомец-невидимка тихо хмыкнул; он каким-то образом отличил его движение от обычных подергиваний.

– Не старайтесь. Своих реакций не скроете. Медицинские сенсоры на территории школы так хороши, что с тем же успехом вы могли бы сидеть здесь подключенным к детектору лжи.

Нужно просто встать и уйти. Вместо этого он продолжал еще несколько мгновений смотреть «футбол». Потом, тщательно следя за своим голосом, ответил:

– Тогда вы сознаетесь в преступлении.

Опять хмыканье.

– В каком-то смысле да, хотя преступление мое состоит в более искусном владении сетевыми технологиями. Если угодно, считайте меня высшим существом, вооруженным всеми инструментами, с помощью которых смертные сделали этот ландшафт сообразительнее.

Это, наверное, школьник. А может, и нет. Возможно, посетитель решил скрыть свое присутствие потому, что даже виртуальное появление его на территории школы сулит проблемы с законом. Роберт передернул плечами.

– С удовольствием расскажу о вашем «более искусном владении сетевыми технологиями» всем заинтересованным лицам.

– Вы не сделаете этого. Primus[19], полиции меня ни за что не разыскать. Secundus[20], я могу возвратить вам утраченное. Я могу вернуть вам потерянный поэтический дар.

Роберт был готов и уже сам издал убедительное хмыканье.

– А, – сказал голос, – как вы недоверчивы. Но вы начинаете мне верить! Вы лучше почитайте новости или просто ослабьте блокировщик рекламы. В старые времена атлеты принимали стероиды, а студенты закидывались амфетаминами. Эти препараты сулили, как правило, ложное превосходство. В наши дни существуют подлинно эффективные средства.



Мама дорогая, барыга! Роберт чуть не рассмеялся. Но потом подумал о себе, о своей гладкой коже, о том, как может бегать и прыгать, не слишком сбивая при этом дыхание. По меркам моей прошлой жизни то, что со мной случилось, уже волшебство. Если это барыга… что с того?

– А какая выгода от препаратов, способных вернуть дар всемирно известного поэта?

Роберт постарался придать своим словам заряд фривольности, потом осознал, как много выдает о себе. Возможно, это и неважно.

– Профессор, вы так старомодны. – Незнакомец помолчал. – Вон те холмы на юге видите? – Холмы, покрытые бескрайней застройкой. – В нескольких милях за ними – одно из немногих мест на Земле, где физическая локация еще играет роль.

– Университет Сан-Диего?

– Тепло. Я говорю о биотехнологических лабораториях, окружающих его кампус. То, что там происходит, абсолютно не похоже на медицинские исследования двадцатого века. Современные лекарства дают поразительные результаты, но зачастую – специфичные для индивидуальных пациентов.

– Исследования таким образом не окупишь.

– Поймите меня правильно: львиную долю барышей по-прежнему приносят препараты широкого спектра действия. Но даже в этом случае кастомный анализ необходим для учета побочных эффектов. И да, вы – одиночный случай. Лечение болезни Альцгеймера не всегда удается довести до конца, но ошибки носят идиосинкразический характер. В мире нет других великих поэтов с аналогичной проблемой. На сегодняшний день нет и лекарства от нее. – О, этот клоун умеет подмазать лестью беспардонную резкость. – Но в наш век, профессор, повсеместно распространены усилители кайфа, и многие из них эффективны в одиночных случаях. Существует шанс, и очень большой шанс, сделать так, что в лабораториях откроют нужное вам лекарство.

Волшебство. А что, если он на такое способен? Это ж будущее. А я снова жив, и возможно, что… Роберт почувствовал, как зарождается надежда. Он не мог ее обуздать. Сукин сын знает меня. И манипулирует, но это неважно.

– С кем же я имею дело, о Таинственный Незнакомец? – Этим вопросом он признавал свое поражение, но слова сами слетели с губ.

– Таинственный Незнакомец? Гм… – Пауза. Не иначе, этот недоучка ссылку смотрит[21]. – О, вы с первой же попытки угадали мое имя! Таинственный Незнакомец, так меня зовут. Отлично.

Роберт скрежетнул зубами.

– Я так понимаю, вы обещаете мне это в обмен на содействие в чем-то незаконном или опасном.

– Вполне незаконном, профессор. И до некоторой степени опасном. Для вас. Лекарство, необходимое вам, может потребовать вторжения на неизведанную медицинскую территорию. Однако игра вполне стоит свеч, вам не ка-жется?

Да!!!

– Возможно. – Роберт постарался не выдать своего напряжения и с деланым спокойствием оглядел пустоту позади. – А какова цена? Чего вы хотите от меня?

Незнакомец засмеялся.

– Не переживайте. От вас требуется всего лишь продолжать участие в том, что вы уже предприняли. А именно встречаться с приятелями в университетской библиотеке Сан-Диего. Поддерживайте их начинание.

– И я должен докладывать вам, что там происходит?

– О, приятель, в этом не будет необходимости. Аз есмь всеохватное облако знаний. Нет. Мне нужны ваши руки. Представьте, что вы андроид, некогда бывший поэтом[22]. Итак, профессор, по рукам?


– Я подумаю.

– Как только подумаете, заключим сделку. Я уверен.

– И чем ее подписывать, кровью?

– О, профессор, вы такой старомодный. Нет, не кровью. Еще нет.



Подполковник Роберт Гу-младший брал работу на дом. По крайней мере, так он думал о своих действиях, когда работал в часы, которые, по их с Элис мнению, вообще-то следовало уделять семье и Мири. Но Мири этим вечером самой было чем заняться по домашке, а Элис… ну ее очередное задание выглядело донельзя скверным. Она слонялась по дому с каменным лицом и отпускала колкости. Любой другой человек на ее месте уже бы умер или свихнулся. Она же каким-то образом держалась, зачастую вынужденная симулировать подобие настоящей своей личности, и не выбивалась из графика подготовки к очередной операции. Вот почему Корпус ее все пришпоривает да пришпоривает.

Боб отбросил эту мысль. Для такого самопожертвования есть причины. После Чикаго прошло больше десяти лет. Успешной ядерной атаки на США или другую страну блока не случалось больше пяти лет. Но угроза не отступает. Его продолжали преследовать кошмары про пусковые установки в том сиротском приюте Асунсьона. Про то, что он едва не предпринял, чтобы обезвредить их. Как всегда, Сеть полнилась слухами о новых технологиях, перед которыми померкнет классическое оружие. Несмотря на повсеместные меры безопасности, вопреки усилиям американцев, китайцев и индо-европейцев, риски продолжали накапливаться. И некоторым местам суждено засиять в темноте.

Боб продирался через доклады со свежими оценками рисков. Что-то назревает, и это что-то, возможно, куда ближе, чем Парагвай. А вот и реально скверная новость, двумя абзацами ниже: аналитики ЦРУ подозревают, что с этими злодеями каким-то образом стакнулись индо-европейцы. Иисусе! Если друг против друга интригуют сверхдержавы, как человечеству вообще надеяться выжить в этом веке?

За его спиной что-то шевельнулось. Отец стоял на пороге.

– Пап? – вежливо окликнул Боб.

Старик мгновение глядел на него. Боб придал контурную видимость стопке докладов.

– Ой. Извини, сынок. Работаешь? – Старик прищурился, рассматривая стол.

– Да, кое-что с работы прихватил. Не беспокойся, что размытым выглядит: это потому, что через домашнее меню недоступно.

– А. Я… Я тут подумал, не сможешь ли ты… ответить на некоторые вопросы.

Боб понадеялся, что ему удалось скрыть удивление. Такой несмелый подход у отца наблюдался впервые. Он жестом пригласил старика садиться.

– Да, конечно.

– Сегодня в школе… я кое с кем поговорил. Только голосом. Звонивший мог находиться где угодно, так?

– Да, – сказал Боб. – Но если он далеко, ты бы заме-тил это.

– Угу. Джиттер и задержки.

Он что, попугайничает? Жаргона нахватался? Прежний папа был технологическим невеждой. Бобу вспомнилось, как однажды, в эпоху очень тупых телефонов, папа принялся утверждать, что новый радиотелефон может послужить дешевой заменой мобильнику. Мать опровергла этот тезис, заставив Боба вынести радиотелефон на улицу и попытаться позвонить ей на домашнюю линию, отведенную для деловых переговоров. Она редко допускала такие оплошности: старик потом неделями ее гнобил.

Папа кивал собственным мыслям.

– Возможно, анализ таймингов многое прояснит.

– Да. Но среднестатистический твой соученик способен неплохо замести следы.

Не был бы таким мерзавецем, обо всем этом тебе бы рассказала Мири.

Старик отвел глаза. Вид у него был задумчивый. Чем-то встревожен?

– Пап, тебя в школе кто-то задирает? – Подумать только.

Роберт издал злобный смешок и стал похож на себя прежнего.

– Кто-то пробует меня задирать.

– Гм. Может, тебе лучше с учителями об этом поговорить. Ты им покажи свой эпифанический журнал. Стандартная проблема, они разберутся.

Ответной вспышки не последовало. Гу-старший серьезно кивнул.

– Знаю, что стоило бы. Я это сделаю. Но, ты же понимаешь, мне сложно. А ты, гм, долгие годы по работе распутываешь похожие сценарии, только чреватые смертельными последствиями. Так? Думаю, ты лучший эксперт по таким вопросам, какого я могу отыскать.

Впервые в жизни старик похвалил Боба за что-то, связанное с профессиональной деятельностью последнего. Это какая-то подстава!

Повисло молчание: отец выжидал с демонстративным терпением, а сын пытался придумать ответ. Наконец Боб рассмеялся.

– О’кей, но варианты, с какими сталкиваются военные, для тебя будут излишни, пап. Не потому, что мы умней миллиарда подростков, а потому, что у нас есть ОНА. Мы контролируем все железо на низком уровне.

Если не считать бутлегерских фабов и тех, кто злоупотребляет доступом к железу.

– Тот, с кем я говорил сегодня, отрекомендовался как «всеохватное облако знаний». Это грубость? Как много он может обо мне знать?

– Если этот чувак склонен к нарушению законов, то довольно много. Вероятно, он мог бы расковырять твою историю болезни, даже добраться до твоих разговоров с Ридом Вебером. Что же касается ежеминутного шпионажа… он мог вести повседневные наблюдения за тобой в общественных местах, хотя это зависит от твоих установок по умолчанию и плотности локального покрытия. Если у него на службе конфедераты или зомби, он может следить за тобой даже в мертвых зонах, хотя информации в реальном времени оттуда не получит.

– Зомби?