Конец радуг

Но после этого она замолчала.

Роберт наконец спросил:

– Ты что-то замышляешь или просто гуглишь?

Мири помотала головой.

– Н-ни то ни другое. Я пыталась кое-кому дозвониться… но мне не отвечают.

Ага!

– Мири, ты же знаешь, Хуан в Пуэбло у прадедушки. Может, он не все время носит.

– Хуан? Я ему бы не стала звонить. Он не слишком умный, а в Пильхнер-холле, когда приперло, толку с него было чуть.

– Ты не можешь знать наверняка!

– Я знаю, что спустилась в туннели одна.

– Мири, я разговаривал с Хуаном почти ежедневно с того момента, как записался в Фэйрмонтскую школу, и я уверен, что он бы тебя не бросил. Подумай, как все было в те моменты, которые ты помнишь. Вы двое наверняка часто общались, следя за мной. Не сомневаюсь, что он честно выполнял свою часть уговора. Он может стать тебе хорошим другом, и с ним ты тоже будешь общаться.

Мири тут же понурилась.

– Ты знаешь, что я не могу с ним этого обсуждать. Я бы и с тобой не могла, но ты и так в курсе.

– Это правда. Кое о чем ты с ним говорить не вправе. Но… мне кажется, он заслуживает лучшего к себе отношения.

Мири вскинула голову, посмотрела ему в глаза, но смолчала.

– Помнишь, я тебе рассказывал, что ты похожа на твою двоюродную бабушку Кару?

Мири кивнула.

– Ты обрадовалась. Но я думаю, ты в курсе, как я обращался с Карой. Это вроде инцидента с Эзрой Паундом, но повторялось снова и снова много лет. У меня не было шанса искупить вину; она умерла, когда была немногим старше нынешней Элис.

На глаза Мири снова навернулись слезы, но салфетки были под рукой.

– И я всю жизнь так прожил, Мири. Я женился на чудесной женщине, которая меня очень любила. Лена от меня натерпелась больше, чем Кара, и продолжалось это дольше. И хотя я потом ее выгнал, она в конце концов вернулась помочь мне в «Конце радуг». А теперь она тоже мертва. – Роберт опустил взгляд; на миг у него все вылетело из головы, кроме сожаления об утраченных возможностях. О чем бишь я? Ага. – И… мне кажется, ты обязана Хуану. Ты, конечно, обходишься с ним не так мерзко, как я. Но у тебя остаются шансы исправить положение.

Он посмотрел на Мири. Ее плечи обвисли. Девочка рвала салфетки в клочья.

– Мири, просто подумай об этом, ладно? Меня отсюда вперед ногами пока выносить не собираются.

Наконец она нарушила молчание:

– Роберт, ты когда-нибудь нарушал чистосердечное обещание?

А это еще откуда? Но не успел он рта раскрыть, как Мири добавила:

– Потому что я сейчас нарушила!

С этими словами она схватила коробку салфеток и вылетела из комнаты.

– Мири!

Но когда он выскочил в коридор, Мири уже исчезла в своей спальне.

Роберт на мгновение растерялся. Можно добежать до ее спальни и заколотить в дверь. Или послать сообщение.

Он повернулся, зашел обратно к себе – и увидел на столе, рядом с местом, где сидела Мири, золотистый огонек. Это был энум, открывавший канал ограниченного обмена сообщениями. Но Мири ему такой уже выдала, и не только такой. Он открыл золотой энум и посмотрел, что там.

Энум был настроен на Лену Льюэллин Гу.



Роберт просидел рядом с энумом почти полчаса. Он обследовал его. Изучил сопроводительную документацию. Все было так, как он и подозревал. Лена жива.

Физического адреса нет, но ей можно было отправить простое сообщение. У него ушло всего два часа на составление текста. Меньше двухсот слов. И были это самые важные слова из всех когда-либо написанных Робертом Гу.

Роберт в ту ночь не спал. Наступило утро, за ним день.

Ответа не было.






Эпилог




Прошло шесть недель.

Теперь Роберт чаще смотрел новости: жизнь научила его, что реальность кусается. Они с Мири сравнивали впечатления от увиденного. Рейды на окраинах мира, по-видимому, прекратились. Ходили слухи, что обнаружить ничего толком не удалось. Пробегали также слухи, а иногда и реальные новости, о скандалах в евросоюзовской, индийской и японской разведслужбах. Все сверхдержавы по-прежнему сильно нервничали из-за [вставьте здесь свою любимую сумасбродную теорию].

На домашнем фронте снова возник Боб! Из этого Роберт и Мири сделали вывод, что самые катастрофические теории, скорее всего, ошибочны. Другие же оставались неприятно правдоподобны. Боб действительно вышел из себя, узнав про Элис. В доме воцарилось напряжение. Роберт и Мири чуяли ожесточенную борьбу при закрытых дверях, выражавшуюся взглядами и многозначительными паузами. Мири годами училась расшифровывать такие сигналы. Она полагала, что Боб выразил протест докторам, что он пожаловался начальству. Но это ни к чему не привело. Элис продолжила тренировки.

В какой-то момент этой истории Хуан вернулся из Пуэбло. Мири о нем редко упоминала, но они снова стали общаться. Мальчишка теперь улыбался чаще.

Лена же… хранила молчание. Она была жива. Сообщения Роберта не отбрасывались, энум оставался доступен. Он словно говорил с безбрежной пустотой. Говорил и говорил, посылал сообщения ежедневно – и размышлял, что еще сделать.

Сю Сян уехала из «Конца радуг».

– Лена попросила меня уехать, – объяснила ему Сю. – Видимо, я на нее слишком надавила.

Но я теперь знаю, где она живет! Я могу туда отправиться. Я могу ей показать, насколько изменился.

А может, он тем самым лишь продемонстрирует, что изменился только в тех аспектах, которые для нее не важны. Поэтому Роберт избегал «Конца радуг» и не заглядывал туда через публичные камеры. Однако он продолжал писать ей. И часто размышлял вне дома, не наблюдает ли за ним, помимо спецслужб (эти-то наверняка, круглосуточно и ежедневно), еще кто-нибудь. И не простит ли она Роберта однажды.

Он с головой уходил в учебу. Столько всего нужно было узнать. А свободное от школы время отдавал Comms-R-Us. Они ценили его работу.

Спустя два месяца после Великого Библиотечного Восстания Роберт снова отправился в университет Сан-Диего. С Уинстоном и Карлосом он связь потерял. Если подумать, то это странно. Поначалу Клика сплела теснейший заговор, но после этого они перестали общаться. Простейшее объяснение? Всем им стало стыдно. Их самих использовали, под разными предлогами, и это чуть не привело к многочисленным людским жертвам. Да, это правда, но Роберт предпочитал другое истолкование, более странное и не менее неприятное: Клика была подобна детским тайным кружкам, где чувство локтя и близости рассеивается, стоит детским интересам переключиться на иные дела. Отчаяние, охватившее его в прошлом семестре, почему-то казалось таким далеким, словно происходило это в двадцатом столетии. Слишком много всего нужно выучить, сделать, испробовать, и у этих задач слишком мало общего с тем, что его раньше глодало.

В конечном счете именно проект для Comms-R-Us привел его обратно в кампус. Джиттер и задержки – обычные напасти видеопротоколов, для голоса все обстоит еще хуже, а о тактильных ощущениях и говорить нечего, там каюк. Робогаптики улучшались с каждым годом, но в сетевом режиме толку от них чуть. И Сomms-R-Us попросила Роберта проверить его безрассудную схему синхронизации на гаптиках.

По горячим следам библиотомной истории и беспорядков администрация университета завалила библиотеку деньгами. В некоторых аспектах здешние тактильные интерфейсы превзошли даже коммерческие образцы с «Пирамидального холма». Вопрос в том, как это совершенство по Сети транслировать? Он много читал, изучал гаптический дизайн, но все источники сходились во мнении, что пока замены непосредственному присутствию нет. Роберт поехал в УСД.



Два месяца. Не такой уж большой срок. Серверные стойки на северной стороне лектория имени Варшавского объединили. На месте факультета информатики возникло футбольное поле. Роберт понял, что это не результат разрушений при Библиотечном Восстании и высадке морпехов, а нормальная динамика редизайна любого современного учреждения.

Он двинулся по тропинке, петляющей среди эвкалиптов. Как всегда, на выходе из рощи открывался неожиданно обширный вид – на мили, до подножия гор, в которые упиралась равнина. И прямо впереди стояла Библиотека имени Гейзелей.

Это здание было старейшим во всем университете Сан-Диего; его, в числе двадцати процентов университетских построек, восстановили после Роуз-Каньонского землетрясения. Но ущерб той поры не шел ни в какое сравнение с последствиями беспорядков: спонсоры Клики буквально выкорчевали восточную сторону здания из земли. Любое другое здание кампуса после подобного издевательства снесли бы или, в случае исторической ценности, отреставрировали. С Библиотекой имени Гейзелей не случилось ни того ни другого.

Роберт прошелся вдоль северного крыла, мимо погрузочной платформы. Он видел снимки этого места сразу после беспорядков: полы качались и проседали, пожарные поспешно возводили контрфорсы на замену сгоревшим сервосистемам, по всей террасе валялись куски бетона двадцатого века.

Приметы катастрофы исчезли. Нависающие этажи снова выровнялись.

Университет не ограничился простой реставрацией. С запада библиотека выглядела почти не изменившейся, но над погрузочной платформой были заметны ощутимые искажения, а на восточной стороне величественные колонны здания грациозно выгнулись. Там, где эти колонны двигались с места, там, где «ступала» библиотека. У основания – трава и ровный бетон, плитками выложена тропинка в форме змея, ползущего к знаниям. Посмотрев вверх, можно было увидеть, как повторяет роскошный плющ бетонные изгибы. Там, где плющ обрывался, в колоннах виднелись полоски цветной гальки, подобные линиям раскола под нагрузкой в подсвеченном кристалле. А еще выше прямоугольник пола каждого этажа был немного повернут относительно нижнего яруса.

Роберт понял по спецификациям, что некоторые колонны – из углеволокна, внедренного в легкий композит. Но здание было таким же реальным и прочным, каким представлялось невооруженному глазу; более реальным, чем все остальные здания кампуса. И живым.



Он поднимался по лестнице, задерживаясь на каждом этаже, чтобы оглядеться. Вот домен Гачека. Воинствующие Библиотекари все еще здесь. Но я думал, их круг убеждений отсюда стерли? В других местах – диковинные создания, очевидно, скучеры. В эклектичной бессмыслице скучерских преданий он так и не разобрался. Он понятия не имел, как она уживается с библиотечными метафорами, но скучеры ведь «выиграли» сражение и завоевали библиотеку.

А в некоторых местах оба круга убеждений работали параллельно. Можно было выбрать любой или никакой.

Роберт сконцентрировался на ракурсах менеджмента и том, что было видно невооруженному глазу. В конце концов, он же сюда приехал тактильную поддержку изучать. Повсюду робогаптики, не в таком количестве, как на «Пирамидальном холме», но ассортимент немногим скуднее, и это на нескольких этажах единственного здания. УСД тратил на гаджеты колоссальные средства. Некоторые модели двигались самостоятельно, большинство же были смонтированы на определенном месте. Они работали быстро. Стоило Воинствующему Библиотекарю потянуться за образом книги, как робот перемещался в нужную позицию и менял поверхность там, где с ней должна была соприкоснуться рука.

Несколько мгновений Роберт простоял, наблюдая, как это происходит. Ничего подобного он невооруженным глазом раньше не видел. Когда студентка – а это была она, без прикрытия Воинствующей Библиотекарши – поворачивала книгу в руках, гаптики скоординированно переключались, ни на миг не теряя контакта и не ускользая из картинки, которую требовалось поддерживать. Когда книгу клали обратно на стол, гаптики мгновенно переходили к другим задачам, то бишь поддерживали какого-то скучерского пользователя в еще более замысловатых действиях.

Он поймал на себе взгляд девушки.

– Простите, простите. Я этого раньше не видел.

– Трагично, не так ли? – широко улыбнулась она.

– Да, гм, трагично. – Где-то на высоком протокольном уровне все это включало книги и содержимое книг. А на физическом… очаровывало… еще сильнее. Он бродил по библиотеке, уносясь мыслями далеко-далеко, раздумывая, как воспроизвести изящные танцы гаптиков на роботах, удаленных по Сети на заметное расстояние. Если на обоих концах игроки-люди, задача адски усложняется. Но если служба асимметричная, то, возможно…

– Профессор Гу! Посмотрите вверх.

Роберт вскинул голову на этот голос. Потолок наверху стал прозрачным, и потолок следующего этажа тоже. Точку зрения туннелировало на шестой этаж. Карлос Ривера смотрел на него с довольной улыбкой.

– Давно не виделись, профессор. Подниметесь?

– Конечно. – Роберт пробрался назад к лестнице. Там не было отвлекающей гаптики…