Коп из захолустья

Стараясь не крутить головой во все стороны, словно деревенщина на передвижной ярмарке, осматриваюсь. В таких местах мне бывать доводится нечасто. Сюда обычная полиция вообще редко попадает. Охраной и поддержанием порядка тут занимается частная охранная фирма. Причем, стоимость ее услуг в год, думаю, слегка превышает бюджет всей полиции Булыжника… За тот же период. Так что здесь по большей части тишина и покой. А парни с «медными жетонами»[69] заезжают только в случае чего-то уж совсем из ряда вон выходящего, вроде убийства. Ну, или вот такого как у нас сейчас «возвращения блудной дочери». А ничего так, миленько. Невысокие идеально постриженные живые изгороди, газоны, будто на дорогом поле для гольфа. Как я где-то прочитал много лет назад: «Настоящий английский газон – это самый обычный газон. Просто его ежедневно подстригают на протяжении последних двухсот лет».

Матерь божья, а кучеряво живут подполковники Сил планетарной обороны! Это вам не глянцевые и красивые, но все равно насквозь фальшивые дома высшего менеджмента рудных компаний. Там за милю понятно – новодел, дорогая, но мишура: заливные газобетонные стены, прикрытые сверху дорого выглядящим, но все равно поддельным пластиком под натуральный камень или кирпичную кладку. Тут же все обстояло совершенно иначе. От стоящего посреди ухоженной «английской» лужайки сингла[70] прямо веяло стариной. Думаю, лет этому домику, конечно, поменьше, чем атмосферному процессору, который превратил наш Булыжник в обитаемое место… Но совсем ненамного. Темный от времени кирпич, не удивлюсь, если стены целиком из него сложены, а не облицованы в один ряд поверху. Два этажа, штук пять спален и рабочих кабинетов, три-четыре полноценные ванные комнаты, и для хозяев, и для гостей, гараж на пяток автомобилей. Тысяч восемь квадратных футов площади. Стоит это, конечно, совершенно несусветных денег. Впрочем, сомневаюсь, что тут это кого-то заботит. Старое «семейное гнездо» тех, кто на Булыжнике считается нетитулованной аристократией. Старые семьи, старые связи, старые деньги… Все степенно и солидно. Теперь понимаю, какого дьявола Дженни понесло в веселую и разнузданную «Черную розу». От здешней чопорности и важности можно и на край Галактики сбежать ради буквально одного глотка свободы.

Выбравшись из машины, открываю перед Дженни дверь и предлагаю руку. К дому проходим по дорожке, отсыпанной крупной гранитной крошкой.

Входная дверь распахивается, едва я отпускаю кнопку звонка. Открыл сам хозяин, а не дворецкий или горничная, как я ожидал. Впрочем, у человека дочь сначала украли, а теперь – вернули. Вряд ли ему сейчас до тонкостей протокола.

– Детектив… эээ… – подполковник Грэм, уткнувшись взглядом в мой китель, явно забыл, о чем он только что говорил.

Да, вот именно на такой эффект я и рассчитывал. Будь я в штатском или в обычной полицейской форме, подполковник точно сейчас начал бы мною командовать, словно новобранцем на строевом плацу. Ну, или хотя бы попытался. Вот только я ему этот настрой сейчас сбил напрочь и явно вывел из равновесия. Теперь Грэм, словно боксер в нокдауне, пытается прийти в себя и сообразить, как со мной общаться. Ага, ты, конечно, «большой военный вождь», но и копы с «Серебряной звездой»[71] и «Пурпурным сердцем»[72] на кителе к тебе не каждый день в гости захаживают.

– Райан, – вновь напоминаю я хозяину дома свою фамилию и передаю снятую с головы фуражку удачно подошедшей горничной. – Старший детектив отдела тяжких и особо тяжких преступлений Нэйтан Райан к вашим услугам, сэр.

Думаю, Князь сейчас мною гордился бы. Что жест с фуражкой, что последовавший за ним полукивок, полупоклон, вышли настолько отточенными и естественными, будто я всю жизнь только так себя и веду.

– Рад приветствовать вас в моем доме, старший детектив Райан, – подполковник протягивает сухую и крепкую ладонь, которую я пожимаю.

Он явно пришел в себя и теперь пытается окончательно прояснить обстановку.

– Прошу прощения, Внешний Пояс или Белый Камень? Для Аркадии-Прим вы, уж простите, слишком молоды…

Да, во всех перечисленных им заварушках кровь лилась рекой. На Внешнем Поясе наши флотские крепко вломили окончательно распоясавшимся пиратам, хотя и сами кровью умылись. А на Камне морпехи объясняли чертовым янки, что такое «демаркационная линия». Тоже мясорубка была еще та. Интересно, сам он там бывал?

– К сожалению, сэр, не имел чести служить ни в Корпусе, ни во Флоте… Серый Фьорд.

На мгновение на лице Грэма появляется выражение недоумения, которое сменяется недоверием, а потом и удивлением.

– Даже так? Надо же… Да вы, молодой человек, не побоюсь этого громкого слова – легенда. Не предполагал, что вы служите тут, на Булыжнике. Думал, вам нашли место где-нибудь на Новой Аризоне.

– Я патриот, сэр. Меня и Булыжник вполне устраивает. Тут я родился и вырос. Тут мой дом.

– Что ж, позиция понятная и достойная уважения, – кивает Грэм. – И можете звать меня Фрэнком. Вы не просто зашедший по делу детектив местной полиции. Вы – человек, вернувший нам дочь.

Торжественность момента немного смазала Дженни, которая вдруг тонко пискнула «Мама!», и бросилась на шею высокой, стройной и, не смотря на годы, все еще очень привлекательной дамы.

– Моя супруга, Анджелина, – попытался представить нас подполковник. – Энджи, дорогая, это Нэйтан Райан…

Но женщинам уже явно было не до двух мужчин, демонстрирующих друг другу хорошие манеры. Там похищенная злодеями дочка домой вернулась, а тут мы со своими глупостями.

– Эээ, – Фрэнк пытается как-то сгладить неловкость ситуации. – Может, выпьете чего-нибудь?

– Ну, вообще-то я на службе…

– Бросьте, юноша, я по своей должности вообще при исполнении круглосуточно, и что теперь?

– A ne vipit’ li blagorodnim donam po stakanu irukanskogo?

– Что, прошу прощения? – не понял меня Грэм.

– Это цитата из одной очень старой русской книги. В смысле: «Почему бы хорошим людям и не выпить хорошего алкоголя?».

– Русские толк в хорошей выпивке знают, – согласился подполковник. – А у меня есть весьма неплохой односолодовый скотч. Пойдемте, молодой человек, выпьем по шоту[73] перед обедом.

Едва мы вошли в столовую, вновь мысленно поблагодарил судьбу за встречу с Князем и его маленькую причуду от скуки. И самого Князя за его советы и уроки, которые уже не раз мне в жизни помогли и, думаю, еще не раз пригодятся в будущем.

Одним словом, за накрытым по всем правилам этикета столом, чести Князя я не посрамил и своего достоинства не уронил. Не сутулился, скатертью рук не вытирал, десертной вилкой в стейке не ковырялся, бокалы под красное и белое вино не путал и локти на стол не ставил. Понятное дело, шучу и утрирую, но… Если бы не Князь, то потеряться среди всех этих вилок, ложек, ножей, тарелок и бокалов, каждый из которых – по свое блюдо или напиток, было бы элементарно.

Не стану врать, первые пару минут приходилось из всех сил напрягать память, изображая при этом на лице отстраненную невозмутимость. А потом в голове словно какой-то выключатель повернули, и все стало привычным и понятным, словно в кают-компании «Бесстрашного».

Даже хозяйка дома сделала мне комплимент, ненадолго оторвавшись от тихого разговора с Дженни, который они вели весь обед, почти не обращая внимания на нас с подполковником.

– Мистер Райан, должна сказать, что у вас просто безукоризненные манеры для…

Тут она запнулась. Интересно, что же сначала чуть не сорвалось у нее с языка? Надеюсь, что не «для простолюдина»? Шутка.

– Для обычного полицейского, вы имели в виду, мэм? – пришел я на помощь попавшей в затруднение даме.

– Именно, – лицо ее по-прежнему невозмутимо, но взгляд потеплел.

– О, это совершенно невероятная и при этом абсолютно правдивая история. Дело в том, что правилам этикета меня учил русский князь. Настоящий, даже приходящийся родственником правящей династии Российской Империи. Да, родство там довольно дальнее, но… Сами понимаете, там, где замешана кровь монархов, степень родства не так уж важна. Просто это родство либо есть, либо его нет.

– Ооо, – на меня с изумлением смотрят не только Дженни с мамой, но и прислуживающая за столом девушка-горничная.


Вот интересно, почему упоминание громких дворянских титулов приводит в такое возбуждение наших женщин? Я еще понимаю русских или, скажем, жителей Британского Содружества. У них все эти монархические заморочки, можно сказать, наследственные. Но у нас, или у янки, монарха над собою никогда не имевших и с самого основания тогда еще единого государства живущих при демократии? Наверное, это потому, что каждая девочка в детстве мечтала быть принцессой и замуж выйти за принца. Девочка вырастает, а вот мечта где-то в глубине души остается… Вот, скажем, пот же Фрэнк новость воспринял куда спокойнее. На лице вежливое удивление, но и только.

– Ой, Нэйтан, расскажи, пожалуйста! – похоже, я уже в который раз за сегодня умудрился удивить Дженни.

Ну, пока она с мамой шепталась, мы с Фрэнком почти все интересующие меня по расследованию моменты прояснили. Так почему не развлечь хозяев дома рассказом?

– Разумеется, мисс Дженни. Дело в том, что лет, примерно тринадцать назад…





Тринадцатью годами ранее…




Очнулся я от негромкого попискивания где-то за правым плечом. Приоткрыл глаза, оценил обстановку. Если я и в плену, то точно не у давешних янки. Те меня, помнится, хотели просто и незатейливо пристрелить. А тут… Лежу на в меру мягкой кровати, укрытый до груди тонким, но теплым одеялом. От катетеров на правой руке куда-то тянутся тонкие пластиковые трубочки капельницы. Извернувшись, вижу в изголовье стойку с диагностической аппаратурой. Я в ней не сильно понимаю, но судя по виду – серьезная модель, навороченная.

– Здорова, voin, – в открывшуюся дверь входит, и встает рядом со стойкой диагноста невысокий, но очень широкий и явно сильный мужчина. – Как спалось?

– Здравствуйте, – коротко отвечаю я, разглядывая собеседника.

Широкое добродушное лицо, нос картофелиной, голубые глаза. Улыбка хорошая, приятная. Явно очень сильный, запястья как у штангиста, да и в целом от фигуры мощью прямо веет. Одет в светло-оливкового цвета комбинезон без погон, но с шевроном русских ВКС на правом рукаве.

– Вы – русские?

Что-то нет сегодня у меня настроения долгие политесы разводить.

– Да, сынок, мы – русские. Ты об этом узнал, и теперь мне придется тебя убить.

Ага-ага, очень страшно. Хотели бы грохнуть – там, в обломках «Аламо» и пристрелили бы. Смысл меня сюда тащить и лечить? Да, к слову… А «сюда» – это вообще куда? Но спросил я совсем о другом.

– Кроме меня кто-нибудь выжил?

Смешинка в глазах здоровяка гаснет. Он подвигает поближе стоявший до этого у стены стул и присаживается.

– Прости, парень, но – нет. То, что ты жив остался – уже чудо. По вам ведь вся орбитальная группировка гвоздила. Да и угол входа в атмосферу при падении вышел, мягко говоря, неудачный. Поэтому о поверхность шваркнуло тоже всерьез. Но экипаж у вас был лихой, пусть в Вальхалле их примут достойно. Почти треть боевых спутников системы обороны в одиночку и под таким обстрелом ссадить – это уже для корвета, а то и эсминца результат вышел бы, за какой не стыдно. А средний транспортник – это ж казарма летучая, он на полноценный бой вообще не рассчитан… Кстати, а ты сам-то вообще кто? Броня на тебе – полицейская, летел военным транспортником…

– Это допрос пленного? – выяснить мой статус тут сейчас задача наиглавнейшая.

– Российская Империя не ведет боевых действий с Конфедеративными Штатами Америки. Поэтому, никаких пленных, это просто беседа между… ну, скажем, потерпевшим крушение и теми, кто его подобрал и спас. Дружеская.

– С Соединенными Штатами, насколько мне известно, Империя тоже не воюет, – подначиваю я своего собеседника. – Но не сильно-то это вам помешало, а им – помогло…

– Ааа, вот ты о чем, – снова улыбается крепыш. – Нет, тут все совсем иначе. Нужно было внимательно слушать, что этот бородатый крашеный pidor верещал… Что он сказал? Пираты они, а никакие не военнослужащие армии США. А пираты во всей обитаемой части галактики – вне закона. С пиратами никто переговоров не ведет и ничего не выясняет. Их уничтожают на месте. Особенно если это место совершенного ими преступления.

Хм, а логично все выходит, черт возьми. Запись всех переговоров русские наверняка вели. Так что на суде, если он вообще будет, у них позиция просто алмазной прочности. Обнаружили пиратов и уничтожили…

– Кстати, – русский протягивает правую ладонь, – я – Влад. Инженер-оружейник и, по совместительству, фельдшер корвета «Безбашенный», Военно-Космические Силы России. Так сказать, чиню тут и боевую броню, и хилые тела человеков, в нее упакованных.

Я отвечаю на пожатие.

– Нэйтан Райан, курсант выпускного курса Академии Новой Аризоны, стажер роты Мобильных сил из Голденкейпа… Нам сказали, тут беспорядки среди шахтеров…

– Понятно. А вместо буянящих шахтеров – ракетная атака в упор… Ну, приятно познакомиться, Нэйтан, пусть и при таких печальных для тебя обстоятельствах.

– Влад, скажи мне, а твое имя – это Владислав, или Владимир?

– Ого, юноша, да ты отлично знаешь русский! – удивленно взирает на меня собеседник. – Вообще-то я Владимир, но все зовут Владом, так короче, хоть и не совсем правильно. Но вот повелось как-то так…

– В школе учился хорошо, – не стал скромничать я. – А еще я знаю, что по-русски «безбашенный» это не только «не имеющий башни», но и «агрессивный психопат». Ваш корвет на самом деле так называется?

– Нет, – раздается голос из дверного проема. – Это Влад просто так пошутил.

Фельдшер, он же инженер-оружейник, подрывается со стула и принимает строевую стойку.

– Товарищ капитан третьего ранга…

– Вольно, – останавливает его высокий подтянутый молодой офицер в русской флотской форме. – Как наш гость?

– Закрытая черепно-мозговая травма, перелом двух ребер, множественный ушибы внутренних органов… Ну, и дикая общая интоксикация организма после «боевого коктейля». В общем – вытянем, жить будет.

– Вот и отлично, – коротко кивает офицер. – Поправляйтесь, Нэйтан. Думаю, в самое ближайшее время мы с вами обо всем побеседуем.