Лесные призраки

А вот оба вражеских расчёта мгновенно концентрируются на мне. Фонтаны крови и клочки вырванной плоти товарищей усыпают моё тело с ног до головы, бьют в лицо, мешая целиться.

Немцы начинают чередовать очереди на момент замены перегревшихся стволов. Одновременно стреляет только один пулемёт, зато огонь ведётся непрерывно.

Ну; давай же, давай!

Сильно рискуя, приподнимаюсь над «бруствером». Ловлю в прицел ближний расчёт. Тяну за спуск.

Нечеловеческая боль в левой руке вновь пронзает тело. Но я снова тяну за спуск. И ещё. Очереди автоматически получаются короткими, затем длиннее; но боль притупляется. Трассы моего пулемёта наконец-то находят противника.

…Чудовищный взрыв бьёт в левое ухо. На этот раз острая боль пронзает голову. В ушах стоит лишь противный писк.

Щупаю место удара. На пальцах ощущается что-то липкое и горячее; на месте уха угадывается какой-то острый обрубок, прикосновение к которому лишь усиливает боль.

Ну, вот и всё.

Правой рукой нашариваю в кармане последнее «яйцо». Раскручиваю колпачок и дёргаю за нитку.

Двадцать два, двадцать два.

Бросаю гранату куда-то вперёд.

Нашариваю правой рукой рукоять трофейного «люгера»…





14 сентября 1944 года




Воспоминания того дня не раз возвращались ко мне в кошмарах. Возвращались чувством полной беспомощности, наступившей к котлу боя. Обычно я старался не бередить в памяти этот день, но сейчас, рассказывая его подробности контрразведчику… Он предстал перед глазами, словно наяву.

– Мещеряков! Что вы замолчали?

Сам не знаю, когда перестал говорить. Даже не заметил этой остановки в рассказе.

Левая рука рефлекторно коснулась застарелого шрама на левой щеке. Обрывка уха я стараюсь не трогать даже в забытьи.

Поднимаю глаза на капитана. Несколько мгновений мы молча смотрим друг на друга.

Он не выдерживает первым, отводя взгляд. Видимо, прочитал в моих глазах что-то важное для себя.

– Воды?

– Да, пожалуйста.

Подождав, пока я осушу стакан (всего-то в пару глотков), особист продолжил:

– Накрыло? Так бывает. Предложил бы покурить, так не курите же. Что было потом? Как вы уцелели?

– Нас спасли мальчишки, а также отсутствие у немцев единого командования.

– Поясните.

– Дело в том, что в вермахте есть специальные лыжные части, но их не было под рукой у местной администрации. Потому к действиям против нас привлекли всех, кто более-менее сносно ходил на лыжах. Получилось два подразделения. Большее, которое насчитывало примерно человек сто немецкой пехоты, плюс не менее 70 полицаев, должно было штурмовать «боевой» лагерь. А для зачистки «бабского» выделили отделение СС и четыре десятка пехоты под общим командованием лейтенанта-эсэсовца. Они шли расстреливать не способных к сопротивлению женщин и стариков, а вместо этого получили наш удар.

– Но ведь, с ваших слов, в бою они показали себя серьёзным соперником?

– Безусловно. Я уже говорил про высокие боевые качества солдат СС, да и пехотинцы 41-го года были сильным противником.

– Ну хорошо. Так что, лейтенант не сумел провести бой при трёхкратном превосходстве?

– Двукратном. Лейтенант шёл со своими бойцами в конце колонны. Когда они попытались обойти нас, напоролись на кинжальный огонь второго отделения. Офицер погиб в числе первых.

– А что с мальчишками?

– Я приказал Козакову вести своих к «бабскому» лагерю. Но пацаны, заслышав стрельбу, развернули лыжи и обошли Гансов с тыла. Практически сразу после того, как меня контузило, открыли огонь им в спину. Фрицы же, не имея единого командования и неся немалые потери, предпочли отступить. Тем более у них имелась радийная связь, они связались со вторым отрядом и запросили помощи.

Со второй немецкой группой получилась вообще комедия: они намертво блокировали наш лагерь, засыпали минами. А там никого не было!

Впрочем, если бы мои хоть немного промедлили, они наверняка бы нас добили.


– И что, немцы не продолжили преследования?

– Начался сильный снег, лыжню замело. А в «бабском» лагере к моменту подхода фрицев живых уже не осталось.

– Много гражданских погибло при налёте?

– Не менее 30 человек, это считая и умерших от ран. Могло быть и больше, но «Хеншели» работали по квадрату, а сквозь деревья видимость не самая лучшая.

– И вы все укрылись в резервном лагере.

– Так точно.

– А как вообще немцы нашли вас? И что за история с убитым парнем?

– Я потом узнал подробности от Виктора. Тогда к делу наших поисков подключились гестаповцы. Они выбрали одного мужика, неплохо знавшего лес. Его жену до того жестоко изнасиловали немецкие солдаты, после она умерла. Люди об этом знали, знали, что мужик ненавидит фрицев и хочет отомстить. Вот только годовалого сына ему было некуда пристроить.

Через ребёнка его за горло и взяли. Гестаповцы схватили обоих и пригрозили, что скормят мальчика лагерным овчаркам на глазах отца, если тот откажется сотрудничать. И это была не пустая угроза.

Так что свою задачу он не мог не выполнить. Предатель долго и безрезультатно плутал по лесу, пытаясь найти отряд. Выбился из сил и практически замёрз, но его подобрали мужики из «бабского» лагеря, проверявшие силки. Иуда наш оклемался, определился, где находится, и попросился в боевой отряд. На свою беду Ромка как раз проведывал сестру и вызвался довести. Ведь мужика-то этого все знали, поверили сразу…

Ничего не подозревающего Ромку он зарезал, когда они были уже рядом с нашим лагерем. Просто ударил ножом в спину.

Как он обошёл секреты? Так не было у меня их с тыла, а где находятся основные, он также мог узнать у мальчишки. Свой же, чего бы ему не довериться. Как-то так…

– Что случилось с этим мужчиной?

– Он был в составе группы, с которой мы столкнулись. Погиб. Думаю, что сам бросился под пули.

– Оправдываете его?

– Нет. Но понимаю.

– А сын?

– Остался жив. Он-то при чём? Хотя вряд ли его теперь ждёт долгая и счастливая жизнь среди родственников погибших.

Тяжело вздохнув, капитан откинулся на спинку стула.

– Значит, отряд получил серьёзный удар. Что было дальше?

– Дальше мы зализывали раны…





31 декабря 1941 года




Над столом витает умопомрачительный аромат печёного на углях мяса и свежего хлеба. По одному голодному взгляду мужиков сразу становится понятно, что сил сдерживать себя у них практически не осталось.

…Я крепко рискнул, решив проведать Виктора – лес после разгрома обоих лагерей стал чужим. Но пронесло. Верный друг был очень рад меня видеть и ко второму визиту без особых проблем организовал свежий хлеб, сало, пироги, душицу, соль и яблочное вино для маринада.

На углях я лично испёк куски медвежьих окороков, мясо которых мариновал в вине с солью и душицей на протяжении пяти часов. Почему именно медведь? Да потому, что наш последний бой с немцами и воздушный налёт разбудил сразу нескольких зверей. Как минимум двух. И в отличие от разумного и очень осторожного «хозяина леса», летом не спешащего встречаться с человеком, зимние шатуны рассматривают нас в качестве доступного рациона. Один из людоедов сумел даже ранить дозорного. Молодой парень, стоящий в секрете, не ожидал нападения огромного хищника, подкравшегося практически бесшумно. Слава Богу, его товарищ оказался более решительным и вовремя успел дать очередь из ДП в упор.

Второго зверя поймали на «месте преступления». Понимая, что в лесу могут находиться как полицаи, так и немецкие посты, я категорически запретил охотиться. Единственным исключением стали силки. Так вот, когда Шадов Миша, действительно сравнимый с медведем силой и ростом, пошёл проверять немногочисленную добычу, он застал шатуна, дожирающего тушку несчастного зайца. Косого озверевшему от голода хищнику явно не хватило, так что он решил пообедать моим командиром разведчиком.

Позже Шадов рассказывал:

– Он как заорёт! А я, хоть и поджилки трясутся, ору в ответ! Ну, Михал Потапыч ко мне, на дыбы встаёт, а я ему раз! – и штыком в горло! Он лапами ствол винтовки как схватил, так чуть ли не вырвал её, но я на спуск нажать успел. Выстрела даже слышно не было!

– А не боялся, что сразу бросится?

– Так мне деды рассказывали, что медведь перед атакой на дыбы встаёт, вот в этот момент его на рогатину и брать надо. Я как увидел зверя, так дедову науку сразу и вспомнил, благо штык с собой был.

– Миша, Миша, что ж тебе, родственника жалко не было?

– Ахахаха!

– Какой он к хренам родственник?! Если б я его тогда не застрелил, сейчас бы шатун уже кости мои обгладывал!

…Помимо нарезки сала с хлебом и медвежьего деликатеса, на столе стоят плошки с холодцом, сваренным из попавших в силки зайца и тетерева, жареные на углях окуни и стопки с первачом, настоянном на рябине. Ведь догадался же кто-то в своё время прихватить самогонный аппарат! А кто-то взял всё необходимое, чтобы бурить лунки и ловить зимнюю рыбу. Запасливый у нас народ!