Моя неделя с Мэрилин

— Десять тридцать, по словам Артура.



Как быстро пролетело время, однако!



— У него же французское время. Там на час больше, — быстро сообразил я.



— Не в этом суть! — Милтон начинал терять терпение. — Артур спросил меня, что ты вообще там делал. А я и сам не знаю! Что ты там делал? Скажи мне правду!



— Да ничего я не делал! Столько шума на пустом месте! Мисс Монро попросила меня заехать, потому что ей нужно было передать важную новость для сэра Лоуренса. Я ждал ее около часа, затем она предложила мне салат с курицей, а потом я ушел. Вот и все!



— И что же это за чрезвычайно важная новость, которую ты должен был передать сэру Лоуренсу?



— Ну, она сказала, что не приедет в студию сегодня. Вот и все. — Это звучало совершенно неубедительно.



— Но Оливье это и так уже знал! На самом деле это же он решил, что Мэрилин не нужно приезжать!



— Нуда. Так и есть. Я тоже подумал, что это немного странно.



— Подумал? Да ты вообще не думал! Если бы ты «подумал» как следует, ты бы понял, что нельзя приближаться к кому-то вроде Мэрилин Монро, не побеспокоив этим кого-то еще. В данном случае — ее мужа. И меня.



Внезапно Милтон заговорил дружелюбным тоном.



— А теперь, Колин, послушай меня, пожалуйста. Не нужно больше навещать Мэрилин. И даже говорить с ней не нужно, не поставив меня в известность. Для тебя и для всех без исключения членов команды она — запретный плод. Понял? Ты мне нравишься, Колин, но если подобное повторится, мне придется сказать сэру Лоуренсу, чтобы вход в студию для тебя был закрыт. Извини, но только так. Я сегодня сам поужинаю с Мэрилин и объясню ей ситуацию, поэтому тебе не обязательно выходить с ней на связь. Она сказала Артуру, что вы, возможно, увидитесь снова сегодня вечером, но очевидно, что этого не будет. Ни сегодня, ни завтра, ни когда-либо еще. Хорошо?



— Хорошо, Милтон. Но я все-таки считаю, что ты делаешь из мухи слона.



Все это, конечно, было здорово, но я не хотел потерять работу. Ничего особенного не случилось, а все делали из этого трагедию. Мне было ужасно жаль Мэрилин. Она поймалась в ловушку своей собственной славы. Ее, наивную девчушку из Калифорнии, взяли в оборот эти пронырливые ньюйоркцы, — она была похожа на курицу в золотой клетке, вынужденную нести им на радость золотые яйца. Мэрилин напоминала мне прекрасную принцессу, которую заточил в своем замке злой король — Артур Миллер. Милтон был волшебником, своими чарами принуждавший принцессу делать все, что ей говорят; Пола — льстивой придворной дамой, которая шептала принцессе бесконечные слова утешения, чтобы одурачить ее, заставить думать, что власть в ее руках. Остальные — включая Оливье, хотя он этого и не осознавал, — были обычными декорациями. Теперь же принцесса предприняла попытку сообщить миру о том, что ее держат взаперти. Это и было то послание, которое Мэрилин хотела мне передать. Но эти жадные до наживы типы, разумеется, не желают, чтобы кто-нибудь узнал об их сокровище. Неудивительно, что Милтон так стремится отодвинуть меня в сторону!



Я отчаянно хотел спасти ее, но что я мог поделать? Я не мог рассказать полиции. Не мог сообщить в газеты. Никакой журналист из мира шоу-бизнеса мне бы не поверил — в любом случае, они все были соучастниками заговора. Они слишком боялись системы, чтобы раскачивать лодку. Мэрилин была как корова-призер, которую возили от шоу к шоу, прихорашивали, чистили и подстегивали, а зрители глумились и аплодировали. Сделай она хоть один крошечный шаг к независимости — и небо рухнуло бы ей на голову. «Она опасная интриганка, — сказали бы они, как Тони. — Ей нельзя доверять».



Оливье был все еще в гримерной, когда Милтон ушел, и в отчаянии я решил попытаться обсудить эту проблему с ним. «Оливье — нормальный человек, — думал я. — Он честный и рассудительный мужчина. Вероятно, если я объясню ему все как следует...»



— Забудь об этом, Колин, — бросил Лоуренс, не дав мне даже рта открыть. — Это выше нас. Вот почему я так ненавижу Голливуд. Американские кинокомпании настолько влиятельны, что все перед ними пресмыкаются. Голливуд — это огромная машина по производству денег. Его называют фабрикой мечты. Это и правда фабрика, но никакой не мечты — значение имеют только деньги. Власть, секс, гламур существуют лишь для того, чтобы ослепить публику и скрыть от нее истину. А девушки вроде Мэрилин пытаются воспользоваться этой машиной, как она пользуется ими. Это война. Ни одна из сторон не уступает. Поверь мне, нужно быть очень сильным, чтобы пройти хотя бы одну десятую того пути, который прошла Мэрилин. Теперь она стала самой знаменитой из них всех. Она бросила вызов голливудским боссам и не без помощи Милтона одержала значительную победу. Какое-то время она даже думала, что свободна. Но кто на самом деле контролирует ее? «Эм-си-эй», крупнейшее голливудское агентство. Кто оплачивает этот фильм? «Уорнер бразерс». С кем у нее по-прежнему контракт? С компанией «20-й век Фокс». Она просто не сможет работать без поддержки и одобрения Голливуда. Разумеется, она бы и хотела с тобой подружиться, но этому не бывать. В Голливуде нет друзей. Поблагодари Бога, что у нас тут пока еще не так. А теперь ступай домой и поужинай с Тони и Энн. Ты им нравишься.



— Спасибо, Ларри, — сказал я и отправился домой с тяжелым сердцем.



Суббота, 15 сентября




Наступило утро. Сияло ослепительно яркое солнце, и на этот раз мне не нужно было вставать в шесть утра и ехать в студию. Когда я наконец спустился в кухню, Энн Бушелл уже готовила обед. Она с недоверием смотрела на меня, пока я накладывал себе хлопья с молоком.



— Тони говорит, неделька у тебя выдалась занятная, — наконец проговорила она.



— Они раздули все до абсурда, — ответил я. — Вы действительно считаете, что это такой страшный грех — дружить с Мэрилин? У нее мало друзей, к тому же Артур уехал, и ей одиноко.



— В том-то и загвоздка, Колин. Похоже, у тебя репутация ловеласа. Как будто я не слышала, что Тони говорил о девушке из костюмерной! И о какой-то балерине из Лондона...



— О, Энн, разве это преступление — восхищаться красивыми женщинами? У меня же ни с кем нет романа, и вы это знаете.



Энн и сама была очень привлекательной.



— Ну, Мэрилин не просто очередная красивая женщина, не так ли? На ней завязаны огромные суммы денег, и ты это знаешь. На кону этот фильм и репутация бедного Ларри как режиссера. И не забывай, что у нее медовый месяц. Определенно неподходящее время заводить новых друзей мужского иола. Я слышала, что вчера она ужасно поссорилась с Артуром. Надеюсь, это не из-за тебя.



— Разумеется, нет. Вероятно, Мэрилин просто не нравится, как Артур к ней относится — так, словно она приз, который он выиграл в лотерее. Мне кажется, она его боится. Она ведет себя с ним как со строгим отцом, которого обожает, но которому не может угодить. Почему он вдруг уехал в Париж — понять не могу. Должно быть, спланировал это заранее — раз уж они в Европе, — но ходят слухи, что из Парижа он собирается лететь в Нью-Йорк...



— О, бедная девочка, — вздохнула Энн. — Как ей тяжело!



В этот момент я услышал шум подъезжающей машины и вышел посмотреть, кто это к нам пожаловал. К моему удивлению, по гравийной дорожке полз старый черный «уолси» Роджера, его верный конь. Интересно, он выкупил его, когда ушел из полиции?



Тони неожиданно возник из-за угла дома — наверное, тоже услышал шум автомобиля.



— Какие-то проблемы, Роджер? — рявкнул он. Тони любил проблемы. Благодаря его военным замашкам порой создавалось впечатление, что он решит любой вопрос и найдет выход из любого положения. В действительности он был просто актером и все говорил «не в кассу».



— Да никаких проблем, мистер Бушелл, — ответил Роджер. — Я приехал за Колином — позвать его на обед.



— Так-так, Роджер, ты случайно не в дом мисс Монро собрался его везти? — сурово спросил Тони. — Только этого нам недоставало!



— Определенно нет. Я не повезу Колина в дом мисс Монро. Даю слово.



— О, ну тогда все в порядке. Просто я почему-то решил, что это она прислала тебя за ним.



— Нет, не посылала. Колин, давай, запрыгивай. Пора ехать.



— Куда, Роджер? — спросил я, забираясь на переднее сиденье. — Что мы будем делать?



— Не важно. Просто закрой дверь. — Он включил первую передачу.