Око Мира
Часть 72 из 102 Информация о книге
Мастер Гилл отмахнулся полной рукой. — Не скажу, что очень хочу неприятностей на свою голову, но на моем веку эти будут не первыми. Никаким проклятым Друзьям Темного не заставить меня повернуться спиной к Томовым друзьям. Этот ваш друг с севера, ну... если она появится в Кэймлине, я об этом узнаю. Тут есть люди, которые приглядываются ко всем прибывающим и уходящим, а слух расходится. Ранд заколебался, потом спросил: — А как насчет Элайды? Хозяин гостиницы тоже помялся и наконец покачал головой. — Нет, думаю, не стоит. Вот если б не ваше знакомство с Томом. Она наверняка пронюхает об этом, и где потом вы очутитесь? Лучше и не говорить. Может, в узилище. Может, и того хуже. Говорят, она как-то чувствует то, что случилось и что еще произойдет. Говорят, она сразу же узнает то, что человек хочет скрыть. Не знаю, но я бы рисковать не стал. Если бы не Том, вы могли бы обратиться к Гвардии. Они быстренько разобрались бы с любым Другом Темного. Но даже если удастся скрыть от Гвардии ваше знакомство с Томом, едва лишь вы упомянете о Друзьях Темного, как известие об этом получит Элайда, и вы вернетесь туда, откуда мы начали. — Тогда не Гвардия, — согласился Ранд. Мэт энергично закивал, отправляя картофелину в рот и размазывая подливку по подбородку. — Всегда хлопот полон рот, когда суешься под бахрому политики, парень, даже если и не по своему желанию, а политика — это затянутая туманом трясина, кишащая змеями. — А что... — начал было Ранд, но содержатель гостиницы вдруг поморщился, и стул, когда он выпрямился, заскрипел под его весом. В дверях, ведущих в кухню, стояла повариха, вытирая руки передником. Заметив взгляд хозяина, она махнула рукой, подзывая его к себе, а затем опять исчезла в кухне. — Может, и жениться на ней, — вздохнул мастер Гилл. — Умудряется найти дела, которые требуется уладить, еще до того, как я соображу, что там неладно. Если не забились водостоки или не засорились сливы, то это крысы. Я заведение содержу в чистоте, сами понимаете, но в городе столько народу, что крысы повсюду. Набейте людей в город как селедку в бочку, и вы получите крыс, а в Кэймлине и тех и других нежданное нашествие. Не поверите, сколько хороший кот, превосходный крысолов, добывает в эти дни. Ваша комната — в мансарде. Я скажу девушкам какая; любая из них проводит вас туда. И не беспокойтесь о Друзьях Темного. Не могу сказать много добрых слов о Белоплащниках, но благодаря им и Гвардии никто из того сорта людишек не осмелится показать свои мерзкие рожи в Кэймлине. — Стул снова заскрипел, когда мастер Гилл отодвинул его и встал. — Надеюсь, не водостоки опять. Ранд продолжил трапезу, но заметил, что Мэт перестал есть. — По-моему, ты был голоден, — сказал он. Мэт таращился в тарелку, гоняя вилкой кусок картошки. — Давай ешь, Мэт. Нам нужно поддерживать силы, если мы хотим добраться до Тар Валона. Мэт негромко, но горько усмехнулся: — Тар Валон! Раньше все время был Кэймлин. Морейн будет ждать нас в Кэймлине. Мы найдем Перрина и Эгвейн в Кэймлине. Все будет хорошо, если мы только доберемся до Кэймлина. Ладно, мы здесь, и ничего хорошего. Ни Морейн, ни Перрина, никого. Теперь, значит, все будет хорошо, если мы доберемся до Тар Валона. — Мы живы, — сказал Ранд резче, чем того хотел. Он сделал глубокий вдох и постарался смягчить свой тон. — Мы живы. Это больше, чем просто хорошо. И я намерен остаться живым. Я хочу узнать, почему мы так важны для кого-то. Я не уступлю. — Все эти люди вместе и любой из них может оказаться Другом Темного. Мастер Гилл что-то уж больно скоро пообещал помочь нам. Что за человек может запросто отмахнуться от Айз Седай и Друзей Темного? Это как-то непривычно. Любой добропорядочный человек велел бы нам убираться вон или... или... или еще что-нибудь. — Ешь, — мягко сказал Ранд и смотрел на Мэта, пока тот не начал жевать кусок говядины. С минуту Ранд не отнимал ладоней от стола, прижимая их к столешнице, стараясь унять дрожь. Он был напуган. Не мастером Гиллом, разумеется, но и без того хватало причин. Все эти высокие городские стены не остановят Исчезающего. Может, надо было сказать содержателю гостиницы об Исчезающем? Но даже если б мастер Гилл и поверил, захотел бы он помочь, зная, что Исчезающий может объявиться в «Благословении Королевы»? И крысы. Может, и вправду крысы плодятся там, где много людей, но Ранд помнил сон — который вовсе не был сном — в Байрлоне и хруст хребта маленького зверька. Порой Темный использует пожирателей падали как свои глаза, говорил Лан. Вороны, вороны, крысы... Ранд ел, но, очистив тарелку, вкуса вспомнить не смог. Прислуживающая девушка — та, что полировала подсвечники, когда друзья вошли в гостиницу, — проводила Ранда и Мэта в комнату на мансарде. В наклонной наружной стене было прорублено слуховое окно, по бокам которого стояли кровати, а за дверью торчали деревянные крючки, куда юноши повесили свои нехитрые пожитки. Темноглазая девушка все теребила свою юбку, то и дело поглядывая на Ранда, и хихикала. Она была симпатичной, но Ранд понимал: скажи он ей что-нибудь — непременно выставит себя круглым дураком. Он пожалел, что не умеет, как Перрин, обходиться с девушками; когда она ушла, Ранд даже обрадовался. Он ожидал от Мэта какого-нибудь замечания, но, едва девушка ушла, тот бухнулся на одну из кроватей, не сняв ни плаща, ни сапог, и повернулся лицом к стене. Ранд развесил свои вещи, посматривая на спину Мэта. Ему показалось, что тот опять сунул руку под куртку, сжимая свой кинжал. — Ты что, собрался залечь тут, наверху, и носа никуда не высовывать? — не выдержал Ранд. — Я устал, — пробурчал Мэт. — У нас еще есть о чем порасспросить мастера Гилла. Вдруг он расскажет нам, как найти Эгвейн и Перрина? Если им удалось удержаться на лошадях, то они уже могут быть в Кэймлине. — Они умерли, — буркнул Мэт в стену. Ранд помедлил, потом махнул рукой и вышел из комнаты. Он тихонько затворил за собой дверь, надеясь, что Мэт и в самом деле немного поспит. Тем не менее внизу мастера Гилла нигде не было, хотя цепкий взгляд поварихи свидетельствовал, что она его тоже ищет. Ранд немного посидел в общей зале, но вскоре поймал себя на том, что внимательно разглядывает каждого входящего посетителя, каждого незнакомца, который мог оказаться кем или чем угодно, особенно в те первые секунды, когда в дверях возникал темный силуэт черной фигуры в плаще. Исчезающий в этой зале был бы словно лис в курятнике. С улицы вошел гвардеец. Облаченный в красный мундир мужчина остановился сразу у дверей, обежав холодным взглядом тех в зале, кто явно был не из города. Ранд изучал глазами столешницу, когда взор гвардейца упал на него; потом юноша поднял взгляд, но мужчина уже ушел. Мимо Ранда с большой стопкой полотенец в руках прошла темноглазая девушка-служанка. — Они иногда так делают, — сказала она ему доверительным тоном. — Просто смотрят, нет ли каких беспорядков. Заботятся о добрых подданных Королевы, да-да. Тебе не о чем беспокоиться, — хихикнула она. Ранд покачал головой. Тебе не о чем беспокоиться! Совсем не похоже на то, чтобы гвардеец подошел и спросил, не знаком ли он с Томом Меррилином. М-да, он становится таким же подозрительным, как и Мэт. Ранд со скрежетом отодвинул стул. Другая девушка-служанка доливала масло в лампы на стене. — Есть тут какая-нибудь комната, где можно посидеть? — спросил Ранд у девушки. Идти обратно наверх и запереться вместе с упрямым, ушедшим в себя Мэтом ему не хотелось. — Может, отдельный обеденный кабинет, которым не пользуются? — Есть библиотека. — Девушка показала на дверь. — Туда, за дверь, направо, в конце коридора. В этот час там, может, и пусто. — Спасибо. Если увидите мастера Гилла, то не затруднит вас передать ему, что Ранду ал'Тору нужно с ним поговорить, если он сможет уделить мне минутку? — Я передам, — сказала она, затем ухмыльнулась. — Повариха тоже хочет потолковать с ним. Видно, хозяин гостиницы прячется, подумал Ранд, поворачиваясь к двери. Когда Ранд шагнул в комнату, в которую его направила девушка, он ошеломленно замер, вытаращив глаза. На полках стояло, должно быть, сотни три-четыре книг — больше, чем ему раньше доводилось видеть сразу в одном месте. В полотняных переплетах, в кожаных переплетах, с корешками золотого тиснения. Лишь у немногих томов были переплеты с деревянными крышками. Глаза Ранда пожирали заглавия, выхватывая старых знакомых. «Странствия Джейина Далекоходившего». «Очерки Виллима из Манечеса». У Ранда перехватило дыхание, когда он заметил том «Путешествий среди Морского Народа» в кожаном переплете. Тэму всегда хотелось прочитать эту книгу. Представив себе Тэма, с улыбкой держащего в руках книгу, поглаживающего ее переплет, прежде чем устроиться, дымя трубкой, читать перед камином, Ранд сжал пальцы на рукояти меча с чувством безвозвратной потери и опустошенности, в которых утонуло все его радостное возбуждение от книг. Позади него раздалось вежливое покашливание, и юноша вдруг сообразил, что он тут не один. Готовый извиниться за неучтивость, он повернулся. Ранд привык, что он выше ростом почти всех, кого встречал, но сейчас глаза его скользили все выше, выше и выше, и челюсть у него все больше отваливалась. Затем взгляд его наткнулся на странную голову, которая почти упиралась в потолок, имевший высоту футов в десять. Нос, широкий, во все лицо, скорее был рылом, чем носом. Брови, свисающие, словно косицы, под ними — тусклые, большие, с чайную чашку, глаза. Уши, торчащие вверх сквозь лохматую черную гриву, на их кончиках — кисточки. Троллок! Ранд испустил вопль, попятился и потянулся непослушными пальцами к мечу. Но ноги у него запутались, и он со всего маху уселся на пол. — Как бы мне хотелось, чтобы вы, люди, не вели себя так, — пророкотал глубокий, словно гулкий барабан, голос. Кисточки на ушах существа судорожно дернулись, и в речи его зазвучала печаль. — Очень немногие из вас помнят нас. Наверное, это наша собственная вина. Мало кто из нас появлялся на людях с тех пор, как Тень пала на Пути. Это... о, шесть поколений уже. Сразу после Троллоковых Войн, да, именно так. — Косматая голова качнулась и испустила вздох, который сделал бы честь быку. — Слишком давно, слишком давно, и столь немногие путешествовали и смотрели, можно сказать, даже почти никто. Ранд с минуту сидел открыв рот, уставившись снизу вверх на привидение в высоких, по колено, сапогах с широкими носками и в темно-синей куртке, застегнутой на пуговицы от шеи до пояса и свисавшей, словно юбка-килт, до голенищ сапог, в которые были заправлены мешковатые штаны. В одной руке видение держало книгу, казавшуюся крошечной по сравнению с его пальцем — шириной в три человеческих, — заложенным в нее как закладка. — Я подумал, что вы... — начал было Ранд, сразу спохватившись. — А что вы... — Это было ничем не лучше. Поднявшись на ноги, он робко протянул руку. — Меня зовут Ранд ал'Тор. Его ладонь утонула, обхваченная другой, большой, словно бедро, рукой; пожатие сопровождалось церемонным поклоном. — Лойал, сын Арента, сына Халана. Ваше имя словно песнь звенит в моих ушах, Ранд ал'Тор. Для Ранда эти слова звучали очень похоже на ритуальное приветствие. Он поклонился в ответ. — Ваше имя словно песнь звенит в моих ушах, Лойал, сын Арента... э-э... сына Халана. Все казалось чуточку нереальным. Ранд до сих пор не понимал, кто такой Лойал. Пожатие громадных пальцев Лойала оказалось на удивление мягким, но юноша тем не менее высвободил ладонь, чтобы сохранить ее в целости. — Вы, люди, весьма возбудимы, — сказал Лойал тем же грохочущим басом. — Конечно, я слышал разные сказания и читал книги, но никогда этого не понимал. В свой первый день в Кэймлине я не мог поверить во весь этот гам. Орали дети, голосили женщины, а толпа гнала меня через весь город, размахивая дубинками, ножами, факелами и вопя «Троллок!». Я начал уж бояться, что стану причиной небольших беспорядков. Нечего говорить, что произошло бы, не сопровождай меня отряд Гвардии Королевы. — Удачное обстоятельство, — выдавил Ранд. — Да, но, по-видимому, даже гвардейцы боялись меня не меньше остальных. Вот уже четыре дня я в Кэймлине, а носа не могу высунуть из гостиницы. Добрый мастер Гилл даже попросил меня не показываться в общей зале. — Уши Лойала дернулись. — Нельзя сказать, что он не гостеприимен, понимаете ли. Но тем первым вечером было немного треволнений. Будто все люди разом захотели немедленно съехать. Столько крику и визгу, все старались одновременно выскочить в дверь. Некоторые, наверное, ушиблись. Ранд зачарованно уставился на подергивающиеся уши. — Заявляю вам, что не ради этого я покинул стеддинг. — Вы — огир! — воскликнул Ранд. — Погодите. Шесть поколений? Вы сказали, Троллоковы Войны? Сколько же вам лет? — Едва сказав это, он понял, что спрашивать об этом неучтиво, но Лойал стал скорее оправдываться, чем обижаться. — Девяносто лет, — сказал огир натянуто. — Еще десять лет, и я смогу обращаться к Пню. Думаю, Старейшины должны были бы позволить мне высказаться, когда решали, можно ли мне уходить или нет. Но они всегда беспокоятся о любом, любого возраста, собирающемся во Внешний Мир. Вы, люди, так торопливы и опрометчивы, так сумасбродны. — Он моргнул и коротко поклонился. — Прошу простить меня. Мне не следовало говорить это. Но вы все время воюете, даже когда в этом нет нужды. — Все верно, — сказал Ранд. Он по-прежнему пытался постичь возраст Лойала. Старше старика Кенна Буйе и все-таки не настолько взрослый, чтобы... Ранд опустился на один из стульев с высокой спинкой. Лойал осторожно уселся на другой, рассчитанный на двух человек, с трудом па нем уместившись. Сидя, он все равно оставался в рост большинства мужчин. — По крайней мере, они позволили вам уйти. Лойал уставился в пол, морща нос и потирая его толстым пальцем. — Ну, что до этого... Понимаете, Пень совещался не очень долго, меньше года, но из услышанного я уяснил, что к тому времени, как они придут к решению, я буду достаточно стар, чтобы уйти без их позволения. Боюсь, они скажут, что я приделал слишком длинное топорище к своему топору, но я просто... взял и ушел. Старейшины всегда говорили, что у меня слишком горячая голова, и, боюсь, своим уходом я доказал их правоту. Интересно, они уже поняли, что я ушел, или еще нет? Но я должен был уйти. Ранд прикусил губу, чтобы не рассмеяться. Если Лойал — огир с горячей головой, можно представить, каковы большинство огир. Совещались не очень долго, меньше года? Мастер ал'Вир наверняка изумленно покачал бы головой; собрание Совета Деревни, которое длится полдня, заставило бы каждого, даже Харала Лухана, то и дело вскакивать с места. Волна тоски по дому накатила на Ранда, заставив его тяжело вздохнуть при воспоминаниях о Тэме, об Эгвейн, о «Винном Ручье», о Бэл Тайн на Лужайке в прежние, более счастливые дни. Ранд с трудом отогнал их. — Если вы не против, можно мне спросить, — сказал Ранд, прочистив горло, — почему вы захотели уйти... э-э, во Внешний Мир так сильно? Будь моя воля, я сам никогда не уходил бы из дома. — Почему? Ну, чтобы посмотреть на мир, — сказал Лойал так, словно бы вещи очевиднее на свете не было. — Я читал книги, рассказы разных путешественников и загорелся желанием посмотреть на все это, а не только читать об этом. — Его бледные глаза засветились, а уши встали торчком. — Я изучил каждый отрывок, который смог отыскать о путешествиях, о Путях, об обычаях в землях людей и о городах, что мы построили для людей после Разлома Мира. И чем больше читал, тем яснее понимал, что я должен уйти во Внешний Мир, пойти к тем краям, где мы были, и должен сам увидеть рощи. Ранд заморгал: — Рощи? — Да, рощи. Деревья. Всего несколько, конечно, Великих Деревьев, вознесшихся ввысь, к небу, которые хранят память о свежести и прохладе стеддинга. — Он подался вперед, разводя руками, стул под ним застонал, в одной руке он по-прежнему держал книгу. Глаза Лойала засверкали еще ярче, а уши взволнованно подрагивали. — По большей части они воспользовались местными деревьями той страны. Нельзя заставить землю пойти против самой себя. Это ненадолго, земля обязательно восстанет против такого с ней обращения. Нужно приспособить мечты к местности, а не приспосабливать местность к мечтам. В каждой роще было посажено дерево, которое прижилось бы и буйно разрослось только в определенном месте, каждое в равновесии с рядом стоящими, каждое дополняет других, для наилучшего роста, естественно, но для того также, чтобы гармоничное их сочетание радовало глаз и песней звучало в душе. Ах, книги рассказывали о рощах, которые заставляли Старейшин плакать и смеяться одновременно, о рощах, которые навсегда остаются в нашей памяти зелеными. — А как же города? — спросил Ранд. Лойал недоумевающе взглянул на него. — Города. Города, которые строили огир. Здешний, например. Кэймлин. Разве не огир построили Кэймлин? Сказания утверждают, что именно они. — Работа с камнем... — Пожатие массивных плеч. — Это просто нечто такое, чему мы научились в годы после Разлома, во время Изгнания, когда все еще пытались вновь отыскать стеддинги. Красиво, но, по-моему, это не настоящее. Сколько ни старайся, — а я читал, что огир, которые строили города, и в самом деле старались это сделать, — камень оживить нельзя. Некоторые из нас до сих пор работают с камнем, но лишь потому, что люди со своими войнами так часто повреждают здания... Горсточка огир была в... э... Кайриэне, как он называется теперь... когда я там проходил. Они были из другого стеддинга, по счастью, поэтому обо мне они не знали, но все равно отнеслись ко мне с подозрением: почему я, такой молодой, — один во Внешнем Мире? Думаю, вряд ли у меня имелись причины там задерживаться. В любом случае, как вы понимаете, работа с камнем — это всего-навсего то, что навязано нам сплетением Узора; рощи же явились из сердца. Ранд покачал головой. Половина сказаний, с которыми он вырос, были, оказывается, перевернуты с ног на голову. — Я и не знал, что огир верят в Узор, Лойал. — Разумеется, мы верим. Колесо времени плетет Узор Эпох, и жизни — это те нити, которые оно ткет. Никто не в силах сказать ни того, как нить его собственной жизни будет вплетена в Узор, ни того, как будет вплетена в Узор нить народа. Узор привел нас к Разлому Мира, и к Изгнанию, и к Камню, и к Тоске, и в конечном итоге, прежде чем мы умрем, приведет нас обратно в стеддинг. Иногда мне кажется, что вы, люди, живете так, как живете, по той причине, что ваши нити коротки. Они должны выскакивать из плетения. Ох, ну вот опять я сморозил не подумав. Старейшины говорят, что вам, людям, не нравится, когда вам напоминают, как короток ваш век. Надеюсь, я ничем не задел ваши чувства. Ранд рассмеялся и замотал головой. — Вовсе нет! Наверное, интересно жить долго, как вы, но я никогда об этом не задумывался. По-моему, если я проживу столько же, сколько старый Кенн Буйе, этого хватит любому. — Он очень старый человек? Ранд только лишь кивнул. Вряд ли стоит объяснять, что старый Кенн Буйе не так долго прожил на свете, как Лойал. — Да, — сказал Лойал, — вероятно, у вас, людей, короткие жизни, но вы так по-разному поступаете с ними, все время суетясь, всегда такие торопливые. И у вас есть для свершений целый мир. Мы же, огир, привязаны к своим стеддингам.