Разрешите влюбиться

— А что? Видная дама. — С трудом удержался от смешка Денис.

— Ни за что. Я к ней и пальцем не притронусь.

Еще один толчок прилетел мне в спину.

— Слушай, ты же принял правила игры, так?

— Так. — Я поморщился. — Но, Дэн, это же Рогова…

— Что с ней не так?

— Ну… — Меня едва не передернуло. — Поцеловать ее, это как у всех парней на районе… это, ну, ты понимаешь. — Девушка повернулась, и я поспешил перевести взгляд на друга. — Про нее слухи всякие ходят.

— Слухам нельзя доверять. — С серьезным видом сказал Денис. — Слухи надо проверять. Вот ты и проверишь!

Стиснул меня в объятиях и хлопнул по спине.

— Номер два. — Он развернул меня в другую сторону. Шепнул на ухо: — Не знаю, как ее зовут, но выглядит она вполне мило. Глянь.

— Которая? — Я прочистил горло.

— Белая водолазка, смешные бусики, крепкие плечи, каменная попа.

— Иди ты, знаешь, куда? — Оттолкнул его от себя.

— На кону тачка, Гай. — Напомнил Денис.

И я еще раз в ужасе глянул на будущий «предмет страсти».

Конечно, я знал ее, эту девушку. Точнее, не знал лично, но много раз видел раньше в универе. В компании таких же, как она. Подобную мадам трудно не заметить: необъятная задница вкупе с массивными квадрами — это смотрелось странно. И не просто странно, а так, будто она была мужиком. Нормальным таким мужиком, накаченным.

— И что она сделает со мной, когда застанет в обществе Роговой? Как мне отбиваться? — Сглотнул, скользя взглядом по мощной фигуре загорелой брюнетки. — Она вообще женщина? А то ведь я женщин не бью.

— Вот и проверишь. — Хохотнул Денис. — Номер три. — Прочертил носом траекторию в сторону противоположного края. — Киселева Катя.

— Иди ты в баню! — Я чуть не сорвался с места. Вытаращился на предлагаемый объект, роняя челюсть на пол.

— А что? Хорошенькая. Грудь большая, талия тонкая.

— Да она лысая!

Я поежился, оглядывая бритоголовую Катю с массивными серьгами-тоннелями, свисающими чуть не до плеч. Это даже не тоннели, это целые штольни, чтоб их! Сквозь них руку можно просунуть при желании.

Девушка, заметив мой интерес, кокетливо провела пальцами по лысой, как коленка, голове. Улыбнулась и зазывно закусила губу.

— Господь Всемогущий… — Я повернулся к другу. — Ты серьезно? Это же… смесь юного призывника и зэка.

— Крепись, Ром, — он положил ладонь мне на плечо, — я не обещал, что твоя участь будет легкой.

Моей репутации конец.

Резким движением сбросил его руку:

— Я не готов на такие подвиги.

— Тач-ка-а-а…

Шумно выдохнул.

— Ладно. Дальше. Называй. Но если это будет какой-то мужеподобный обезьян, то я тебе втащу прямо здесь и сейчас.

— Нет. Вот. — Указал взглядом куда-то на последние ряды. — Просто милашка. Света Зайцева.

Я напряженно стиснул зубы.

Да уж. Девчонка была неплоха собой, но мозг могла выпилить секунд за пять, причем конкретно.

Местная Барби и продвинутая блогерша. Пару раз натыкался на ее аккаунт в сети, у меня аж глаз дергался. Один раз она рассказывала, как самостоятельно колоть ботокс во все возможные места, при этом тут же с удовольствием демонстрируя на себе. В другой раз я стал случайным видетелем ее душещипательного видео: «Так мало лайков, и-у-у. Вы сохраняете, но не комментите! Нет обратной связи, не буду больше писать и снимать вам видео! Всё, я ухожу». Чтобы через полчаса триумфально вернуться со словами: «Ладно, вы меня уговорили, чмаффки всем, мои кисы!».

Лютый ад.

— Молодые люди, занимаем свои места. — Седой профессор протиснулся между нами, вошел в аудиторию и направился к своему столу.

— Номер пять. Быстро. — Попросил я Дениса.


— Вот эта. — Его взгляд был направлен на первый ряд, куда я и не смотрел до этого. — Ботаничка, кудрявая, как пудель. Надеюсь, самый сложный вариант. По крайней мере, я бы на нее поставил.

Покосившись в указанную сторону, заметил мягкие, вьющиеся светлые волосы, похожие на одуванчиковый взрыв. Это она. Та сумасшедшая ниндзя, которая подкралась незаметно и, перелетев через дверцу моей машины, растянулась прямо на асфальте.

Еще вчера я бы не отличил ее ни от одной из ее робото-подобных подруг: вечно замороженных каких-то, серых, зажатых, чешущих с умным видом по коридорам универа на негнущихся ногах и одетых в бабушкины тряпки. Но сегодня…

Сегодня я видел ее близко. Глаза цвета океана, уснувшего, притаившегося, готового в любую секунду ожить, чтобы поглотить своими волнами и огромные встреченные корабли, и добрую часть ни в чем неповинной суши. Серо-голубые с маленькими вкраплениями зеленого. Удивительные. Большие, ясные, немного наивные. И печальные, словно случайно обнажившие передо мной глубину души.

Ее глаза впились в мое лицо с такой силой, что на мгновение мне даже показалось, будто они сумели пробить ту бетонную стену из недоверия, которую я так упорно воздвигал все последние месяцы. Пришлось даже мысленно напомнить о данных год назад самому себе обещаниях, восстановить порушенное равновесие и быстро закрыться обратно. От всех.

И в том числе от нее, неуклюжей и странноватой заучки с копной светлых кудряшек, мысли о которой вновь и вновь возвращали меня к тому моменту, когда я протянул ей руку, а она не сразу, но решилась принять помощь. О том, как чуть не впечаталась тогда в мою грудь и затем резко отшатнулась от меня, словно от чумного. И о том, как лицо после этого накрыло легкой волной, исходившего от нее аромата спелых слив и терпкой вишни. Интересно, это был ее гель для душа или шампунь?

Мы встретились взглядами, и девчонка нахмурилась. Улыбка моментально сползла с ее лица, а губы застыли в напряжении.

— Хорошо. — Сухо ответил я другу и решительно сделал шаг внутрь аудитории. — Пять за месяц. Что может быть проще?

С трудом перевел взгляд вверх, отыскал глазами свободные места на третьем ряду и поспешил туда.





6




Увы, к такому я все же оказываюсь не готова: сердце сбивается с ритма, то ускоряясь, то замедляя свой стук. Мне становится трудно дышать.

— Насть, дай ручку, если есть, — вдруг прошептал Женя, заставив вздрогнуть.

Лекция уже шла полным ходом, все что-то записывали, а мне все никак не удавалось прийти в себя. Не оглядываясь, передала свою единственную шариковую ручку парню.

— Спасибо. — Послышалось из-за спины.

Легонько кивнула.

Опустила взгляд на чистый лист тетради и тихонько вздохнула. Впервые за все время учебы я нарушала свое собственное правило: записывать слово в слово за лектором или, хотя бы, слушать предельно внимательно. Не делала сейчас ни того, ни другого. Да еще и последнее свое средство для письма отдала.

Марина отвлеклась от конспектирования, чтобы достать из своего пенала (да-да, у нее был пенал) лишнюю ручку и тихонько передать мне. С ее стороны это был крайне жертвенный шаг, ибо такого порядка и строгого учета, который царил среди ее вещей, не было, наверное, даже на секретных госпредприятиях.

— Спасибо. — Пробормотала я, почти не шевеля губами.

И снова уставилась в чистый лист. Не понимала, что говорит профессор, поэтому даже не пыталась записывать. Ничего не слышала. Снова и снова вспоминала ту дозу смертельного тока, которая прокатилась по моему телу, стоило только другу Гая указать на меня небрежным движением кисти.

Он что-то говорил в этот момент, довольно ухмыляясь, а мои ладони потели, колени тряслись, мысли метались из стороны в сторону, а дыхание перехватывало от дикого страха и от осознания того, что этот парень только что выбрал меня одной из жертв. Иначе, что могли означать его жесты? Раз — и рука метнулась вправо, два — влево, три — в другую сторону, четыре — недалеко от меня. И пять — их взгляды остановились на моем лице. Всё просто — пять жертв для чудовищного спора были выбраны. Вот так легко, непринужденно и цинично.

Но мне ужасно не хотелось становиться одной из них. Одной из тех, кому станут жестоко пудрить мозги, чтобы потом использовать и выставить на всеобщее посмешище.

— Чего не пишешь? — Шепнула Оля.

— А? — Сонно отозвалась я.

— Ты где вообще? Эй, Ежова, приём, ответь. Ежова, у тебя проблема? — Толкнула меня плечом. — Земля вызывает Ежову.

Чувствуя, как немеют губы, я сглотнула. Осторожно, очень медленно, повернула голову направо и взглянула через плечо. В том направлении, куда поднялся Гай. Наверх по лестнице среди рядов. И Земля чуть не уплыла у меня из-под ног, потому что я тут же его увидела — он сидел как раз за моей спиной на третьем ряду.

Что-то дикое, пульсирующее, горячее пробежало у меня по венам. Взвилось смятением и ударило румянцем в щеки. Гай смотрел прямо на меня. Глаза в глаза. И взгляд его был таким черным и туманным, словно он все еще на что-то злился. Или на кого-то. Может, на меня? Но за что? За то, что ему предстояло приударить за той, чей вид не вызывал у него ничего, кроме раздражения?

В барабанных перепонках застучало.

Точно обжегшись, я поспешила отвернуться обратно. Задрожала и уставилась на преподавателя. Втянула голову в плечи и ощутила себя так, будто бы надо мной повисла самая настоящая гильотина. «Сейчас, наверное, самый трудный период в моей жизни. Мне бы просто не рассыпаться. Выдержать все, что происходит. Бороться, стараться, держаться и выживать. А я опять умудрилась влипнуть в историю. Вот зачем?».

Оля, кажется, спросила у меня что-то. Потянула за рукав. Но всё моё существо целиком сейчас охватило беспросветное отчаяние. Я, как в тумане, кивнула ей и, наклонившись на спинку стула, обхватила себя руками. Из аудитории исчезал весь воздух, и мне хотелось исчезнуть вместе с ним.



— Значит, результаты голосования уже выложили? — По широкому лицу Антона Майкина скользнуло оживление.

Это был самый настоящий азарт.

— Нет, — Женя поправил очки, взял из подставки одну салфетку и протянул мне. Затем снова повернулся к другу. — Счетчик остановят сегодня в полночь, но за результатами можно наблюдать уже сейчас онлайн. Перевес, и притом серьезный, получается в пользу тех, кто высказался за наказание.

— Да о чем вы? — Не выдержала Оля.